Хороните своих мертвецов
Шрифт:
– И вы пошли?
Оливье кивнул:
– Я понятия не имел, что он живет в лесу. У черта на куличках. Ну, вы сами знаете.
Бовуар знал. Он провел там ночь со святым мерзавцем.
– Мы пришли туда, и я не поверил своим глазам.
На мгновение Оливье перенесся в то волшебное мгновение, когда он впервые оказался в хижине оборванца. И в мире, где из древнего хрусталя пили молоко, где королевский фарфор использовался под сэндвичи с арахисовым маслом, а бесценные шелковые гобелены висели на стенах, чтобы защитить обитателя домика от сквозняков.
– Я приходил к нему каждые две недели. К тому
– А что означала Шарлотта? – спросил Бовуар.
На странное повторение этого имени обратил внимание старший инспектор Гамаш. Повсюду в домике Отшельника были напоминания об этом имени: от «Паутинки Шарлотты» [41] до первого издания Шарлотты Бронте и редкой скрипки. Никто не обратил на это внимания, кроме шефа.
41
«Паутинка Шарлотты» – повесть для детей Элвина Брукса Уайта, американского писателя и публициста.
Оливье покачал головой:
– Ничего. Ничего это не означало. По крайней мере, мне об этом не известно. Он никогда не называл этого имени.
Бовуар уставился на него:
– Осторожнее, Оливье, мне нужна правда.
– У меня больше нет оснований врать.
Это было бы справедливо для любого рационально мыслящего человека, но Оливье вел себя настолько иррационально, что Бовуар сомневался, способен ли он на что-либо другое.
– Отшельник в закодированном виде вырезал это имя на одной из сделанных им деревянных скульптурок, – сказал Бовуар.
Он вспомнил эту работу, вызывающую у всех сильное беспокойство: люди, в ужасе спасающиеся бегством. И под тремя из своих работ Отшельник вырезал слова, закодировав их.
«Шарлотта». «Эмилия». А под последней? На той, где был изображен слушающий Оливье в кресле, он вырезал это короткое непонятное слово.
«Воо».
– А что такое «Воо»? – спросил Бовуар. – Что значит это слово?
– Не знаю.
– Но что-то оно значило, – резко сказал Бовуар. – Он вырезал его под скульптуркой для вас.
– Это был не я. Совсем на меня не похоже.
– Это же резная скульптура, а не фотография. Это вы, и вы это знаете. Так почему он снизу вырезал «Воо»?
Правда, это слово обнаружилось не только снизу скульптурки. «Воо» было также в паутине и на той деревяшке, залитой кровью Отшельника, что завалилась под кровать. В темный угол. Кусок красного кедра, вырезанный много лет назад, как говорили эксперты.
– Я спрашиваю вас снова, Оливье, что означает «Воо»?
– Не знаю, – раздраженно произнес Оливье, но тут же взял себя в руки. – Слушайте, я ведь вам говорил. Он несколько раз вполголоса повторял это слово. Поначалу я думал, что это просто вздох. Потом понял, что он произносит «Воо». Он его произносил, только когда ему было страшно.
Бовуар сверлил его взглядом:
– Мне этого мало.
Оливье покачал головой:
– Больше и нет ничего. Мне больше ничего не известно. Я бы сказал вам больше, если бы знал. Честно. Для него
это слово имело какой-то смысл, но он никогда не говорил какой, а я никогда не спрашивал.– Почему?
– Мне это не представлялось важным.
– Для него это явно было важным.
– Для него, но не для меня. Я бы спросил, если бы это помогло мне получить больше его сокровищ, но мне так не казалось.
И Бовуар услышал в этих словах правду, унизительную, позорную правду. Он чуть-чуть переместился на стуле, и при этом немного сместилось его восприятие.
Может быть, может быть, этот человек и в самом деле говорил правду. Наконец.
– Вы ходили к нему много лет. Но ближе к концу что-то изменилось. Что?
– Марк Жильбер купил старый дом Хадли и решил сделать из него гостиницу и спа-салон. Уже одно это было плохо, но мало того, его жена Доминик решила, что нужно купить лошадей, и попросила Рора Парру расчистить прежние тропинки в лесу. Одна из них выходила прямо на домик Отшельника. Парра в конечном счете должен был выйти туда и узнать все про Отшельника и его сокровища.
– И что вы сделали?
– А что я мог сделать? Я долгие годы просил Отшельника отдать мне ту вещь, что он держал у себя в полотняном мешке. Он обещал ее мне, дразнил меня ею. Я хотел ее заполучить. Я ее заслужил.
В голос Оливье прокрались жалобные нотки и удобно обосновались там.
– Расскажите мне еще об этой вещице в мешке.
– Вы же ее знаете, видели, – сказал Оливье, потом глубоко вздохнул и заставил себя говорить. – У Отшельника все было открыто, все его ценные вещи, прекрасные произведения искусства. Но одну вещь он прятал. В мешке.
– И вы хотели ее заполучить.
– А вам бы этого не хотелось?
Бовуар подумал. Да, Оливье был прав. Такова человеческая природа: желать то, в чем тебе отказывают.
Отшельник дразнил Оливье этой вещью, но он не понимал, с кем имеет дело. Не знал силу корысти Оливье.
– И вы убили его и украли эту вещь.
Таким было обвинение, предъявленное Оливье в суде. Оливье убил впавшего в маразм старика ради сокровища, которое старик прятал от него. А потом эта вещь обнаружилась в бистро вместе с орудием убийства.
– Нет! – Оливье резко подался вперед, словно хотел ударить Бовуара. – Я признаю, что вернулся за ней. Но старик к этому времени уже был мертв.
– И что вы увидели? – быстро спросил Бовуар, надеясь таким напором сбить его с толку.
– Дверь в домик была открыта, и я увидел, что он лежит на полу. Вокруг была кровь. Я подумал, его просто ударили по голове, но, подойдя ближе, увидел, что он мертв. У его руки лежала деревяшка, которой я не видел прежде. Я ее подобрал.
– Зачем? – прозвучало в комнате.
– Потому что хотел посмотреть.
– Что посмотреть?
– Что это такое.
– Зачем?
– А вдруг это что-то важное!
– Важное? Объясните!
Теперь вперед подался Бовуар, почти лег на металлический стол. Оливье не отпрянул назад. Почти касаясь друг друга лицом, они чуть ли не кричали.
– Может, это была какая-то ценная вещь!
– Объясните!
– Может, это была его очередная резная скульптурка! – провизжал Оливье и откинулся назад. – Вам понятно? Так вот, я думал, это одна из его скульптурок и я смогу ее продать.