Хозяйка расцветающего поместья

— Это не поцелуй! И я же объяснила!

— Объяснила, — согласился муж. — И я подтвердил. Но захотят ли понять крестьяне? Люди верят в то, во что хотят верить. Особенно если речь идет о чуде.

— Не было никакого чуда. Обычные знания.

— Обычные, — Виктор выделил голосом это слово, — знания.

Я промолчала. Он, видимо, не ждал моего ответа.

— Я слышал о дыхательных мехах, которые продают в столичных аптеках. Помнишь, я рассказывал про полкового доктора, о котором очень хорошо отзывался мой приятель?

— Тот, что спас ему ногу сулемой? — припомнила я.

— Да. Он утверждал — по крайней мере, так рассказывал тот мой знакомый, — что дыхательные мехи бесполезны и даже вредны, потому что разрывают легкие. Поэтому, если нужно заставить человека дышать, лучше ритмично сжимать ему грудь или живот. — Виктор посмотрел мне в глаза. — Но я ни разу не слышал, чтобы человеку вдували воздух в легкие во время поцелуя.

— Это был не поцелуй! — взвилась я. — Мне что, нужно было стоять и ждать, пока человек умрет?

— Я понял. Но со стороны это выглядело именно как поцелуй сквозь платок.

Я ругнулась себе под нос. Муж продолжал:

— И я верю, что ты не имела в мыслях ничего дурного, только спасти жизнь — как и с тем парнем, про которого уже болтают. Но почему ты не сомневалась, что этот способ может спасти жизнь? Ты говоришь «знания» — но откуда у тебя взялись эти знания?

— После болезни… — начала было я.

— Настя. — Виктор отставил кастрюльку, наполненную водой. — Обычно после болезни люди забывают то, что уже знали, а не узнают что-то новое.

— Так я и забыла.

— И не обретают уверенность в действиях, которые раньше были неизвестны и ему самому.

— Я не могу этого объяснить! — На глаза навернулись слезы. — Я просто не знаю, как это случилось!

В самом деле не знаю. «Переселение душ» — констатация факта, но не объяснение.

Муж сел рядом, обнимая меня за плечи.

— Прости меня. Я не хотел доводить тебя до слез. Но…

— Я понимаю.

Я ткнулась лбом в его плечо. Несмотря ни на что, в его объятьях было тепло и уютно.

— Но ты очень изменилась, — продолжал Виктор. — Настолько, что мне кажется, будто я сейчас женат на совсем другой женщине. — Он хмыкнул. — У тебя случайно не было потерянной в детстве близняшки?

— С медицинским образованием? — улыбнулась я ему в тон.

— Женщин не допускают в университеты, — пожал плечами Виктор. — Так что ничем, кроме наития свыше, твои познания объяснить невозможно.

— Люди верят в то, во что хотят верить, — вернула я ему его же слова.

Он заглянул мне в глаза.

— Хотел бы я знать, во что мне верить, — тихо сказал он. — Я не требую объяснений. Матушке стало лучше благодаря твоим советам, и этого хватило бы, даже если бы я не любил тебя. Мои ребра зажили куда быстрее, чем обещал Иван Михайлович, и без медных опилок. Ожоги Анфисы, обморожения Петра. Эти два парня…

— Благословение. — Очень сложно было не отвести взгляд. — Такое быстрое исцеление — только из-за него. И, возможно, с благословением и связаны мои знания.

Или оно с ними, кто сейчас скажет. Почему дар появился только когда в этом теле оказалась я?

— И мы возвращаемся к наитию свыше, — улыбнулся Виктор, но в глазах мелькнуло что-то странное. Словно он хотел поверить в это объяснение — и не мог до конца. Впрочем, он тут же отстранился. — Где в этом доме хранится самовар?

Я отнесла свежий чай пострадавшему — у парня глаза на лоб полезли оттого, что ему прислуживает сама барыня. Он подскочил и попытался пить чай стоя, отказываясь сесть на лавку, пока я рядом. Пришлось уйти.

Мы с мужем как раз закончили чаевничать, когда мужики начали собираться во дворе, чтобы представить нам нового, выборного старшего. Мне пришлось заново повторить все инструкции, объясняя, почему нужно делать именно так, а не иначе — чтобы не возникло соблазна опять решить, будто они лучше знают. Работа закипела.

— Надо найти работников в сад, — сказала я Виктору. — И на грядки. Никифор правду говорил, что мужчины все заняты в поле?

— Правду. Но грядками могут заняться женщины: огородами обычно они и занимаются. А для малинника можно нанять подростков — они уже достаточно сильны, чтобы справиться с ним, но в поле пока не полноценные работники. Поехали домой, по дороге все обсудим.

Глава 27

Но сразу уехать не получилось. Едва мы выбрались на дорогу, как нас догнал и окликнул мужчина, одетый как крестьянин.

— Сторож, — негромко сказал Виктор, придерживая коня. — Точнее, старший над ними.

— Ваша светлость, разрешите доложить, — обратился он к Виктору. — Ночью кто-то по двору бродил.

— Не поймали?

— Не вышло, простите. Похоже, кто-то из господ был, потому что огнем шарахнул.

— Все целы? — быстро спросил князь.

— Да, благодарствую за беспокойство. Увернулись парни. Только, пока проморгались, того и след простыл. Вы бы изволили кого с магией нанять, раз такое дело.

Виктор кивнул.

— Я узнаю. Еще что-нибудь?

— Утром доктор здесь крутился. Говорил, пришел хозяйку проведать, да все выспрашивал, надолго ли уехали. А потом с Никифором шептаться начал. Мы послушать подошли — он шуганул, сказал, что разговор доктора с больным кон… конфи…

— Конфиденциальный, — подсказала я.

— Да, ваша светлость, именно так он и сказал. Мы наглеть не стали.

— В следующий раз гоните доктора в шею, — буркнул Виктор.

— Прошу прощения, ваше сиятельство.

— Ничего, вы не знали. Теперь будете знать.

— Придется в самом деле нанимать кого-то с магией, — проворчал он, когда мы отъехали от поместья.

— Неужели на него никак не найти управу! — возмутилась я.

— Слухами я занялся, да и матушка свою лепту внесет: она уже собирается писать всем соседям, что готова снова принимать гостей, а им только того и надо. Контракт земство ему не продлит. Пока других законных методов я не вижу, а ты?

Действительно, не жаловаться же Стрельцову на то, что доктор разговаривал с моим работником. Провернуть второй раз фокус с «упырем»? Так врача скелетом, пусть даже собственным, не напугаешь. Нервы у него по определению крепче, чем у дамского угодника-фанфарона. Я буркнула: