Хорошая примета

— Вечером буду, как новая.

— Обязательно. Когда доедем до академии, придется подождать, я вынесу тебе таблеток. Спи давай.

— Не хочу.

— А чего хочешь?

— А ты не знаешь?

Тихомир склонил голову и улыбнулся:

— Понятия не имею, — сказал он, задирая мой подбородок повыше.

И зачем он постоянно облизывает меня перед поцелуем?.. Холодные руки заскользили по платью, плед съехал на пол. Мы сплелись всем, чем могли, я просунула руку под задранным на спинку кресла коленом, и с содроганием принимала каждое ответное касание. Озноб усилился, но теперь был так далек от простуды, что впору лечиться только поцелуями.

По груди скатилась капля.

С таким снежным спортом и волчьими кровями мне охотно верилось в Тишину закаленность, и хорошо бы я не ошиблась, а он не соврал, ведь потерять ощущение его губ на своем лице теперь казалось страшнее любого проклятья.

Язык соскользнул под подбородок и шею, рука съехала под грудь.

— А ты говоришь, средней тяжести, — фыркнул Тихомир мне на ухо и звучно облизнулся.

Когда за окном замелькал знакомый черненый забор, мне казалось, что мы целовались все три часа, потому что изредка проваливаясь в сон я постоянно просыпалась с его дыханием на лице. Чемпионат, отличная пора, и почему я так этого времени боялась?

— У меня пропуск во все академии?

— Во все, — сказал Тиша и прикусил меня за нос.

— Отлично.

Мы заехали на территорию Сорочинки, я сползла на свое сидение и начала складывать плед с явным ощущением исцеления. Озноб сошел на нет, голова прошла, и чувствовала я себя бодрее, чем когда сюда ехала.

Я засмеялась, пряча улыбку за клетчатым свертком:

— И что ты в этот чай намешал? Экстракт чесночницы? Или радугу?

Тиша закинул руки за голову и хмыкнул:

— Радуга нам не к чему, — спокойно сказал он. — Просто травы, мед, немного корицы. Я не люблю пакетированное, там одни щепки.

Ожидаемо. С его нюхом вообще нужно свое хозяйство заводить. В памяти мелькнула идея с маленьким домиком за городом. И вот не изменилось же ни черта. Пусть и была наша любовь ненастоящей, а белый приворот незапланированным, он бы не сработал, не приглянись мы друг другу вообще совсем. Значит, что-то меня в нем все же зацепило, а его во мне.

Мы вышли у главного корпуса, Тихомир завел меня внутрь и пошел прерывать их командную аптечку, а потом нас ждала двухкилометровая прогулка по брусчатчатому пустырю, которая виделась мне теперь романтичнее закатов на пляже.

Я занялась изучением перил у широкой лестницы и старалась не обращать внимание на заинтересованные взгляды снующих туда-сюда студентов. Скоро вся академия будет в курсе, что это за Милослава, и по чью душу она тут находится, и хорошо бы побыстрее. У меня даже пропуск есть! Может мне и сюда можно среди недели приезжать?.. Хотя у Тихомира сейчас плотный график, еще и факультативы, надо бы мне успокоиться и не наседать, и так лучше некуда. Опять.

Тихомир соскочил с лестницы и сунул мне увесистый сверток.

— Не много ли, — подкинула я его на руке.

— Нормально. Для профилактики. Я расписал где-что-зачем.

Я спрятала таблетки в сумку, мы вышли на улицу и сразу уперлись в двери огромного белого внедорожника с гербом академии на капоте. Тиша нахохлился и рыкнул, окно опустилось. Я вытянулась по стойке смирно и чуть не поклонилась.

— Садись, Милослава, — кивнул мне главный тренер на соседнее сидение.

— Мы такси возьмем, не стоит, — огрызнулся Тихомир.

— Иди, — ткнул ему пальцем отец на двери. — И не выделывайся. У нас через два часа разбор, опоздаешь, я передам Данияру, что внеплановый марафон был твоей идеей.

Я прижала сумку к груди и обернулась. Марафон меня мало пугал, не мне его бежать, но отказываться было как-то не прилично. Тихомир нахмурился и отступил назад, потому что окно машины и не думало закрываться, чтобы дать нам хоть минуту на прощания. Романтика брусчатки отменяется… Даже не сомневаюсь, что Олег поступил бы так же, только я девчонка, а этому-то что!

— Милослава, — нахмурился тренер.

— С-спасибо большое, — кивнула я, быстро шмыгнула на сидение и захлопнула за собой дверь.

А еще поражалась, что они не похожи. Да одно лицо, особенно в бешенстве!

Тихомир сложил руки на груди и пнул воздух. Машина тронулась. Ладно, теперь у него хоть телефон есть.

— Не за что. Я так понял, ты неважно себя чувствуешь?

И откуда знает?

— Уже лучше, — улыбнулась я.

— Лучше? То-то у нас пол аптечки противовирусных сдуло, — строго сказал тренер. — Головой думать надо, нет? Здесь до дороги полчаса идти по ветродую. Совсем голова не соображает? Ладно этот, ты-то куда?

Я поджала губы и потупилась. И кто бы мне сказал, что поучающие лекции начнутся задолго до моего явления домой!

— Давно не виделись, просто, — оправдывалась я.

— Ну я так и понял. Не соображает. Получит еще…

— Д-да ладно вам, Тиша п-просто не подумал.

Мужчина усмехнулся:

— Не защищай его! Чем больше он будет получать сейчас, тем благодарнее за него ты будешь потом.

Я старалась сильно не таращиться, но постепенно мозаика в голове складывалась. Фразы отрезные, но плохого он ничего не говорит, шутит тоже грубовато, но шутит ведь, а значит, страшный этот мужик, как и его сынишка, только внешне. Понятное дело, что строгий, но этому шебутному только дай послабление, это даже я понимаю.

И когда еще такой шанс выдастся себя с порядочной стороны показать?..

— Простите. Нас не представили. Я Милослава. Лебедева Милослава Васильевна.

— Да я уж в курсе, — резанули по ушам знакомы интонации. — Радим Миланович.

— Очень приятно. Познакомиться.

— Взаимно, Милослава. Взаимно…

Мы выехали за территорию Сорочинки и сразу завернули на трассу мимо остановки. Значит, меня повезут до города, вроде и радоваться бы, бесплатно и с комфортом, а все равно как-то неловко.

— Ты мне что скажи, — откинулся Радим Миланович на подлокотник. — У него есть телефон?

— Есть, — невпонятках уставилась я.

— Отлично, — мужчина протянул мне свой смартфон. — Дай-ка мне номер его.

Он что, даже родителями не сказал?!

— Хорошо, — принялась я печатать номер, который уже заучила наизусть пока сверлила глазами не в силах на вызов нажать.

— Не переживай, я не скажу, что ты его сдала. Это на всякий случай, — махнул мужчина трубкой и вернул телефон на панель. — Прогресс на лицо.