Хозяйка замка на холме
Шрифт:
– Идемте в трапезную, адептки. И запомните правило: здесь никто никого не смеет обижать и унижать ни словом, ни делом… без моего приказа. За ослушание – изгнание и забвение навсегда.
– Почему? Разве мы не пришли сюда для того, чтобы научиться быть злыми и сильными, чтобы уметь защищаться, чтобы стать ведьмами? – спросила бледненькая девочка с серыми волосами, одетая в красивую ночную рубашку из тонкой шерсти с вышивкой и длинными рукавами. – У злых ведьм не бывает друзей!
– Как твое имя, дорогая?
– Верьена.
– Да-да, ты права, Верьена. У злых ведьм друзей не бывает, – кивнула Кэр, пряча легкую
– А если мы наяву найдем ваш замок на холме? – спросила кудрявая неофитка.
Ах, если бы! – вздохнула про себя Кэролайн. А вслух лишь рассмеялась:
– Это невозможно, милая. Замок-на-Холме уже сто лет находится вне миров. Его нельзя увидеть, невозможно найти. И даже если кто-то из вас, гостей замка, попытается выйти наружу – умрет. Сюда можно прийти только во сне, а уйти – проснувшись.
***
Под утро Кэролайн отправила детей по домам и лачугам, погасила камин, свечи в витых канделябрах и, оставшись одна, подошла к большому зеркалу, стоявшему в темном углу зала и провела ладонью по пыльной поверхности.
– Ты здесь, Лир?
– Здесь, Кэр. Куда же я денусь… Совсем скоро рассвет, ты задержалась, – с укоризной ответило зеркало, и в нем проявился бледный лик красивого мужчины, обрамленный белыми прядями отросших волос. Он напоминал узника, годами не видевшего солнца. Что, впрочем, так и было.
Рассвет… Это такая условность! Кэр даже не знает, где сейчас носит Замок. Под каким холмом он находится? Или даже стоит на вершине какой-нибудь горы какого-нибудь мира?
– Извини. Я забыла о времени… Мне с каждым разом тяжелее вспомнить, что я должна делать и говорить… – дива села напротив зеркала прямо на ковер и устало привалилась к ножке кресла. – Но ты их слышал? Как ты думаешь, среди них есть та, кому хватит благодарности, чтобы снять с нас проклятие?
– Милая, не устаю тебе удивляться. Ты все еще надеешься? Они же все – маленькие ведьмочки. Дети, ступившие на путь зла. Их привела сюда только обида. Их единственное желание – отомстить тем, кто их обидел и столкнул в пропасть. И ты для них – всего лишь инструмент. Кто помнит о ноже повара, когда кушает приготовленное им блюдо? Низкие сердца не знают благодарности.
– Ты забываешь, что падают они в мои руки, а моя задача и мое же проклятие – направить их вверх, к свету, – возразила Кэр. – Они должны понять, что самая лучшая месть злым людям – это не становиться такими же, как они. Остаться добрыми и быть счастливыми. Злые способны радоваться, но не способны быть по-настоящему счастливыми. Их счастью всегда кто-то мешает.
– Посмотрим, сможет ли кто-то из них сойти с предначертанного пути ради тебя. Сумеет ли за десять лет из ведьмы стать чем-то большим… Почему ты выгнала ту беловолосую девчонку? Может быть, именно она спасла бы тебя?
– Нас, Лир. Нас. Но она бы не спасла. Она бы меня добила. Я стала слишком слаба, а она… у нее это был
не первый шаг в бездну. Она утянула бы за собой остальных, как камень. Так что ты скажешь, любимый?В распахнутое окно проник луч солнца, упал на резную раму зеркала. Значит, сегодня Замок нашел себе место не под холмом, а где-то на вершине.
– Не забывай протирать с меня пыль, любовь моя, – на миг лицо мужчины в зеркале стало ярче и проявилась вся его высокая и стройная фигура, закутанная в паутинный черный плащ.
Он протянул раскрытую ладонь к своей любимой… и рассыпался черной трухой и лунными бликами. Зеркало, как ему и полагалось, отразило интерьер парадного зала, потерявшего иллюзию лоска, и сидевшую на истлевшем ковре красавицу.
Кэр смахнула с щеки бриллиантовую слезинку и тоже исчезла.
Прекрасная, вечно юная пленница Замка на Холме жила только от заката до рассвета, да и то лишь тогда, когда ее пробуждала отчаявшаяся юная душа, случайно нашедшая заклинание призыва. А это случалось все реже – мир необратимо менялся. Успеет ли Кэр спасти и себя, и любимого?
Глава 6. О привычке роскошных незнакомцев вставать поперек дороги
Я проснулась с отчаянно колотящимся сердцем и хлюпающим носом. Подушка намокла от слез и неприятно холодила щеку.
Что-то горячо пульсировало у самого сердца, обжигая кожу. Кулон! Я не стала его снимать на ночь, надеялась, что спрошу у наставницы об этой вещи – кто, как не леди Кэролайн, так похожая на фею, могла поведать о работе дивных? Может, она подсказала бы, для чего этот амулет.
Только дивья вещь могла помешать мне перенестись в Школу на Холме. И вместо очередного урока я проспала! И увидела совершенно необычный сон! Пережитые мысли и чувства были настолько яркими, как будто я и в самом заглянула в душу хозяйки Замка на Холме, которая обучала нас магии каждую ночь.
Но этого же не может быть!
Конечно, это просто сон! Только во сне я могла вспомнить соседок по пансиону Верьену и Бесси, и во сне они были такими же, как в реальности – одна добрая и отзывчивая, вторая – злая и вредная.
А еще сказалось то, что я навсегда запомнила свой самый первый день в пансионе, когда дири Труфиль оставила меня без ужина и отхлестала крапивой только за один вопрос: «Будут ли нас обучать магии?» Свою первую ночь в пансионе я провела не в общей спальне, а в карцере на ледяном полу с крысами. А ведь пансион, в котором запрещена магия, словно в насмешку назывался «Волшебные дали»! Волшебные!
Как же я рыдала тогда, оставшись в одиночестве! Как звала маму и хотела умереть!
И я бы умерла от страха в ту ночь, если бы не вспомнила о мамином заклинании. И, конечно, я навсегда запомнила и первое настоящее волшебство, и свое потрясение, и первое знакомство с наставницей Кэр.
Неудивительно, что сон смешал мои воспоминания в невообразимый коктейль!
Я разжала ладонь, все еще сжимавшую «птичку-суфлера», которую хотела переделать в многоразовую под надзором леди Кэролайн. Как и ожидалось, в амулете на этот раз не обнаружилось никаких переделок, – ведь я не попала на урок.
Но бисер на перьях изменил цвет и стал из светло-желтого темно-медовым. И это означало, что «суфлер» что-то запечатлел.
И такого тоже не могло быть! Мои «птички» не способны запоминать сны!