Хозяйка каменоломни в Драконьем доле

Короткий свист, и Анну толкнуло в грудь. И разошлось по лифу повседневного платья темное кровавое пятно.

Нет…

Она не ощутила боли, не успела ничего сообразить, лишь огонь растекся по венам, и в ушах зазвенело. По рукам и ногам хлестнул холод. Время будто остановилось.

— Госпожа! Бегите! Прячьтесь под землей!

Крик Орры был далек и тих, или так только казалось. Все вокруг стремительно зарастало белесым туманом, и взгляд Анны гас…

— Нет… — шепнула она непослушными губами. — Я не хочу…

Попыталась сделать шаг, но тело не послушалось. Ее занесло и бросило к краю кручи, как пьяную.

— Госпожа-а-а!

Послышался звон оружия, и снова туго щелкнула тетива. Пронзительно закричала гиена, и оглушительная тишина, навалившаяся резко и стремительно, затмила все звуки.

Анна сделала еще один неловкий шаг и сорвалась с берега в воду.

Холод вмиг отрезвил. Вернулись звуки и боль. Грудь прожгло каленым железом. Намокший подол тяжело потянул вниз. Тьма окутала, потащила от берега.

Больно!

Дышать и двигаться было больно, но Анна пыталась как-то шевелиться, чтобы не утонуть. Чтобы выжить, как бы безнадежно это ни звучало.

Над гребешками злых волн дергалась полоска дальнего берега, и что-то светлое появилось на ней, вырвалось из фона темных деревьев…

Анна изо всех сил гребла руками и ногами, спутанными подолом. Обувь мешала, рукава тянули вниз, и кровь утекала в ненасытную воду Великой, но плыть все равно было нужно. Хоть как-то…

Плыть!

По воде хлестнула новая стрела.

И тут же ответом пришла с того берега другая. Меткая. Хищная. Выхватила стрелка за Анниной спиной и стащила с кручи в воду.

На том берегу был Райве, и он пытался помочь.

— Плывите, госпожа! Плывите к нему! — крикнула издали Орра.

«Я плыву… Я стараюсь, как могу…» — мысленно ответила ей Анна, понимая, что переплыть Великую зимой она бы и при лучшем раскладе, наверное, не смогла бы, не то что…

В нее снова выстрелили. Стрела плеснула, ударилась о протез и запуталась в платье.

И Райве тоже выстрелил в ответ. Анна не видела, не слышала — просто знала, что он снова попал.

Седьмое чувство…

Волна ударила в лицо, забила нос и глотку холодной пеной. Течение потянуло вниз, и Анна сдалась.

Наверное…

Сил не осталось совсем.

И надежды.

Нет, в отношении других она еще жила: верилось, что Орра отобьется от нападающих, а Райве ее прикроет. Что с остальными все будет хорошо. С Марисой, с Маргарет… Что деревня не пострадает.

Но вот спастись…

Она задержала дыхание скорее по привычке. Раньше любила нырять в глубину, открывать там глаза и пялиться в подводный жутковатый сумрак. Получалась продержаться довольно долго.

Насколько ее хватит сейчас?

Анна увидела, как приближается бесцветное дно. Уже коснулась его искусственной ногой, кажется…

Вот они — последние минуты. Почему жизнь перед глазами не летит? Но она ведь и в предыдущий раз не летела?

Из подступающего небытия ее вырвала очередная боль.

Пронзительная и невыносимая. Страшная.

Плечо… Его будто сунули меж челюстей исполинского щелкунчика, раздавили.

И движение...

Невероятная сила потащила наверх, из речной глубины навстречу серому зимнему небу.

Мгновение — и Анна ослепла от сетки облачных просветов и от морозного воздуха захрипела, закашлялась. В нос ударил запах мокрой шерсти и мускуса. Кто-то всхрапнул и зафыркал над ухом.

— Аша…

Зубы гиены все еще стискивали Аннино плечо. Противоположный берег стремительно приближался.

Аша нырнула… Нырнула! И достала Анну с самого дна. Схватила зубами крепче, цепче, чем сама смерть, и подняла навстречу свету… Пятнистые гиены — отличные пловцы и ныряльщики. Об этом еще Гудолл писала. Иногда они даже добычу свою от других хищников на дне водоемов прячут. Местные, видимо, тоже так могут. Ну и вот…

Когда под боком оказался холодный песок, Анна едва держалась. Сознание то и дело покидало ее. Мир тух, наполняясь смертной темнотой, и лишь невероятным усилием получалось зажечь его снова.

— Анна…

Ее оторвали от земли. Все понеслось круговертью: небо, деревья, песок, отряхивающаяся гиена в сонме бриллиантовых брызг. Бешеная река, у которой отняли добычу.

Лицо Райве.

— Спасибо, что прикрыли меня…

Веки смыкались, и холод копился в руках. В ногах. Лишь в груди, в самом сердце, еще сохранился тлеющий уголек живого тепла.

— Вам нужно в дом, леди. Срочно…

Потом Анна, кажется, сознания все-таки лишилась. На какое-то время. По крайней мере, дом, о котором говорил эльф, оказался рядом в следующую же секунду бодрствования. Дохнул ароматом еды и жаром растопленного камина.

— Райве, я… — Губы сами шептали. — Райве… Если не выживу, то, прошу… Там, в имении… Мариса… Орра… Сестрица… Муж ее… Люди остальные… Там… Если я умру сейчас…

— Тише, леди. — Голос эльфа растворялся в гуле, заполняющем голову. — Я вытащу стрелу. Уж простите, но мне придется снять с вас платье…

Мир рассеялся и сгустился вновь уже сном.

Как ни странно, Анна это понимала. Осознавала, что спит. Что все происходящее — лишь попытка мозга заблокировать боль и в ожидании гибели отвлечь ее от ужасной реальности.

И все равно там было хорошо.

Спокойно, тепло, солнечно…

Они находились на берегу Волги, наблюдали за бегом белого «Метеора» на подводных крыльях. Он летел над водой, похожий на космический корабль.

С Ларисой Чаловой.

Сидели, вытянув ноги в поношенных кедах. Три живых ноги на двоих. Одна — нет.

— Удивительное дело, — пробормотала Лариса, указав на протез.

— Теперь так, — сказала Анна. — Знаешь… Я тебя спросить кое о чем хотела…

Мысли, планы, желания — все мешалось в кисель. И Анна говорила что-то странное, похожее на бред. Произносила, удивлялась, и снова…

Раз это сон — какая разница?

Во сне часто происходят странные вещи.

— О чем же?

— Я хочу найти дракона!

— Дракона? — Лариса отчего-то совсем не удивилась. Задумалась. — Хм-м-м… Ну в нашей-то местности их не найти. Тут было море.