Хождение Восвояси

– Поднимайтесь! – долетел через полминуты сверху его голос – и веревка.

Еще минута – и Ивановичи, балансируя и хватаясь за колючие ветви, крались за Мажору по длинному суку толщиной с иную сосну. Еще минут пять – и дождавшись, когда шаги патруля затихли в ночи, ребята соскочили на стену.

Княжна бросила взгляд взад, вперед, и тихо присвистнула. Пожалуй, после двух месяцев обработки катапультами, камней из этого монстра могло не выпасть и вовсе.

– Возведена в первые годы правления Шино Завоевателя, – не без гордости сообщил Мажору, – всего за два года. Способна выдерживать непрерывные попадания камней величиной с теленка на протяжении трех лет! Построивший ее зодчий Токаяму Копанути поклялся в этом моему предку, поставил свою жизнь против воза золота, и прожил под ней неделю – с другой стороны, конечно – пока специально привезенные орудия обстреливали стену дни и ночи.

– А потом она обвалилась?

– Ага. Подмыло во время великого наводнения. Воз свой он не получил – стена-то упала, но и харакири его сделать не заставили – ведь она упала не от обстрела, а от гнева Мимаситы.

– Короче, все разошлись недовольные, но целые, – хмыкнула Лёлька.

– Кроме стены, – заметил Ярик, озираясь явно не в страноведческих целях. – И вообще. Может, мы уже пойдем?

– Да, конечно… – в голосе Мажору еле заметным ветерком просквозило сожаление. – Пора. Да пошлет солнцеликая Мимасита вам удачи.

– Спасибо тебе, Мажору-тян, за всё, – девочка положила узелок, сложила перед грудью руки на вамаясьский манер и поклонилась.

– Познакомиться с вами было честью для меня, – с таким же поклоном ответил Шино.

– Спасибо, Мажору-кун, – присоединился к прощанию Яр, но вместо поклона протянул ему руку.

– Пожалуйста. Яри… свет… Инь-ван, – выговорил он неуверенно и протянул руку свою, копируя жест княжича. Тот взял его ладонь в свою и пожал – крепко, как мог.

– Удачи!

Шино зацепил крюк-кошку за край стены и бросил веревку вниз. Лёлька подняла узелок – и замерла.

– А где Тихон? Тихон!

Девочка метнулась взглядом вдоль по стене, подбежала к краю – наперегонки с братом, глянула вниз – но искать в ночном парке розового лягуха было ничуть не проще черной кошки в темной комнате.

– Тихон?.. Тихон!.. – едва не рыдая, позвала шепотом Лёка, но ответа, естественно, не было.

– Когда ты его видела в последний раз? – Мажору впился в темноту взглядом.

– Перед тем, как на сосну лезть! Мы должны его найти! Это я виновата! Дурища полоротая! Разиня! Ворона!!!..

Отчаянно ругая себя, Лёлька пробежала по ветке к стволу, съехала вниз, обдирая об кору одежду, ладони и щёку и заметалась вокруг, выглядывая хоть намёк на светлое пятно на траве, хоть шерстинку, хоть след!..

– Тихон, Тиша, Тишечка, вернись, пожалуйста, миленький! Прости меня! Прости! Ты обиделся? Я больше не буду про тебя забывать! Я не нарочно! Честное слово!

Мерная поступь часовых по камням стены донеслась до ее слуха внезапно, и девочка застыла. Брат! Мажору! Веревка на стене!

– Спрячься за деревом, – прошипел сверху голос вамаясьца, и Лёлька юркнула за ствол, за которым могли бы укрыться они все втроем и патруль в придачу, и притихла.

Стража прошла, и сверху перед Лёкой упал на землю конец веревки.

– Надо уходить, если не передумали, – прошептал Мажору из темноты кроны. – Если он сразу не нашелся, теперь и не найдется, скорее всего.

– Нет, найдется!..

– Лё?..

– Это и из-за тебя всё, растяпа! Забыл про Тишу! – наконец-то, нашелся еще один виноватый. Но отчего-то, не как обычно, легче от этого не стало, и девочка, хлюпнув носом, умолкла.

– Лё, извини… – даже не видя брата, она знала, как дрожит его нижняя губа и глаза наполняются влагой. – Я не хотел… не подумал… Просто ты всегда сама с ним таскалась… и я… когда на дерево полез…

– Ладно, чего там… Оба мы хороши.

– Ори-кун? – деликатно покашляв, напомнил о себе вамаясец.

– Угу, – откликнулась девочка, и напоследок оглядев всё вокруг, угрюмо выдохнула. – Иду уже…

– Поспешите!

– Мажоринька, миленький, – едва не плача, проговорила она на стене. – Если ты Тихона увидишь, пригляди за ним, пожалуйста. Поищи его!

– Слово самурая! – торжественно пообещал мальчик.

Лёлька, не находя в себе сил не ответ – слёзы так и свербели в глазах близко-близко, наклонилась к веревке – и застыла. В промежутке между зубцами стены тончайшим полотном, будто органзу натянули, висели крошечные бело-голубые искорки. Показалось? Она недоуменно выпрямилась – искры пропали. Наклонилась ближе – и снова они тут как тут. Поднесла руку – и искры замельтешили, словно в испуге, побелели, и что-то угрожающе затрещало.

– Ч-что это? – обернулась она на Мажору.

– Где? – нахмурился тот.

– Вот, – ткнула она пальцем – но поднося не слишком близко – в мерцающую пелену.

– Да где? – попытался он выглянуть за стену, но Лёка вцепилась в него и едва не швырнула на камни.

– Ты чего?! – опешил мальчишка.

– А ты чего?! Не видишь, что ли?! А если они опасные?!

– Да что?! Или кто?! Ничего я не вижу!

– Наклонись. Сюда. Поближе. Только не трогай и за стену не вы…

– Ничего тут нет, – покрутив головой над обрывом в пятнадцать метров, втянулся обратно и недовольно сообщил юный Шино. – Привиделось тебе, наверное.

Ничего не понимая, девочка подняла сухие сосновые иголки с дорожки и бросила между зубцами, не сводя взгляда с органзы. Ничего. Нахмурившись, снова поднесла палец к искрам – и те гневно затрещали, словно и впрямь далекая молния рвалась из небес.

– Слышишь, видишь?! – торжествующе воззвала она к Мажору – но тот лишь руками развел. Ярик его поддержал:

– Не вижу и не слышу ничего, Лё. А что там?

– Кажется, заклятия личного мага Шино Завоевателя не такие уж бабкины сказки – и не такие невидимые, – чуть побледнев, попятилась она от проема. – И не дают чужакам не только войти, но и выйти. Вот только откуда они знают, свой ты или чужой?

Мажору задумчиво взглянул на нее:

– Обряд. Все живущие в Запретном городе проходят обряд Приветствия Очага, который проводит один из Вечных! Я думал, это просто традиция, каких у нас не перечесть… Должно быть, на нас на всех заклинание, которое даёт проходить мимо стен невредимым.

– А на нас его нет, – тихо договорила княжна.

– И что теперь? – Яри растерянно переводил взгляд с сестры на друга. – Нам идти к Таракану сдаваться?

– Попробуем выйти через ворота! – решительно прошептал Мажору – и не столь решительно добавил: – Если только заклятие не распространяется и на них… Никого из Маяхаты, кто не живет или не служит в Запретном городе, никогда сюда не впускают. Даже торговцы ждут у ворот, пока их возы за стеной разгрузят местные слуги.