Хозяин Кахиры
Шрифт:
Дир повесил под одежду - нечто вроде длинной рубахи с пуговицами - сумку, и мальчик открыл ему дверь.
Солнце поднималось очень быстро и пекло нещадно. Местные жители обматывали головы тряпками, прятали тела в длинных одеждах из "дышащих" тканей. Дир стремился привыкнуть к климату и оставлял голову непокрытой. На манер асмарских воинов он обвязался поясом и прикрепил к нему короткий меч. И все же его легко отличали от остальных и цвет кожи, не желавшей принимать сильного загара, и неравномерные пряди выгорающих русых волос. Асмарцы сторонились чужеземца, между Диром и ими непременно оставалось большое расстояние.
Люди Гера встречались на каждой улице. Некоторые умудрялись терпеливо носить поверх рубахи тяжелую кольчугу, они наслаждались новым статусом. На Дира эти не обращали внимания, им не нравилась его приближенность к Геру и умение лечить. Асмарцы, в последнее время, привыкли к новому правителю, разъезжавшему на льве, к его воинам. Благородные семьи, проявившие покорность без сопротивления, делили с Гером трапезу. Средние слои из купцов искали поддержку и присылали дары. Простолюдины не видели особой разницы, кому повиноваться. Те, кто сопротивлялся Геру, оставили после себя лишь имена, звучавшие все реже.
– Ты когда-нибудь видел принцессу Лигию, Анвер?
– спросил Дир у мальчишки. Тот нахмурился, припоминая.
– Однажды, господин. Я и описать ее не смогу. Принцесса очень редко выезжала из дворца. Говорят, взамен она бросала толпе вдвое больше золотых!
– он блеснул черными глазами.
– Неужели ты не хотел собрать даровых денег?
– Хотел, господин, но мой дядя не позволяет мне тратить время на ожидание чуда. У него мастерская по выделке кожи, и мне приходится помогать.
– Работаешь в кожевенной мастерской, а ходишь босиком, собирая песок в потрескавшиеся пятки?
– Я еще не заработал на обувь. Качественная кожа не стоит дешево, господин.
Дир понял принципы воспитания в этой семье.
– И кому он продает выделанную кожу?
– Всем, и горожанам, и кочевникам, и другим городам. Он каждый год отправляет караваны! Когда-нибудь я сам поведу караван и увижу новые земли, в которых текут реки и водопады!
– А в Кахиру отправляет?
– Нет, о Кахире здесь лучше не говорите, господин. Хотя наш правитель и кахириец, но его-то... изгнали. Мы не любим этот город, - убежденно заявил мальчик.
Это была правда. Говорили, что колодцы, отданные по перемирию Амра, так и не высохли. Для асмарцев это казалось великим унижением.
В одном переулке они прошли мимо беседки, где попивали чай мужчины и молодые женщины. Неподалеку игрались с котенком дети, поднимая пыль с земли.
– Почему эти не пошли на рынок?
– спросил Дир. Рынок, хотя и скудный, работал каждый день, так как продукты портились быстро и приходилось каждый день покупать свежие.
– Им доставят все слуги, или уже сделали это. Назариты - древний род Асмары, одни из основателей, - почтительным тоном пояснил Анвер.
Здесь многие семьи следовало за что-то почитать, однако заслуги их давным-давно погребли пески. Слава - долгожитель Асмары. Здесь ничего не происходило, менялось медленно, и потому только прошлая слава помогала прожить любые трудные времена.
На рынке было тесно, вдвое жарче и очень шумно. Старинные столы и скамьи почернели от времени. На них торговцы стелили привлекательно яркие отрезы материи и раскладывали свой товар: мешочки с сушеными травами и специями,
чай похожий на пыль с дороги, бусы, полуспелые фрукты, сушеный творог с кислым запахом, хлопковую одежду, посуду и много разной мелочи. Люди сновали туда-сюда между прилавками, многие вовсе не пришли за покупками, а просто надеялись найти что-то утерянное другими или украсть. Асмарцы торговались страстно, громко и искренне, даже если не собирались покупать товар.Воины Гера лениво следили за происходящим, скрываясь от жары под навесом.
– Этот перец выращивала моя любимая дочь, а ты хочешь, чтобы я сбросил цену?! Я сброшу цену за кассию, ее смолола моя жена, но не на перец от дочери!
– задыхался от возмущения пожилой мужчина в запачканной специями рубахе.
– Кассию я не куплю, будь она смолота хоть королевой, напрасно ты пытаешься всучить мне эту выдохшуюся пыль!
– отвечала покупательница.
– Давай же, отмерь три горсти перца и получи свою монету!
– она вытащила из кармана серебряную монетку.
– Монету! Одну жалкую монету за месяцы труда! Как я посмотрю в зеленые очи своей Рамии?! Как она соберет приданное с такими ценами? Напрасно ли страдали ее тонкие пальцы и нежная кожа?
– с надрывом восклицал торговец.
– А ты не расписывай мне свою неземную Рамию, сегодня на рынке я, а не мой непутевый мужичок! Не расписывай!
– Знать не знаю твоего мужа!
– Ах, не знаешь! Так это тот, которому ты свою муку по три золотых за горсть продаешь!
– Да о какой муке ведешь ты речь, безумная?!
– О той, которую твоя чудесная Рамия подмешивает в перец! Отмеряй, говорю, пока я не потратила все на браслеты!
Громко причитая о несправедливости, торговец начал отмерять перец, а Дир и Анвер пошли дальше, стараясь больше не отвлекаться на подобные представления.
Колодец стоял под пальмой, рядом лежала плешивая собака и два худых верблюда. Без предупреждения Дир закрыл дверцы колодца, повесил замок и завернул ключ. Ключ забрал себе. Рынок накрыла тишина. Асмарцы хмуро уставились на запертый колодец и чужеземца.
– Вода не годится для питья, - объявил Дир.
Колодцы запирались на ночь, а по утрам их открывали. Ключ всегда оставался рядом, но Дир забирал вот уже третий ключ.
– В городе мертвых ты закрыл два колодца, а люди там все еще умирают от черной лихорадки!
– выкрикнул какой-то юнец в заштопанных шароварах и голым торсом.
Стражники встали с мест, собираясь проучить дерзкого человека, но Дир покачал им головой.
Люди смотрели на него с требовательным вопросом в уставших глазах. Каждый закрытый колодец добавлял страха в их сердца.
– Прямо сейчас я пойду в город мертвых и снова попытаюсь разобраться в природе этой хвори.
У него не хватило сил добавить, что он знает слишком мало, чтобы помочь: асмарцам хотелось верить. В полной тишине Дир развернулся и покинул рынок.
– Анвер, я считаю, ты заработал на достойные кожаные сандалии, - решил он обрадовать мальчишку.
Они пришли к дому его дяди. Двухэтажный, с маленькими проемами окон, дом выглядел глиняной игрушкой, если бы не размеры, которыми отличался от остальных. Кое-где торчали надгробные плиты, камни и все, чем можно было выделить могилу. На кладбище асмарцы не обращали внимания и могли спокойно топтать землю над усопшими.