Хозяйка найденного сада
Шрифт:
Я замерла, глядя на Марианну и понимая, что все формальности уже исчерпала. Уперев руки в боки, насупившись и засопев, Марианна изрекла:
– Что ж ты, шуба плешивая, молями жоранная не сказал, что ты жонатый? Хотел обмануть бедную несчастную девицу? Да шоб тебя блохи унесли и по дороге не потеряли! Шоб у тебя только клещи сосали! Записали?
Она прокашлялась, а я видела, что под видом пугливой горничной прячется суровая деревенская девица, которая парням спуску не даст.
– Так и пишите! - строго произнесла Марианна. – Не хватало мне ещё тут всяких…
–
– Да! Как его… салютеров или солитеров! А то у меня у каждого хозяина или хозяйки свой солитер! Приходит муж, а у жены солитер! Прямо на диванах ползает! Потом спешно портки ищет и к окну. А там третий этаж! Вот и ищу, куда спрятать его!
На секунду она замерла.
– Батюшки, - прижала она руки к щекам. – Сундук! Сундук… А я забыла! Только вот сейчас вспомнила! Про сундук, куда любовника засунула! Три недели прошло! А я сундук еще вещами припорошила!
Глава двадцать пятая
На секунду воцарилась тишина. Она смотрела на меня, я смотрела на нее.
– Зато репутация спасена, - заметила я, вспоминая, как сама хотела завести любовника.
– Вы все написали? - спросила Марианна, заглядывая мне в бумагу.
– Да, - кивнула я, перечитывая письмо. – Сударь, вы забываетесь! Смею напомнить вам о вашей супруге, которая будет жестоко страдать, узнав про это письмо. Я искренне надеюсь, что это была шутка.
– Так, давайте дальше! – кипятилась Марианна, гневно расхаживая по комнате. – И еще, кабыздох лишайный! Шоб больше ты мне бумаги не марал! Знаю я вас, помочалите и отчалите! А мне потом что с дитем делать? Обратно я его не засуну! А позору не оберешься!
– Не утруждайте себя, сударь, письмами. Я не хочу обманываться надеждами, - выводила я, глядя на свой почерк. Я никогда не писала любовных писем и посланий. Никогда в своей жизни я не отвечала на записочки, которые присылали мне во время балов. Нянюшка рвала их в клочья, свирепо выискивая глазами автора. А мне оставалось лишь улыбаться и вздыхать.
– Ну все, - вздохнула Марианна, присаживаясь на стул и сокрушаясь от краха своих надежд. – Женат! Ну надо же! Мадам, а вы не могли бы отнести письмо?
– Что? Еще и отнести? – спросила я с улыбкой.
– Я прошу вас, - взмолилась Марианна. – Домашним слугам нельзя без дела разгуливать по саду. Если кто заметит меня, то у меня урежут жалование. А вы все равно гуляете по саду. Вы – госпожа. Вам – можно…
Я улыбнулась, вспоминая тот день, когда нечего было есть. Перед глазами встала ночлежка, где было куда неприветливей, чем в комнате служанки.
Быстрым шагом я прошла весь сад и засунула письмо в щель между старинными кирпичами. Пожав плечами, я почему-то заулыбалась, чувствуя, словно мне раскрыли чужой секрет.
Мистер Квин ждал меня возле двери и ворчал по поводу того, что мы сегодня ничего не успеем! Я мигом открыла дверь, запуская его в наш тайный сад. Переодевшись за шкафом, я принялась за дело, изредка бросая взгляды на сухой стручок, стоящий отдельно.
– На солнце ему не нравится! – бурчал мистер Квин. – В тени ему тоже
не нравится!– Ой, а может, его еще полить? – спросила я, трогая пальцем землю.
– Знаешь, кого он мне напоминает? Нашу экономку! – усмехнулся мистер Квин.
Я тут же заинтересовалась.
– Такая же сухая, - рассмеялся он, ставя цветок в полутень.
– А она вам нравится? – спросила я, рассматривая стручок и замечая на нем маленькие шипы. Может, это роза?
– О, ты мне одну историю напомнила! – выдохнул мистер Квин. – Короче, как мы сменили лес! И как я получил вот этот шрам за даму! Видала?
Он показал мне шрам на лице, который внушал уважение. Это же так романтично, когда мужчина сражается за прекрасную девушку. Я представила лихого разбойника, защищающего испуганную красавицу от товарищей. Все как в нянюшкиных романах! И тут же приготовилась слушать историю.
– Короче! Был один лесок! Просто чудный, - усмехнулся мистер Квин, - Сидели мы там, кареты грабили. И вот однажды угораздило нас нарваться на карету, а там сидит мадама. Ну вся такая строгая! А при ней ничего нет! А мои разбойники уже злятся, мол, шестая карета – пустая. Бунт подымают! Ну я и предложил мадаму в плен взять, а с кучером записку отправить ее муженьку. Пусть выкуп платит! А он…
– … привел жандармов, и вам пришлось бежать? – спросила я, гладя цветок и мысленно уговаривая его расти. Я даже укоряла его, мол, все выросли, а он нет! И как ему не стыдно!
– Если бы, - фыркнул мистер Квин. – Мы ее к нам, а она нам весь мозг выжрала. Мол, господа разбойники, как вы едите! Это же не культурно! Как вы стоите? Это же некультурно! Через четыре дня к нам записка пришла. «Спасибо вам, добрые люди!». И подпись «муж». И тогда мы ее …
– Убили?! – округлила глаза я, глядя на суровое лицо мистера Квина.
– Три раза из лесу выводили! – вздохнул мистер Квин. – А она возвращалась! Дорогу уточняла! Пришлось переехать из этого леса! Мы так от жандармов не бежали, чес-слово!
– А шрам? – спросила я, вздрогнув от того, что случайно уколола палец о шип, заслушавшись историей. На пальце выступила алая капелька крови, которую я бережно приложила к губам.
– А это мне свои поставили. За идею, - мрачно заметил мистер Квин, почесав щеку о плечо.
Мы проработали до заката, и я поспешила домой, закрывая дверь на ключ.
Стоило мне направиться к дому, как вдруг я увидела на крыльце… нашу экономку мисс Амелию Чипстоун, кажется. Она стояла бледная, но все так же чопорно одетая. Только при ней был небольшой саквояж.
– Вы уезжаете? – спросила я, подходя к ней.
– Да, - гордым, но дрогнувшим голосом произнесла она. Ни единый локон не выбился из ее старомодной прически, ни единая ниточка не осела на ее темно-коричневом платье.
– Неужели вас отпустили? – спросила я, глядя на ее поджатые губы.
– Нет, - произнесла Амелия. – Но я обязана покинуть дом! Я – представляю страшную опасность! А еще могу заразить всех!
– А по-моему вы вчера вели себя достаточно смирно, - заметила я, глядя в ее наполненные слезами глаза. – И даже мило.