Хождение Восвояси

– Но они не находили и не понимали, – кивнул его премудрие.

– Да. Одно время мне показалось, что будь у ясиньпеньцев общая опасность, против которой они могли бы сплотиться, всё наладилось бы… Но оказалось, что я просчитался и тут. Они уже не могли…

– И ваше ослепительство вместо одной головной боли получили две: паникующих жителей и распоясавшихся оборотней, – сочувственно хмыкнул Геннадий.

– Но вы, ваше ослепительство, могли попросить своих помощников увести оборотней назад… или устроить им отдельную провинцию, если на родине им плохо жилось, – озабоченно поджала губы боярыня Конева-Тыгыдычная.

– Мог, моя дорогая покровительница домашнего очага, – грустно улыбнулся Государь. – Но с определённых пор вмешиваться в человеческие дела… напрямую… стало не в моих правилах. Люди должны сами сделать выбор. Правильный или нет… От этого они станут больше ценить плоды его – или энергичнее бороться за их уничтожение. Поэтому и помощникам моим, хоть они исполнительные и трудолюбивые и очень желали содействовать, я запретил вмешиваться в дела бедной провинции… напрямую, опять же.

– Но они могли действовать потихоньку. То есть как-нибудь эдак… – боярин Демьян покрутил в воздухе мясистой лапищей. – Деликатесно!

– Именно! – сверкнули лукаво глаза божества.

– И поэтому вы… они… вы через них… хотя они этого не поняли… решили прибегнуть к нашей помощи! – осенило царевну.

– Да, – со скромным достоинством проговорил Государь. – И не ошибся.

– А вся эта история со сватовством воеводы… и Чи Хая?..

– Я всеведущ, – скромно потупился Нефритовый Государь. – И предвидел, что дело обернётся приблизительно так… но не во всех подробностях. Например, то, что ваш учёный муж Дай станет декламировать с балкона управителя вашу летопись сутулого коня… наверное, не могла предусмотреть даже дочь царя Ле Со Го Се Ра Фи?

И он подмигнул.

Сенька порозовела. Агафон нахмурился.

– Погодите! Значит, похищение Лепестка Персика овиром… тоже ваши происки?

– Не происки, а хорошо продуманный план… непрямого вмешательства, – предупредительно поднял палец к небу Государь. – В помощь вам.

– То есть овир специально оставил следы, чтобы мы с Ка Бэ Данем смогли найти похитителя и кто-то из нас получил шанс стать освободителем этой прекрасной девы? – отбросив робость перед Нефритовым Государем, сидевшую в костях, вышагнул вперед Чи Хай.

– Именно, мой доблестный Сам. И к тому же, иначе вы с сим многочисленным семейством не встретились бы, и еще один важный выбор остался бы не сделанным. И кстати, об овирах…

Нефритовый Государь повернул голову в сторону матери, покорно ожидавшей решения своей участи у кромки воды.

– Ты пережила свои прегрешения, милая. Ты свободна.

И не успел затихнуть последний звук его слов, как шкура со щупальцами, стрекалами и прочими конечностями, которым и названия еще не придуманы [250] , опала – и на Белый Свет, коленопреклонённая в воде, появилась женщина в сари.

250

Но это пока: Геннадий Парадоксов уже расталкивает толпу, добираясь до уникального объекта научных исследований.

– Мама!!!..

– Тёща… – пробормотал Чи Тай, потоптался, сомневаясь, уместным ли будет его присутствие среди детей в такой радостный час, но, подпихнутый в спину менее удачливым Чи Паем, поспешил деликатно пристроиться за задними рядами.

Лукоморцы загомонили, кто утирая слезу, кто пожимая плечами:

– Подождите… ничего не понял!

– Что там было?

– Разве овир – не полумифическое вымирающее животное?

– Что произошло?

– Какие прегрешения?

– У всей семьи?! При чем тут детки-то?

– Начну по порядку, – заговорил Государь, и голоса тут же стихли. – Овир – действительно вымирающее животное, очень полезное в некотором отношении. Мои коллеги часто применяют его, когда надо разделить враждующие стороны людей. Но последнего, увы, извели почитатели Памфамира-Памфалона…

Иван и Серафима переглянулись, вспоминая давнее летнее путешествие за Жар-птицей, во время которого они познакомились.

– …и когда мне понадобились такие защитники пределов, я одолжил человеческую пару, превращённую за свои прегрешения бхайпурским божеством Двахалвахандрой в овиров.

– Но дети!.. – не унималась боярыня Настасья. – Детушек-то за что мучить?!

– Никто их не мучил, – чуть обиженно насупился Государь.

– И значит, еще где-то папа тут имеется? – Гена, почти достигший шкуры, настороженно остановился.

– Отца я отдал другому соседу для этих же целей. Разрушения семьи тут не было, не волнуйтесь: женщина и дети были только рады. Это запутанная семейная история, которую поведать вам я не вправе. Спросите у них самих, если станет достаточно любопытно.

Настасья, Серапея и Фигура потупились.

– Ну и по бхайпурским поверьям дети несут грехи родителей своих, пока не искупят – поэтому Двахалвахандра настоял, чтобы… – Нефритовый Государь повёл плечом – и нахмурился.

– Постойте. Это же получается, что я брал у Двахалвахандры двух овиров… которых теперь, когда надобность в них отпала, не смогу вернуть? Ай-ай-ай, какая потеря лица, как неудобно, как не по-соседски!..

Небо над берегом закрыли невесть откуда явившиеся тучки… и вдруг снова пропали.

– Хотя погодите! – просиял вместе с солнышком Государь. – Отчего не могу? Ну-ка, ну-ка…

Он покрутил головой, изящно указал пальцем на лес – и духи сторон света сорвались с мест и исчезли среди деревьев. Но не успели лукоморцы понять, что происходит и самое главное, с кем, как все четверо воротились, таща в руках и когтях отчаянно выворачивающихся Ка Бэ Даня и Хо Люя.

– Не волнуйся, дорогой мой Двахалвахандр. Долг платежом красен, – благодушно улыбаясь, произнёс Нефритовый Государь.

В тот же миг шкура матери в руках Гены с треском, дымом и искрами разорвалась надвое. Обе половины обвили закаменевших от ужаса вотвоясьцев. Закаменевший от ужаса сабрумай тихо икал, вспоминая, есть ли у души-Наташеньки в запасах что-нибудь медицинское для успокоения нервов, желательно много водки.

– Тысяча сожалений, о премного учёный муж Ге На Да.

Государь развёл руками, кивнул – и День Но Чуй и Жи Ши подхватили свежеиспеченных овиров и взвились в небо, уносясь в сторону Бхайпура.