Хозяин теней 2

Так, надо что-то… глобально что-то.

Грохот оглушает. И я даже не сразу понимаю, что и где грохочет. Стена вагона гудит, принимая удар взрывной волны. Брызжет мелкой искрой стекло и прямо по лицу. Осколки злым роем впиваются в кожу и боль отрезвляет.

— На пол! — Метелька вот соображает быстрее. Он и девчонку подхватывает, и к двери толкает. — Бомбы кидать начали. И стреляют…

Точно.

Это пули-дуры колотятся, постукивают. Не пробили обшивку? Так это пока. А если бомба рванёт прямо вот у стены, всем плохо придётся…

— Аннушка… — Матрёна вскидывает руки и поворачивается. — Детишек спасайте, спасайте детишек… а мы уж тут… я Аннушку не оставлю!

Так, это ещё самоотверженность или уже дурь?

Не важно.

Я стягиваю мальчишку, который ещё в отключке. Тяжёлый, зараза этакая… и бьётся мыслишка, что он-то мне никто. Что я сделал для него всё, что должен был и даже больше. А спасение утопающих — дело рук самих… и мне бы своим помочь.

Дверь получается распахнуть не сразу.

Клинит.

Под ботинками хрустит стекло. И где-то очень близко гавкают выстрелы. Они резкие, бьют по ушам плетью. И меня корёжит от ужаса.

Савка.

Ожил.

Не вовремя. До чего же не вовремя.

Стискиваю зубы. И пригибаюсь. Не хватало схватить случайную пулю. Свистят вон соловьями свинцовыми. А идти, пригнувшись, тяжко. Ещё и пацан этот вот. Он босой. И голый. Живот перемотан бинтом, но тот наливается кровью.

А зелень, генеральского внука окутывавшая, почти погасла.

Точно!

Генерал! Чтоб тебя, Громов! Ещё бы завтра вспомнил.

— Метелька! — кричу вслед, потому как Метелька, прикрывая девчонку, далеко уже ушёл. — К генералу давай! Туда…

И рукой машу, надеясь, что Метелька правильно поймёт, куда именно. И сплёвываю слюну, у которой снова необычный привкус.

Тень снова выиграла.

Прятки с тенью — они такие… дерьмовые.

А генеральской супруги нет вон… где? Там, с детьми, её тоже не было… может, в сторонку оттащили? Скорее всего. Чтоб не мешалась под ногами. Но на неё плевать. А вот генерал нужен.

Генерал этот точно дарник. Я же видел силу, его окутывавшую. А значит, чего-то там он может. Лиловый — это не целитель. Не огонь. Может, вода там или ветер. И какая, хрен, разница, главное, что амбу большую и страшную он сделать сумеет.

И это шанс.

Не понятно только, почему Анатолий Михайлович генерала в сознание не привёл. Не подумал? Или… или не мог? Чем его вырубили?

Так, дойдём до места и разберемся.

Надеюсь, генерал никуда не подевался.

И Тень к себе тяну. Что-то меняется рядом совсем, что-то вот… знакомое… будто дверцу на ту сторону приоткрыли. Не совсем распахнули, а так, малость, вот и потянуло сквозняком.

Тень его тоже чует.

И беспокоится.

А снаружи стало тихо. И как-то не по вкусу мне эта вот тишина… съездил, мать вашу, на родину предков. Пусть не своих, но…

Генерал лежал на полу. Это он, наверное, когда тряхнуло свалился. А поднимать и возвращать на место не стали. И правильно. Когда палят в окна, то на полу всяко безопаснее.

Стеклом его посыпало густенько.

Но так-то…

Точно, сила есть, никуда не делась. Лиловое облако клубится, клокочет.

— Эй, — я с облегчением запихиваю пацана на боковую полку и склоняюсь над генеральскою тушей. — Эй… как вас там… сиятельство… превосходительство…

Как правильно к генералам обращаться?

— Метелька, вода есть?

— Не поможет, — Метелька поднимает с пола графин, в котором воды ещё имеется. — Его, верно, «Мёртвым сном» приложили. Это такая дрянь… в общем, любого дарника вырубит.

— И как его?

Лью воду на макушку. Та стекает, но генерал даже не шевелится.

— Не знаю… говорят, что её в психушкам дарникам дают, которые того… — Метелька по лбу стучит.

— Деда, — девчонка, до того сидевшая тихо-тихо, как мышка, сползает на пол. — Деда…

И поле силы шевелится, раскачивается, будто слышит этот голос.

Так.

Тень.

Я чую её присутствие.

— Что этот самый «Мёртвый сон» из себя представляет? — я хлопаю генерала по щекам, но без толку. А вот сила его нарастает. Она словно бы гуще стало, и цвет… цвет тоже меняется. Лиловый туман раздирают серые нити.

— Откуда мне знать?

— Эт-то… — тихий-тихий голос заставляет повернуться. Мальчишка? Когда очухался? Ладно. Живой? И хорошо. Не орёт? Вдвойне хорошо. Перекосило вон, а он не орёт. Молодец. Выживем — пряник подарю. Вон, я его в карман сунул. — Это… артефакт… ментального воздействия. Узкой направленности.

Руки он прижимает к животу.

Ага, понимаю. Когда там дырка, то ощущение такое, что, стоит лишний раз дёрнуться, и кишки наружу выпадут. И то, что бинты положены, это на ощущение никак не влияет.

— Его… создают… на той стороне. Использование незаконно… доказано, что подобные… артефакты оказывают необратимое воздействие на психику.

Охренеть.

То есть, может, не надо генерала трогать? Дарник-псих — это не то, что нам поможет.

— Они… снижают… контроль над даром… увеличивают вероятность срыва… перехода в сумеречное состояние.

— То есть, будить его не след?

Тень заворчала и повернулась к двери. А потом выскользнула за неё, и я моргнул. Смотреть одновременно в два мира сложновато. Может, со временем и привыкну, а теперь такое чувство, что в глазах двоится.

— Тихо, — говорю шёпотом и оглядываюсь. — Ты… мелкая, давай наверх.

— Я не…

— Наверх, Сиси, — повторяет мальчишка. — На багажную полку. Вы… поможете? Она ещё маленькая.

А у нас гости.

Не знаю, пробрались они из предыдущего вагона или обошли с тылу, но трое. С револьверами… и не только. Вон, тот, тощий, идущий последним, держит в руке что-то круглое и светящееся. Артефакт?

Какой?

— Трое, — говорю шёпотом. И Метелька подхватывает малявку, ставит на плечи.

— Цепляйся, я держу… сиди там тихо, что бы ни случилось. Ясно?

И она пыхтит, но лезет. Благо, багажные полки здесь тоже имелись, высокие, узкие, но, глядишь, малышку и выдержат.

— Ты… — Метелька протягивает руку и Сереге. Но тот качает головой.

— Бежать и прятаться недостойно мужчины.

Охренеть.

Тень затаилась. Она ждёт приказа, но внезапно напасть получится лишь раз. И думай, Громов, думай… ладно, пули её не возьмут. А вот та светящаяся штука?