Хождение Восвояси

– Как мы рады вас видеть, ваше величество!

Таракану проводил их с выражением лица паука, в сети которого залетел самолёт, и Лёлька, оглянувшись, едва удержалась, чтобы не показать ему язык.

По их с Яриком настоянию к свите тэнно из десятка телохранителей и такого же количества придворных [256] присоединились Отоваро, Хибару и Чаёку. Последние двое шли на расстоянии друг от друга максимально возможном без перехода на разные стороны Запретного города. По лицам всех трех можно было мало что прочитать, но неподвижность глаз и молчание говорили за себя долгие речи.

256

Выйти из дворца с меньшей толпой, даже чтобы зайти во дворец через дорогу, для вамаясьского императора было неприлично.

– Не печалься, дайёнкю, – император остановился перед коридором, ведущим в крыло с его покоями, и губы его тронула слабая улыбка. – Найдется и на твоей улице синхрофазотрон.

– Да, ваше величество, – склонилась девушка с таким видом, будто Маяхата только что зачитал ей смертный приговор.

– Препоручаю гостей вашим заботам, – кивнул тэнно Сагу Перевраки и Сада Мазо, потрепал лукоморцев по головам и направился в окружении придворных и охраны почивать дальше.

Не успел он отойти и на пару шагов, как Перевраки и Мазо набросились на Ивановичей с расспросами.

– Как?..

– Почему?..

– Отчего?..

– Что?..

– Что – что? – Яр первым не выдержал и затряс головой, точно пытаясь утрясти вопросы, больше в нее не помещавшиеся.

– Что случилось у вас в покоях? – выдохнул Сагу с бумагой и пером наизготовку, приготовившись записать историю – и не исключено, что в стихах.

– Пожар? – резонно предположила Лёлька.

– Нет, то есть да, конечно! Но как вы оказались на улице, в то время как все полагали вас безвременно отправившимися в царство теней?

Отоваро насторожился.

– Вышли, – обезоруживающе улыбнулся княжич. Придворный литератор закатил глаза.

– При каких обстоятельствах, хотелось бы узнать вашему скромному слуге. Я хотел бы написать поэму о чудесных и ужасных событиях сегодняшней ночи, и посему просто обязан знать всё до малейших подробностей.

Тут вышли из ступора даже Чаёку и Хибару: поэму писать они не собирались, но подробности знать пожелали тоже. Лёка потупилась:

– Всевидящий Пруха позаботился о нас, Перевраки-сан. Мы уже спали, когда кто-то словно шепнул: оденьтесь и выходите на улицу! Мы оделись и вышли.

– Как? – нахмурился Забияки, но под взглядом Иканая выдохнул и кивнул: – А. Ну да. Оделись и вышли. Чего тут непонятного.

– Пруха воистину велик! – изрекли вельможи, торопливо хватаясь за лукоморские амулеты. Еще более велик, чем они думали минуту назад, если позволил своим подопечным выйти из закрытой комнаты так, что караульный их не заметил.

Под заверения о том, что завтра же в новые покои буси из Рукомото будет доставлена вся привычная им мебель, Перевраки и Мазо кланяясь, задом, выпятились в коридор и закрыли за собой дверь. Самураи погасили фонари, улеглись поперек входа на татами и замерли, словно моментально уснули. Но княжичи могли бы поспорить, что до утра ни тот, ни другой не сомкнут и глаза.

Дайёнкю, молчаливая и бледная, со смытой косметикой снова похожая на их любимую опекуншу, а не на невесту Таракана, поправила одеяла на ребятах, постояла нерешительно, словно чего-то ожидая, не дождалась, потупилась, и шагнула к своим татами.

– Чаёку-сан, – прошептала Лёлька, приподнявшись на локте.

– Чего изволите, Ори-сан? – обернулась и поклонилась девушка, не встречаясь с ней взглядами.

Лёка задумалась. Честно говоря, не изволила она ничего, просто жалко ей стало Чаёку, ожидавшую от них не понять чего – то ли упреков, то ли прощения. Но упрекать ее совсем не хотелось, прощение еще только зрело, но душа всё равно требовала разговора, к добру ли, к худу ли.

– Посидите с нами рядом, Чаёку-сан, – присоединился Ярик к сестре.

– Как прикажете, Яри-сан, – не поднимая глаз, девушка опустилась на колени рядом с их постелями.

– Я не приказывал. Я попросил. Пожалуйста, – уязвленно проговорил мальчик. Она кивнула: "Да, Яри-сан", и снова замолчала.

Лёльке хотелось засыпать ее вопросами о планах Таракану, о том, действительно ли ей было их жалко, или просто привыкла, о том, как она будет жить без любимого с немилым-постылым, и десятке других событий и проблем, и несколько дней назад она так бы и сделала, зная, что получит правдивый ответ там, где можно, а где нельзя – извиняющуюся улыбку, но теперь… Теперь княжна не была уверена, где в ответах дайёнкю будет правда.

Чаёку, точно догадываясь о ее чувствах, нервно сцепила руки в замок на коленях и понурилась.

– Чаёку-сан, – прошептала Лёлька и спросила то, что хотела давно, но как-то не приходилось: – Что такое амулет Грома?

Девушка настороженно подняла голову:

– Откуда вы это название знаете?

– Слышали, как Извечный упомянул, – честно ответила девочка, еще более честно забыв упомянуть, при каких обстоятельствах они услышали его слова.

– Отец при чужих никогда раньше не говорил про него, – удивленно вскинула брови Чаёку и тут же смутилась: – Простите… Я не имела в виду, что вы чужие… то есть хотела сказать…

– Может, мы не такие уж и чужие? – предположила Лёлька. Дайёнкю не ответила.

– Так что такое амулет Грома, Чаёку-сан? – Ярик откинул одеяло и присел. – И зачем он нужен Извечному?

– Из записей вотвоясьских магов, попавших нам в руки после присоединения Вотвояси к Вамаяси, мы узнали, что на Белом Свете существовали три артефакта невероятной силы. Это амулеты Тишины, Грома и Ветра. Кто-то считал, что их в незапамятные времена создали верховные боги Вотвояси. Но за сотню лет до нашего в Вотвояси появления амулет Ветра был утерян безвозвратно, и среди людей оставались лишь амулеты Тишины и Грома. Лет за тридцать до нашего появления вотвоясьскими магами был потерян и Амулет Грома, а в неразберихе гражданской войны и нашего пришествия пропал и амулет Тишины. Всем трём амулетам приписывались самые невероятные свойства, самая сокрушительная сила. С их помощью можно было сотворить что угодно.

– Даже оживить глиняную армию? – спросил княжич.

– Даже оживить глиняную армию, – подтвердила девушка. – Отыскать хотя бы один из них было мечтой всех Вечных и их учеников, хоть сколько-нибудь достойных этого названия, с того самого момента, как мы про эти артефакты узнали. Совет думал, что смог отследить амулет Тишины – но, похоже, они ошибались.

Ивановичи понимающе переглянулись. Если бы у Адалета имелся этот амулет, он обменял бы его на них в тот же день, в этом они не сомневались.

– Отец же, кроме изысканий Совета, посвятил свою жизнь поискам амулета Грома, пропавшего позднее амулета Ветра. Он и его товарищи полагали, что поэтому его проще будет отыскать, и что он был потерян в маленьком городке в горной долине во время сражения одного клана вотвоясьских магов с соперниками.

– Его могли забрать победители, – предположил мальчик.

– Могли, – согласилась Чаёку. – Если бы они были. Но победителей не было, и всё, что осталось от самого городка после схватки – выжженная равнина и глина вместо камней.