Холпек II: Спуск к ядру

— Слушай, ты… сможешь охранять лагерь? — неуверенно спросил Крас, поправляя настройки энергобарьера. — Я, конечно, выставил защиту, но…

Он не успел закончить. Умка медленно повернула голову и посмотрела на него как на дебила, словно он только что предложил ей встать на задние лапы и спеть гимн. Затем, не говоря ни слова (что, впрочем, было физически невозможно), она развернулась и величественно вышла за пределы барьера. Её взгляд и уход ясно говорили: "Как ты вообще мог усомниться?

Краса удивил тот факт, что Умка находясь за пределами энергетического барьера, который должен был скрывать всё что находится внутри него, прекрасно видела Героя. Он это понял, наблюдая за ней. Герой отчётливо видел, как Умка устраивается снаружи, её глаза — два золотистых прожектора — неотрывно следили за каждым его движением. Даже когда он специально отходил в сторону, её взгляд немедленно перемещался вслед. Эти наблюдения заставили его задуматься о нескольких вещах.

— Так… это нехорошо, — прошептал Крас, лихорадочно соображая.

Лёжа в спальном мешке, Крас размышлял, глядя на мерцающий купол энергобарьера.

По всей видимости, барьер оказался не таким надёжным, как он думал. Возможно, опытный следопыт или хищник уровня Умки всё равно смог бы уловить малейшие колебания энергии, едва уловимые запахи или приглушённые звуки, просачивающиеся сквозь защитное поле. Но у него была и вторая версия, гораздо более тревожная и трогательная одновременно. Что если их связь уже превзошла обычные физические ограничения? Он ведь и сам чувствовал её присутствие — тёплую, пульсирующую нить между их сознаниями, невидимую, но нерушимую.

За окном барьера Умка свернулась в огромный мохнатый ком, но её золотистые глаза время от времени приоткрывались, отслеживая его движения даже сквозь иллюзорную пелену защиты.

Крас ухмыльнулся и потянулся.

— Ладно, научные изыскания подождут, — пробормотал он, закрывая глаза.

День прошёл не зря. Да, он отвлёкся от добычи дикарта. Да, перерасходовал ресурсы. Но теперь у него было нечто большее — верный друг, способный не только разорвать врагов, но и разогнать то одиночество, что будет глодать его все эти месяцы.

А Умка, кажется, уже начала храпеть.

Глава 7

Утренний свет, пробивавшийся сквозь ледяные стены пещеры, осветил неожиданный сюрприз. Крас, ещё не до конца проснувшись, протёр глаза — и замер. Прямо у его ног распласталась туша матерого полярного волка, его шерсть местами ещё дымилась от недавней схватки. А рядом, гордо выпрямившись, восседала Умка — её морда и когти были измазаны кровью, но во взгляде читалось явное ожидание похвалы. Вчера вечером герой покопавшись в настройках сигнализации включил медведиху в список исключений, дабы она не беспокоила его сон, постоянно пересекая охранный барьер. А эта хитрая самка ночью вышла на охоту, выследила дикого зверя, убила его и притащила в виде подарка за вчерашний стек своему хозяину.

— Это… компенсация за вчерашний стейк? — почесал он затылок, разглядывая добычу.

Умка громко хрюкнула и ткнула мордой волка, будто говоря: "Готовь, шеф-повар, сегодня меню посерьёзнее!

— Я понял, что ты хочешь этим сказать. Ты вполне способна прокормить себя сама, — произнёс он, слегка улыбаясь. — Честно говоря, это очень странно — ты какой-то не правильный медведь. Ведь вас создали, чтобы охранять ледяные пустоши от пришлых чужаков, из тех самых подземелий, что тянутся под горизонтом. Не знал, что ваш вид враждует с волками, — он усмехнулся, — но, похоже, даже в этом есть свои плюсы. И почему ты так вопросительно уставилась на меня? Что, не привыкла к честным разговорам?

После этих слов Умка вдруг резко оторвала лапу у волка, словно бы та была всего лишь куском бумаги, и, с огромным трудом, словно преодолевая внутренние сопротивления, начала снимать с неё кожу. Казалось, что эта задача требует неимоверных усилий, ведь кожа была натянута туго, словно гитарная струна. Вскоре, с характерным шорохом, она стянула её полностью, обнажив сочное, свежее мясо, ярко выделяющееся на фоне шерсти и остатков шкуры. Умка начала обгладывать его, как истинный охотник, наслаждаясь каждым кусочком, будто это был последний деликатес в её ледяных владениях.

— А-а-а, я понял, не любишь жрать мясо с волосами. Что потом плохо наружу выходит? А-ха-ха-ха-ха, ладно, я помогу тебе с этим, — усмехнулся Крас, его голос звучал как смесь сарказма и добродушного подтрунивания.

Он ловко достал один из своих кинжалов, лезвие, которого блеснуло в тусклом свете, словно подмигнув своему хозяину. С точностью хирурга Крас принялся разделывать тушу, казалось его движения были отточены годами практики. Кожа волка снималась легко, словно старая перчатка, а мясо отделялось от костей с такой аккуратностью, что можно было подумать, будто он готовит изысканное блюдо для королевского стола.

Не забыл он и о железах, а также внутренних органах зверя, которые аккуратно уложил в свою котомку. Эти «деликатесы» высоко ценились у кобольдов, ведь они были незаменимыми ингредиентами для множества эликсиров. Например, вытяжка из мошонки волка, как утверждали подгорные жители, была чуть ли не панацеей от простуды. Крас, вспомнив микстуру, которую ему однажды вручил медикус на Фараде, с усмешкой подумал: «Яйца, будь они волчьи или человеческие, всегда в цене».

Эту мудрость он почерпнул из многочисленных трудов мыслителей мелкого народца подземелья, чьи трактаты, несмотря на свою забавную специфику, порой оказывались удивительно полезными.

Распотрошив и разделав тушу, Крас с лёгким взмахом руки кинул огромный кусок мяса Умке. Та, не раздумывая, с радостью вцепилась в добычу, её мощные челюсти работали с таким энтузиазмом, что казалось, она вот-вот проглотит и саму себя. В её глазах, словно в зеркале, отражались преданность и благодарность, которые, тронули даже такого закалённого воина, как Крас. Он с удовлетворением отметил, что не зря оставил это величественное животное в живых.

Мысленно он перенёсся в детство, когда ещё был просто Серёжей, а не Красом. Тогда у него было множество домашних животных: от крошечных грызунов, которые ютились в карманах его куртки, до огромного кобеля немецкой овчарки по кличке Атос. Тот пёс был настоящим другом, защитником и, порой, единственным собеседником в долгие вечера. Умка, с её дикой грацией и преданностью, словно оживила те давние воспоминания, напомнив о беззаботных днях, когда мир казался проще и милее.

Крас усмехнулся, глядя на Умку, и подумал: «Ну что ж, теперь у меня есть ещё один друг, который, в отличие от людей, никогда не предаст».

— Ну вот, если хочешь питаться как в ресторане, будешь приносить мне тушки, а я их разделывать, — сказал Крас, с лёгкой усмешкой глядя на Умку. — Тебе мяско, мне внутренности. Я всё равно не ем этих вонючих животных, — добавил он, морща нос, будто только что учуял запах гнилого бутерброда. Умка, словно понимая каждое слово, вильнула хвостом, её глаза блестели от удовольствия.