Хозяйка расцветающего поместья

Не знаю, что подействовало больше — лекция или неподобающее барыне словцо, но ворчать мужик не стал, по крайней мере вслух. Новое место нашлось по другую сторону дома. Носить воду от него к черному ходу получалось дальше, но, поскольку он был задуман как резервный, я из-за этого не переживала. А Марья так только порадовалась, что сад поливать будет проще.

Посыльный с «кладом» беспрепятственно доехал до города, а потом камни и шкатулка так же спокойно вернулись к княгине. То ли мы переоценили наглость доктора, то ли он потерял к найденному не им сокровищу интерес. Я решила, что именно в этом и дело — доктор Зарецкий запросил у уезда отпуск для лечения лихорадки, подхваченной им во время военной службы, и отправился в Большие Комары, а оттуда, по слухам, в столицу. Я мысленно пожелала ему скатертью дорожку и выкинула из головы. Других забот хватало.

Когда я начала распоряжаться посадками, Марья заворчала:

— Где это видано, касаточка, чтобы все вперемешку? Цветы на клумбе должны быть, а не под смородиной да посреди картошки. А чеснок зачем рядом с земляникой?

Пришлось объяснять, что грядки расположены так, чтобы растения помогали друг другу. Календула отпугивает клопов, клещей и проволочника, привлекая божьих коровок и других полезных насекомых. Чеснок защищает от вредителей землянику, а лук — морковь. Укроп и салат между рядами капусты отпугнет блошку и тлю. К слову, салат сделает здоровее и крепче огурцы, когда придет пора высаживать их из теплицы. Марья с сомнением покачала головой — но потом я услышала, как она говорит работнице:

— Ты барыню слушай. Она ученые книжки читала, знает, как одна травка другой помогает расти. Даст бог, урожай будет, какого еще не видывали.

Кирпич и известь из города доставили в обещанный срок. Как и предсказывал Виктор, для этого потребовался целый обоз. Выяснилось, что он заказал еще и камень, о котором я не подумала: рассудил, что такая массивная конструкция, которую я планировала, непременно потребует фундамента. Он оказался прав. Нанятый печник внимательно меня выслушал, почесал бороду. «Этакого мне строить не доводилось, помолюсь, чтобы господь разума дал». Похоже, молитва его была услышана, потому что коптильня получилась именно такой, как я и хотела, — с двумя камерами, для горячего и холодного копчения. Выглядела она аккуратной, удобной, и с тягой все было в порядке — дым проходил через камеру не слишком быстро, но и не чересчур медленно. Впрочем, для регулировки тяги были задвижки, и они свою функцию выполняли исправно.

Работники уже, кажется, привыкли ко всему, потому что даже не стали задавать вопросов, когда я отправила их за дровами, непременно ольховыми. И, если попадется клен или яблоня-дичок, тоже можно привезти. Вот когда я пожалела, что отправила на растопку да в компост срезанные ранней весной яблоневые и вишневые ветки! Ничего, впредь умнее буду.

Но, хотя работники ничего не спрашивали, муж не преминул полюбопытствовать:

— Неужели и правда есть разница?

— Попробуешь — узнаешь, — ответила я.

Дождавшись, пока печь просохнет, для первого эксперимента я закоптила плотву, окуньков и лещей из реки и, убедившись, что все в порядке, повесила коптиться окорока, которые к этому времени как раз просолели. Холодное копчение таких больших кусков — дело небыстрое, и я не торопилась, давая мясу время и набраться ароматного дыма, и равномерно распределить внутри себя нужные вещества.

Запахи над коптильней витали непередаваемые. А может, мне это просто казалось, потому что я стала как-то чересчур остро их воспринимать. То меня чуть не стошнило от настоянной на водке гвоздики — скоро придет пора комаров, а потом слепней, и я собиралась промазывать этой настойкой оконные рамы и двери, да и работникам выдать для наружного применения. То в одиночку чуть не уговорила полкаравая черного хлеба, так одуряюще он пах.

— Касаточка, да неужто скоро порадуешь? — спросила Марья, увидев, как я уплетаю квашеную капусту, которую следовало промыть, прежде чем отправить в бигос.

Я замерла с вилкой наперевес. Со всеми этими хлопотами совсем забыла заглядывать в календарь. Впрочем, он мало чем мне поможет — слишком недавно я здесь, не успела понять, насколько регулярно все было у моей предшественницы.

— Не знаю, — ответила я. — Пока не знаю.

— Вот так всем и говори, — кивнула нянька. — Никто не знает — никто и не сглазит. А не обрадуешься раньше времени — не придется потом разочаровываться.

Но, похоже, запахи от коптильни казались аппетитными не мне одной.

— Я уже готов признать, что проиграл в том нашем пари, — заметил как-то Виктор. — Долго еще?

— Нет, — улыбнулась я. — Последняя закладка прогорит, и все. Потом дать остыть и неделю вывеситься в погребе, чтобы дозрело. Тогда можно пробовать и мясо, и рыбу. Только мы ведь с тобой не заключили пари. А жаль.

Муж рассмеялся.

— Неделю! Я не удержусь и стащу из погреба хотя бы рыбу, попробовать.

Он, может, и удержался бы, но Мотя, вернувшийся из княжеской усадьбы вместе со мной, принял его слова за руководство к действию, и на следующее утро муж обнаружил поверх одеяла копченую плотвичку со следами кошачьих зубов.

Глава 31

— Как я уже говорил, пахнет изумительно. — Виктор покрутил рыбешку. — Но не могу понять: твой кот считает меня котенком, которого нужно подкармливать?

— Или большим котом, которого надо задабривать.

Мотя — и когда только успел пробраться в спальню — поняв, что речь идет о нем, вспрыгнул на подоконник и начал умываться.

— Задабривать, значит? — усмехнулся муж. — Тогда он ошибся с объектом подношения.

Он с дурашливым — но все равно до того элегантным, что у меня дыхание перехватило, — поклоном протянул мне плотву.

— Примите, ваша светлость, сей скромный дар и не откажите вашим домашним в счастье испробовать новую дивную еду из ваших ручек.

— Как же я могу отказать вам в такой малости, ваша светлость, — ответила я ему в тон, изображая реверанс. — Я подготовлю обед, чтобы светлейшему князю не пришлось довольствоваться одной рыбкой.

Мы рассмеялись хором.

— И все же я не понимаю, как он это провернул. — Виктор посмотрел на Мотю, который продолжал умываться с независимым видом.

Я пожала плечами как можно беспечнее и взглядом указала на приоткрытую форточку.

— Хорошо. Но погреб же запирается!

— Коты — это жидкости, они просочатся в любую щель и примут форму сосуда, в который их поместили, — отшутилась я. — Проскользнул под ногами у Марьи или Дуни, да и вся недолга.

В самом деле, не рассказывать же, что кот умеет ходить сквозь стены и перемещаться туда, где он нужен!

Мотя чихнул и сиганул на форточку, а потом и за окно.

— Ты правда собираешься подать эту рыбу за обедом? — спросил муж.

— Не именно эту. Но лучше бы за обедом. Может, не поедешь сегодня в Дубровку?

— А может, наоборот, лучше съездить и привезти матушку? Она скучает по тебе, и ей было бы любопытно попробовать, так же как и мне.

— Тогда уж сразу Жана привези, — проворчала я, как-то разом почувствовав себя молодой женой перед визитом классической свекрови.

Муж легко сжал мою руку, и я устыдилась своего ворчания.

— Я тоже буду рада ее видеть, если дорога ее не утомит.

Виктор покачал головой.

— Утомит? Мою матушку? Не знаю, что ты добавила в мазь или в то горькое пойло, но матушка порхает по усадьбе, и, кажется, я устаю быстрее нее.