Хозяйка магического экспресса

Не чувствуя ног, я опускаюсь на пол и осторожно беру фуршуня на руки. Во мне теплится надежда, что всё ещё обойдётся. Что это всего лишь царапина. Переворачиваю зверька на спинку и вижу, что весь живот малыша опалён электричеством. Но он дышит. Через раз, хрипло, но дышит!

В голове вспышкой проносится план по спасению зверька: пробиться на «Торопыгу», найти аптечку и подлечить Кропу. Это ведь так легко, просто надо успеть!

Фуршунь с трудом открывает глазки, в которых я вижу многоцветье Межмирья. Он находит меня взглядом, и передо мной проносится вереница образов. Маленький Кропа знакомится с маленькой мной. Первая привязка к моей силе. Первое прикосновение к разуму. Первое наказание за съеденный армелит. Наши шалости, наши горести и переживания. Я чувствую волну любви и нежности, что исходит от зверька. И с ужасом понимаю: он прощается со мной. Последнее, что вижу, – это я, Рози и Маркус.

«Семья. Люблю», – всплывает в голове.

Кропалёк дёргается, судорожно выдыхает и замирает. Оставляет меня одну.

– Нет, – тихо шепчу я.

По лицу ручьём текут слёзы. А я даже не заметила, что плачу.

– Нет, нет, нет!

С каждым сказанным словом боль в груди разрастается, становится такой всеобъемлющей, что поглощает меня всю. Магия импульсами расходится от меня, я слышу нарастающие крики ужаса.

– Агата, милая. – Ремер делает робкую попытку что-то объяснить. – Я не думал…

– Нет больше милой Агаты. – Я перебиваю его невнятный лепет. – Вы за всё заплатите!

Во мне молотом стучит желание уничтожить тех, кто забрал эту частичку меня!

Пространство вокруг колышется, с покорностью откликаясь на мой призыв. Вопли вокруг усиливаются, переходят в какие-то булькающие звуки. Но мне всё равно. Пускай Межмирье их всех заберёт.

– Агата! – Меня обхватывает Маркус. – Приди в себя, ты всех нас погубишь! Ты Рози погубишь!

Упоминание малышки слегка отрезвляет меня. Я моргаю, сбрасывая морок и ощущение нереальности. Мир вокруг совсем другой – в пелене дыма и пепла. Где-то истерично надрывается сигнал тревоги, а воздух наполнен запахом гари и крови. Оглядываюсь, вожу осоловелым взглядом и вижу множество тел. Их будто перекрутили в мясорубке. Меня передёргивает: это сделала я?

– Уходите! Иначе вас поймают! – доносится до меня приказ командора. – Уходите сейчас же! В Аркадос!

Он уносит нашу Рози, а Маркус кивает ему и хватает меня за плечи, тянет обратно на платформу.

У меня нет сил сопротивляться. Вспышка опустошила меня не только магически, но и будто бы ментально. Ни боли внутри, ни страдания. Лишь бесчувственное отупение.

Мы проходим по разрушенному перрону. Маркус по-прежнему крепко держит меня за плечи, будто боится, что я исчезну. Нам то и дело попадаются изувеченные тела, а где-то позади раздаются взрывы.

– Давай, Агата, они уже близко. Рози мы спасём, только приди в себя!

В ответ лишь молчу. Меня выключили, я не хочу, чтобы это было моей реальностью. Маркус затаскивает меня в поезд, а сам убегает в кабину. Мерная вибрация пола, появившаяся через несколько минут, говорит о том, что мы уже нырнули в Межмирье. Скрылись от жандармов, оставив Рози Ремеру.

Я перевожу безразличный взгляд на руки и с удивлением обнаруживаю, что всё это время прижимаю к себе тело Кропалька.

Всё в мире поправимо, и лишь смерть забирает не только любимых, но и часть тебя самой. Будто выжигает тот кусочек сердца, в котором жили чувства к ним.

Уставившись в окошко, я растерянно поглаживаю шёрстку малыша. Даже не замечаю, как начинаю напевать колыбельную и укачивать тельце. Мой маленький фуршунь, спи спокойно. Я тоже тебя люблю.

Глава 15 Время неожиданных решений

Мягкий плед, в который я заворачиваю тело Кропалька, моментально впитывает слёзы. Можно подумать, что я и не плачу вовсе. Я не всхлипываю и не давлюсь рыданиями. Наоборот, мне будто отключили все эмоции. Заморозили ту часть меня, что была способна на сострадание.

Слёзы просто текут, и я не пытаюсь их остановить. С Кропой ушла часть моей души, и мне надо это пережить.

Освальд и Маркус стоят рядом и молча наблюдают за процессом подготовки похорон. Фуршуня решили кремировать в камере магдвижителя – в сердце «Торопыги». Так можно будет думать, что мой малыш по-прежнему со мной.

– Готово. – Я в последний раз глажу Кропу по голове и закрываю его куском ткани.

Отступаю к Маркусу, который обнимает меня и прижимает к себе. Нам обоим сейчас тяжело.

Я стараюсь вовсе не думать о том, что Розмари похищена. Иначе потеряю ту шаткую грань равновесия, на которой зависла моя психика. И я благодарна Маркусу, который находит в себе силы поддерживать меня.

– Наверное, нужно что-то сказать? – Вальд, здоровенный детина, неловко переминается у лотка загрузки.

– Не стоит, – говорю я, поражаясь отстранённости в моём голосе. – Кропа и так знал, как сильно мы его любили.

Машинист кивает и осторожно, будто боясь разбудить фуршуня, перекладывает свёрток на лоток.

– Стой! – в последнюю секунду произношу я и подаюсь вперёд.

Разворачиваю одеяло и кладу на грудку зверька самую дорогую вещь, что была у меня – кусочек армелита из родного мира. Того самого, что достался мне ещё от родителей.

– Прости меня, – наклонившись, шепчу в маленькое ушко. – Теперь всё, – это уже Освальду.

Друг кивает и закрывает заслонку. Отправляет фуршунька в новое путешествие. Движитель взрыкивает, ненадолго оглушая нас. Вот и всё, церемония окончена. Но в душе у меня всё так же заснеженное поле.

– В Аркадос? – осторожно спрашивает Вальд, подходя к пульту управления.

Я не могу винить его в бездушности, он тоже любил фуршуня, но Кропа для него всегда был чем-то вроде домашней кошки. А потому и к его смерти машинист отнёсся философски.

– Да.

– Нет.

Мы с Маркусом говорим одновременно, и, когда до меня доходит смысл его ответа, я удивлённо вскидываю брови.

– Почему нет, Маркус? Рикард чётко сказал, куда её везёт.

– Ты можешь быть похожа на дурочку, иногда поступать как дурочка. Но я никогда не поверю, что ты вновь поведёшься на его слова, особенно после того, что он натворил. Ремер – предатель, и грош цена его словам. Это стопроцентная ловушка.

– Но надо успеть перехватить Розмари!

Я совсем теряюсь в эмоциях. Злюсь и на себя – за то, что даже не подумала о возможной опасности, и на Маркуса – за то, что тот в очередной раз прав.

– Мы отправимся в Метакрос, найдём торговца, о котором говорила Астерия, получим пропуска и прибудем в Аркадос, как и положено добропорядочным гражданам. Ты ведь понимаешь, что после массового убийства в Трекотоне наше с тобой изображение будет висеть у каждого жандарма на лбу?

Некоторое время я смотрю на него совершенно ошарашенно. В молчании подхожу к нему и обнимаю: