Хорошая примета

— Вадя маленький, да удаленький. Юркий. Вы не обращайте внимания на его длинный язык, он так-то нормальный парень, просто немного шальной. Поэтому и играет в нападении.

Я сложила руки на груди, откинулась на спинку и нагнала на лицо равнодушия:

— Да? Про центрового соперников так и не скажешь, — выдала я и поперхнулась слюной. — Ну… Что шальной.

— Тихомир-то? Тот еще черт-тихий омут, ты глянь, у него бешеная скорость. Он крупный, таких редко берут в нападение, но он свое место, можно сказать, выгрыз.

— Медведь? — уточнила Есения.

Я навострила уши.

— Нет, под Ярило. Волк.

Вот оно что. Отсюда серая шерсть на голове и светящиеся глаза. Можно было и самой догадаться! Если седьмой сын или очень некстати вещицу проклятую перешагнул, оно и пройдет когда-нибудь само собой. Одно время на оборотничество мода была, повально все копили, кто на лапы, кто на хвост. Благо прошла. Но Олег, например, очень своим проклятьем доволен, за такие деньжища только рискни разочаруйся, жена бы его прибила. А так лучший нюх на мед в городе. Только оборотничество по рождению не очень удобная штука, но все лечится, а кому-то и не мешает. У нас препод по высшей математике медведь, только смотришь человек, моргнул, а он уже лапой пишет.

С поля донесся звонкий треск. Княжна взвизгула. Мы повскакивали с мест и увидели, как Вадим кубарем катится под лавку Молотов с обрубком вместо клюшки. Нас окутало протестующим свистом. Ноль-один! Мы радостно закричали и захлопали в ладоши.

— Какой кошмар! — заорала Ольга. — Разве так можно?!

Парень подрагивая поднялся на четвереньки, тряхнул головой и отбросил от себя деревянный обрубок.

— Нормально, — вздохнул Борис. — Жить будет.

— Шутишь?! — верещала Ольга. — Да у него кровь идет! Вон, на лбу!

— Ну зашел неудачно, нечего котелок под удар подставлять. Сейчас подлатаем.

Игра и не думала останавливаться. Только Вадим встал и поднял пустые руки, ему на смену пулей вылетел другой игрок.

Чернявый дохромал до базы, рухнул на скамейку и зарычал. Придурошную улыбку, которая, казалось, не покидает его даже во сне, сдуло без следа.

— Ну получат сейчас, ироды…

— У вас кроме мази нет что ли ничего?!

— Бинты ему пока без надобности, — оправдывался перед беснующейся княжной Борис.

— Так, сиди, щас пластырь найду, — причитала она, зарываясь в сумку.

Мы надулись, чтобы не заржать. Смешного в моменте было не много, но самодовольная чернобровая рожа расцветала буквально на глазах, и смотреть на это без содроганий было невыносимо. Плюс, мы ведем, — отличные новости!

— Да ладно тебе, красавица, — говорил Борис, со своей высоты попинывая Вадима по плечу. — Тут царапина-то. Миллиметр! Больше симулирует.

— Нифига себе! Ты видел, откуда я летел, да там метров десять со свистом! Больно, вообще-то…

Болельщики черно-белых вскочили, арена содрогнулась, и нас накрыло громогласным ором. Один-один.

Вадим выхватил новую клюшку из стойки и шустро поднялся:

— Да чтоб его! Степаныч, выпускай!

Тренер махнул рукой, и запасной игрок быстро вернулся на скамейку, пересекаясь с Вадимом аккурат на оранжевой линии разметки. Ольга обреченно плюхнулась обратно. Наш шальной за эти считанные секунды очень подрос в глазах всей группы. Метров до четырех, как минимум! Игрок несомненно важный, и когда он орал, что мы без него проиграем, вроде как даже не шутил.

— Борис. Почему Данияр сказал, что его будут сливать?

— У нас тренировочный матч, и это нормальная практика, смотри. Они пытаются выбить его с поля в три клюки, но оставляют центр пустым, и у нас появляется шанс прорваться к лунке и забить. Вадим основной игрок, естественно, без него команда ослабеет. Они рискуют, мы рискуем, они тренируют защиту, мы нападающих. Во втором периоде поменяемся местами.

— А в третьем?..

— А в третьем будет мясо, — улыбнулся мне Борис.

В следующий раз Вадим вылетел с поля спустя аж десять минут, когда мы вели два-один. На этот раз бинты ему тоже не понадобились, но дойти до скамейки уже помогали, придерживая с двух сторон. Счет сравнялся. Мы следили за игрой как завороженные, бормоча неразбериху себе под нос. Вроде никто не запрещал болельщикам заговоры на победу читать, и хоть мы явно проигрывали в количестве, Вадя прав, и тут качество важнее. Хотя в этом мы, скорее всего, тоже проигрываем…

Пусть поступить в Сорочинку куда проще, чем в другие академии, но общая строгая дисциплина и работа с черновиной закаляют дух и характер. Там любой заговор филигранная работа, ведь с обережной магией сложно переборщить, чего не скажешь о темной.

Я поежилась и пошевелила пальцами на ногах. Околела окончательно, а еще два периода, которые неизвестно насколько растянутся. Попытка влезть в кеды провалилась, потому что они просто задубели, и в итоге я осталась практически босая.

Пойти погреться в академию теперь виделось мне страшнее кошмара. Сарафан не сможет не привлекать внимания, про пуховик и подумать тошно. Была бы юридическая или дизайн, там единицы умеют вышивку читать, да и сами любят нарядиться по последнему писку, пусть и не в сарафаны, но явно во что-то цветастое, а здесь…

Вадим отдышался и снова ринулся в бой. Ольга на этот раз аплодировала уже не так активно и больше вздрагивала после каждого удара. Достается парню знатно, с этим не поспоришь, но еще одно очко, и придет черед следующего бедолаги.

Про Тихомира Борис не соврал, с его быстрыми рывками я уже знакома, но в масштабах поля это выглядело куда более впечатляюще. После того, как Молоты надели шапки, различать их стало еще сложнее, но глаза привыкали, и того же предсказателя я спокойно примечала и периферийным зрением.

Он был не таким крупным, как капитаны, но всяк побольше Вадима, значит и сбить с ног его будет сложнее, а в полет отправить и вообще невозможно, но тогда на случай крупного нападающего должна быть какая-то иная тактика. Просто вырубят его с первой минуты и все?..

Борис объяснял, что на чемпионате такой яростной игры не бывает, и можно болеть не хватаясь за сердце, но уровень “ярости” в нашем понимании явно разнился. Парни и без того кидались друг на друга, толкались, пару раз Тихомир умудрился так вовремя присесть, что наши перелетали через него с тройным сальто и без всяких подсечек. И что-то мне подсказывает, подставляться не намного приятнее, чем падать.

Цифра “пять” снова мелькнула перед глазами и исчезла. Наверняка здешние студенты смотрят на нас свысока, спасибо хоть смеяться надо мной не стал. Все мы в одной лодке, мамашки местных студенток, наверное, даже спрашивать не станут, выдадут за самого породистого, а там и слюбится.

У нас и своих женихов полно, все доброжелательные, сильные, спортивные. Многие так же с факультета народного промысла, а значит никаких Джексонов.

За Белогором уже очередь наверное стоит, а к остальным можно было и присмотреться. Через месяц двадцатый год пойдет, страшно представить. Мама наверняка напялит белые траурные одежды, и как я задую свечи, станет торжественно посвящать меня в вековухи. И вроде врать себе не хотелось, ведь кому из нас замуж не охота, а все как-то не ладится. На сглаз провериться что ли?