Холодок
Шрифт:
«Точно! Хорошо, что ты это вспомнил, Антошка!»
И я быстро сказал Первому Снегу:
– Пожалуйста, принеси нам большую чашу с чистой, только что набранной водой и несколько чистых белых лоскутков. Скорее!
– Но… - удивился парнишка.
– Просто сделай это! – сказал я, и Первый Снег помчался выполнять мою просьбу. Вернулся он со скоростью полёта мысли, принеся и старинную серебряную чашу с чистой водой, и несколько тонких белоснежных лоскутков.
– Этого хватит?
– спросил Крылатый.
Мы с Антошкой синхронно кивнули, и мой любимый крикнул:
– Погодите!
Все Наароджи в зале
– Прежде, чем Дин-эр и его невеста договорятся о предстоящей свадьбе, мы хотели бы сделать им свадебный подарок. Знаем, что это немного рановато, и всё же…
С этими словами я подошёл к замершим в центре зала Дин-эру и Предрассветной Тиши и установил чашу на маленький столик. Антошка положил рядом лоскутки, мы соединили руки над чашей, и я начал говорить нараспев неизвестно откуда взявшиеся слова:
Ты, текучая вода,
Всё уносишь без следа.
Слёзы, смерть, тоску и боль.
Оставляешь лишь любовь.
О, пресветлая вода!
Смой все шрамы без следа,
Пусть того «украсят» смело,
Кто замыслил злое дело,
Кто наслал болезнь и мор,
Будут пусть ему в укор.
Ты же, чистая вода,
Смоешь шрамы без следа,
И она, душой светла,
Станет краше, чем была.
И – удивительно дело – вода в чаше словно забурлила от моих слов… и успокоилась. Мы с Антошкой смочили лоскутки в этой чаше, причём я ощутил на кончиках пальцев лёгкое покалывание, словно вода была слабо наэлектризована. Но это было не так. Это была подчинившаяся нам магия Воды. И я ни минуты не сомневался, что шоу нами было устроено не зря.
Антошка и я подошли к Предрассветной Тиши, и я спросил:
– Ты позволишь?
Девушка только кивнула, глядя на нас во все глаза. А мы стали осторожно водить смоченными в воде лоскутками по её лицу. Было полное впечатление, что мы смываем грим – там, где мы проводили лоскутками, рубцы исчезали. Сразу же. Оставалась гладкая розовая нежная кожа. А когда мы закончили, то перед нами стояла самая прекрасная девушка из всех, когда-либо виденных мною. Предрассветная Тишь вполне могла соперничать красотой с Богинями, и по залу прокатился восхищённый вздох.
***
– Но вы… вы… Ваше высочество… Правитель так горюет, потеряв вас… Поедемте во дворец, прошу вас… - умоляюще произнёс Рах-мат.
– Только с моим наречённым, - отрезал Кай-сур, и Бис-милу показалось, что пол уходит у него из-под ног. Но Кай-сур ласково поддержал его:
– Прости… Я забыл спросить тебя об этом… Но я исправлюсь. Скажи, Бис-мил, согласен ли ты стать моим супругом? Ибо без тебя буду я несчастен, а жизнь моя - пустой.
– Но Ваше Высочество! – возразил Бис-мил. – Я уже почти старик, и жизнь моя прожита… зачем вам я?
– Я люблю тебя, Бис-мил, - спокойно сказал Кай-сур. – И я точно знаю это. Потому что если ты откажешь мне – я отпущу тебя. И буду тосковать всю жизнь. Знаешь, я понял одно. Любовь – это не обладание тем, кого любишь, не заключение его в золотую клетку, а счастье от того, что он жив и здравствует… Хотя бы и без меня. Ты можешь сейчас просто уйти, но… останься со мною, прошу тебя… Ты мне необходим.
– Но я слишком стар… - возразил Бис-мил.
Кай-сур только рассмеялся, обнажив безупречно-белые зубы:
– Пусть это не беспокоит тебя, любовь моя! Все Шамшуры – сильные маги, но есть
одно свойство их магии, о котором мало кто знает. Мы можем подарить молодость и долгую жизнь тому, кого искренне и от души полюбим. Так что скоро ты станешь выглядеть моим ровесником, любовь моя!– Но ваша мать…
– Увы, от несчастного случая и смерти в родах не может уберечь даже наша любовь… - вздохнул Кай-сур. – Но в остальном… Но скажи мне, ты согласен?
Бис-мил посмотрел на Рах-мата, выражение лица которого было таким, словно он наелся кислого, подумал о том, какую бурю вызовет внезапное решение принца среди придворных, предположил реакцию Правителя… а потом взглянул в глаза Кай-сура и твёрдо сказал:
– Да. Я согласен. И дело не в молодости и силе. Должен же быть на свете хоть один человек, который сможет держать тебя в узде и говорить правду в глаза… из любви, а не из страха.
Кай-сур заулыбался, и Бис-мил подумал, что улыбка делает лицо его принца воистину прекрасным, а его принц сказал остолбеневшему Рах-мату:
– Расскажи обо всём, что здесь произошло, Правителю. А сейчас… сейчас я хотел бы остаться наедине со своим наречённым. Иди же!
*Споры лишайников действительно употреблялись в пищу - вспомните хотя бы библейскую манну небесную.
========== Глава 50. Трое ==========
По залу прокатился восхищённый вздох. Предрассветная Тишь сначала не поняла, чем он вызван, и беспомощно оглянулась, пытаясь накинуть вуаль на лицо. Но Дин-эр не растерялся, обнял любимую и громко крикнул:
– Зеркало! Принесите зеркало!
Одна из девочек-подростков быстренько исчезла из зала и вернулась буквально через минуту уже с небольшим круглым зеркалом в руках. Она подала его Дин-эру, а тот поднёс зеркало Предрассветной Тиши:
– Посмотри, любимая! Дети Моря исцелили тебя!
Предрассветная Тишь дрожащей рукой поднесла зеркало к лицу и вскрикнула:
– Не может быть! Моё прежнее лицо! Оно вернулось!
– Ты всегда была для меня самой прекрасной, любовь моя, - сказал Дин-эр, - но теперь я рад, что твой облик больше не причиняет тебе страданий. Станешь ли ты моей супругой теперь? Позволишь ли вместе с тобой растить нашего сына?
– Да… - прошептала Предрассветная Тишь, - конечно, да.
Дальнейшее потонуло в громких радостных криках Наароджи, Дин-эр взял на руки новообретённого сына, малыш, кстати, вёл себя на удивление спокойно, не дичился, а когда оказался на руках у Дин-эра, обнял его за шею и отчётливо сказал:
– Папа!
После чего обвёл всех окружающих горделивым взглядом. Тут уж все вспомнили про нас с Антошкой и кинулись благодарить, но я вдруг почувствовал жуткое головокружение и дурноту, а глянув на ставшего лазурно-бледным Антошку, понял, что мы переборщили с отдачей силы.
Мит-каль вовремя заметил, что с нами творится что-то не то, и подхватил пошатнувшегося Антошку на руки. Меня тоже кто-то подхватил… сначала я не понял, кто, но, разглядев знакомые рыже-чёрные пряди, понял, что это расстроенный донельзя Мурик. Я хотел ему сказать, что с нами всё в порядке, просто мы немного перенапряглись, отдавая силу, но не смог даже шевельнуть губами, мир вокруг стал стремительно выцветать и блёкнуть, пока меня не окутал молочный туман.