Хождение Восвояси

– Ляпа, – проговорил из-за спины обиженный голос уроненного брата. – Я ждал-ждал, когда ты меня найдешь… Короче, я всё равно выиграл.

Темнота озарилась разноцветным сиянием. Лёка оглянулась, полная самых ужасных предчувствий – и ни одно из них не осталось нереализованным. В стене, ровной еще минуту назад, потайным ходом зияла дыра, а в конце коридора тревожно переливались и мигали многокрасочные линии хранилища.

– Бестолковый!!! – простонала она, хватая Ярика за руку и рывком поднимая на ноги. – Бежим!

– Не хочу в догонялки. Хочу спать, – хмуро пробормотал княжич. Лёка, рыча от ярости и страха, потащила его в проход – но чьи-то сильные руки вцепились в плечи, и радостный голос возвысился в оповещении. Из общего зала донеслись ответные крики – и топот. Все, кто сражался там против Адалета и Агафона, бежали теперь сюда. Похоже, они с Яркой только что преподнесли врагам такой подарок, о котором те и не мечтали…

– …Пусти, пусссти, псссссти, дрррракккк!!!

Княжна Ольга пиналась, кусалась, молотила кулаком по чему ни попадя – а попадал он всё время по чему-то твердо-мягкому, словно доска, обтянутая одеялом – но дурак отпускать ее отнюдь не собирался. Напротив, с каждым ударом он крепче стискивал ее, прижимая к себе так, будто хотел сломать если не шею, то хоть несколько ребер.

Вокруг что-то свистело, рычало, гудело, визжало и стонало: то ли буря запуталась в трубе, то ли случилась попойка в сумасшедшем доме. Лицо Лёльки утыкалось то ли в грудь, то ли в подмышку ее похитителя, но даже из-за опущенных век по глазам били вспышки света, разрывавшие темноту вокруг. Сыпались искры. Метались, обливая всех раскаленными каплями, безумные огни. Обдавало то холодом, то жаром, а иногда и дождем, моментально превращавшимся в рой разъяренных иголок.

– Пссссстиииииии… – по инерции хрипела Лёлька, уже не желая, а опасаясь, что противник может ее отпустить, но схвативший ее человек пёр неизвестно куда через непонятно что, не сбавляя хода.

Бежали они так долго, что княжна успела два раза обдумать свою горькую судьбинушку, три раза мысленно отругать Ярку, вывалившегося невесть откуда непонять зачем в самый неподходящий момент, четыре раза вздремнуть и раз пять посочувствовать стиснутой между ними розовой лягухе. Время от времени она издавала то ли сип, то ли писк, и только поэтому Лёка знала, что животинка еще жива. Знание это придавало ей немного сил: ведь земноводной, когда они в конце концов куда-нибудь когда-нибудь придут, понадобится защита, а если не она, княжна Ольга, то на беднягу, в лучшем случае, наступят, чтоб не мучилась. Что иначе могло ожидать большую лягушку в Вамаяси, Лёля знала из справочника купца, который так любил цитировать князь Грановитый.

То, что идут они именно в Вамаяси, Лёка сообразила быстро: где еще люди ходят, хронически прищурившись даже впотьмах? Перспектива повидать далекую диковинную страну, по правде сказать, очень ее привлекала бы, если бы не два "но". Первое – на лягушек, змей и прочих тараканов ее гастрономические интересы не распространялись никогда. Вторая причина – слишком долгий путь домой, который, к тому же, было еще неизвестно как найти. В том, что она убежит от своих похитителей, особенно с таким прищуром, когда даже мамки-няньки с широко раскрытыми глазами [21] не могли за ней уследить, княжна не сомневалась ни на секунду.

21

И чаще вытаращенными. А иногда и выпученными. Ее малолетнее царское высочество нередко производила такое воздействие на тех, кто пытался заставить ее делать то, что она не хотела.

Путь в Вамаяси закончился так же внезапно, как начался. Одну секунду они неслись по сдуревшему пространству и времени, другую уже шагали по ровному месту, качаясь и спотыкаясь. Еще пара шагов – и хватка ее похитителя разжалась. Лёлька, как куль с конфетами, скользнула на пол, да там и осталась сидеть. Голова кружилась немилосердно, ноги отказывались повиноваться, перед глазами всё плыло, забыв остановиться… Но имелась и еще одна причина ее покорно-беспомощного сидения под ногами у кого попало, и о ней супостатам еще предстояло узнать.

Искоса княжна зыркнула по сторонам в поисках брата – и тут же кто-то сгрузил его рядом с ней, съежившегося, чумазого, тихо всхлипывавшего, жалкого до невозможности. Довольная, Лёлька кинулась ему на шею, едва не дораздавливая бедную лягушку, обхватила руками и залилась горючими слезами в полный голос.

Ошеломленный Ярик икнул и прикусил язык.

– Реви дальше! – прошипела ему на ухо Лёка, но видя, что увещевания не в силах побороть изумление, быстро шепнула: – Спорим на пирожное с вишней, что я реву громче!

За пирожное с вишней княжич Ярослав был готов перереветь хоть водопад.

Как оказалось, слушать концерт водопада с оркестром кое-кто из собравшихся был не намерен. Над детьми угрожающе нависла тень, и визгливый голос вывалил на их головы презрительную тираду на нелукоморском языке. Наверное, это был вамаясьский. Или вотвоясьский? Или вокудаський-там? Запомнить кто из них кого захватил и чем всё кончилось, Лёлька никогда толком не могла – да и не пыталась, если честно. Можно было спросить Ярку-книгочея, конечно, но портить ему вдохновение не хотелось. И прищуренными от удовольствия глазами, залитыми слезами восторга, Лёка принялась разглядывать первого поклонника их таланта.

Вамаясец щеголял в нелепом зеленом халате в еще более нелепый оранжевый цветочек, да еще и с огромными, свисавшими до пола рукавами. Волосы его, черные с проседью, были собраны на затылке в дулю, как у старушки, лоб выбрит, брови сведены к переносице, усы встопорщены, глаза сощурены, что при вамаясьском размере превращало их в едва заметные складочки между бровями и щеками. "Еще нас же украли, еще на нас же тут всякие щуриться будут!" – возмущенно подумала Лёлька и прибавила громкости и выразительности. Исчерпав все бранные слова – или просто не в состоянии перекричать семейный дуэт, вамаясец замолчал и поднес сжатый кулак к носу мальчика [22] . Ярик на секунду замолк, посмотрел на руку говорившего, не обнаружил там ничего, даже отдаленно похожего на пирожное или хотя бы пирожок с повидлом, и деловито продолжил. Вамаясьца перекорежило. Ольга вздохнула. Конечно, иметь настолько одаренного в этом отношении брата при таких обстоятельствах было удачей, но, с другой стороны, причем с очень большой, иметь брата – мямлю, трусишку и рёву… Ну да кому дается всё и сразу? Хочешь иметь идеального брательника – воспитай его. Но пока придется заняться воспитанием кое-кого другого.

22

Выбирая тем победителя.

Не переставая всхлипывать, она как бы невзначай взяла один из рукавов аборигена и утерла лицо. Травяной шелк и персиковые соцветия покрылись туманом грязи и копоти. Рот усатого распахнулся, глаза округлились… Благодарно улыбаясь, Лёка высморкалась в самый пышный цветок, аккуратно скрутила рукав трубочкой и засунула ему за пояс. Не дожидаясь, пока вамаясьца хватит апокалипсический удар [23] , она сцапала рукав второй и принялась обтирать физиономию брата, изредка поплевывая на сухой шелк.

23

Или как там говорила баба Фрося, когда сообщала внучке о возможных последствиях ее очередной шалости.

Отчего обладатель зеленого халата не убил ее на месте, она поняла, когда глянула вправо. Напротив зеленохалатчика, скрестив руки на груди и не сводя с него глаз, стоял маленький старичок, тот самый, на отряд которого она наткнулась в мастерской Адалета.

Если бы кто-нибудь смотрел на нее так, она бы не стала вытирать чужой дорогущей одежкой чумазую Яркину чушку. И даже сморкаться в рукав не решилась бы. Скорее всего.

Вамаясец в обслюнявленном и обсопливенном халате, скрежеща зубами и сверля прищуром то детей, то старичка, отошел, и Лёка впервые после прибытия в пункт назначения смогла оглядеться.