Хранители – перерождение

Не теряя надежд, женщина усердно меня выхаживала. Лечила своими методами, используя отравы из трав, применяя заговоры. Из-за своей бедности она не могла пригласить лекаря или мага, поэтому справлялась как могла.

Даже после того, как раны на теле и голове зажили, она опасалась, что внутренние повреждения могли оказаться слишком серьезными, и я не очнусь.

Но все обошлось. Из-за своей травмы ничего не помнил из детства. Лишь благодаря тому, что на рубашке было вышито имя, узнал, как меня зовут.

Без сознания пролежал больше месяца, но, когда все-таки пришел в себя, на поправку пошел быстро. Детский организм вскоре восстановил силы, а от ран не осталось и следа.

Женщина, которую звали Мара, жила одна и очень бедно в небольшом стареньком, уже слегка покосившемся доме на окраине поселка. Над входом в избу висел серп. Обычно прибивают подковы, почему серп, я спрашивал, но она только улыбалась и уходила от ответа. Мара была средних лет темноволосой и черноглазой красавицей. Вот только почему-то не имела мужа.

Из-за бедности содержать меня она не могла и долго думала, что дальше делать.

Выбор был небольшой, вернее сказать, всего один вариант. Когда ко мне вернулись силы, мы отправились к мельнику.

Хозяйство у него имелось обширное. Две мельницы, три пекарни, склады, в городе несколько лавок, собственный добротный жилой дом и отдельно постройки для работников.

Вот и решила она попросить его взять меня к себе. Человек он был зажиточный, даже по местным меркам богатый, возможно, и не откажет приютить ребенка. Хоть я еще маленький, но работать смогу.

Разговор у них состоялся непростой и долгий. Вначале мельник упирался, ни в какую не хотел меня брать, сетуя на возраст. Содержать просто так не желал, нахлебники ему не нужны.

К тому же была еще одна причина. Мое лицо и цвет волос говорили о том, что я не из простого люда. Внешностью отличаюсь от обычных детей, и случись что, если объявятся родственники или родители, у него могут быть большие проблемы.

Я тогда находился рядом с Марой и слушал, о чем они говорят, не понимая, что он имеет в виду. Почему из-за меня могут быть проблемы? Мне казалось, должно быть все наоборот. Если кто из родственников появится, то отблагодарит за предоставленный кров, но мельник считал иначе.

Женщина не сдавалась, предложила перекрасить мои золотого цвета волосы с помощью простенькой магии и вдобавок измазать сажей, сделать это было несложно. А на аристократическое лицо кто будет обращать внимание? Много ли у него посторонних людей ходит? К тому же, детишек во дворе бегает предостаточно, все при деле, одним больше, одним меньше.

Я тоже принесу пользу, не просто так буду жить, дело всегда найдется. Конюшни имеются, которые необходимо чистить, могу двор подмести, уж на это сгожусь. Да и мало ли чей сын, никто интересоваться не станет, а мои настоящие родители, по всей видимости, погибли. Работников у него много, никому и дела не будет, что еще один ребенок появился.

В итоге поворчав, он махнул рукой и согласился меня взять.

Вскоре к нам подошла упитанная, добротная женщина с приветливым, добрым лицом. Одета она была в длинное свободное платье с короткими рукавами, поверх которого имелся фартук, перепачканный мукой. Оглядев меня, женщина страдальчески покачала головой.

Я обнялся со спасшей меня Марай. Она всплакнула, погладила по голове и ушла, а меня повели в новое жилище.

Женщина сопроводила в дальнее помещение пекарни, где она работала. Там мне выделили угол в кладовке. Вскоре какой-то человек приволок простенькую кровать, матрас, подушку и совсем старое одеяло. Так я обзавелся своим жильем.

У меня даже было небольшое окно, которое находилось под самым потолком, через него я впоследствии любил смотреть на звезды.

Мне помогли убраться в чулане, вынести накопившийся за долгое время мусор. В кладовке имелся стеллаж, который я вскоре приспособил для своих вещей. Их было немного, пара сменной одежды, кое-какие мелочи, огарки свечей, но все же это были мои вещи. Это привносило хоть какой-то уют и чувство дома.

Буквально на следующий день мне принесли серый порошок, завернутый в кулек, показали, где помыть голову. Я натер им волосы, пожимая плечами и не понимая, зачем это надо. А когда смыл, то увидел, что они почти черные, и, как ни странно, брови тоже потемнели. Но этого оказалось мало, красящая магия быстро сходила, поэтому впоследствии приходилось их натирать сажей.

Первое время меня все разглядывали, особенно девочки. Цокали языками, улыбались, я только пожимал плечами, все было странно.

Просыпался я рано и сглатывал слюну. Так как жил в пекарне, то от свежеиспеченного хлеба шел умопомрачительный аромат, продолжать спать было просто невозможно. Умывался и бежал работать, помогая в пекарне и на конюшне, в саду, а иногда на мельнице.

Поначалу сильно уставал, никто не считался, что я ребенок. Управляющий часто повторял, постукивая слегка по спине прутом: «Если хочу есть, то должен работать». Вот я и трудился, со временем привыкнув.

Женщины на пекарне были хорошие и добрые. Они часто подкармливали меня свежим хлебом или булочкой. Мое лицо их умиляло, даже несмотря на перекрашенные волосы.

Вскоре у местных ребят стал своим. Пацанов и девчонок там жило много. Трудились все, никто просто так не бегал, помогали родителям, кто чем мог. Бывало, что меня отправляли помогать разгружать подводы со свежеиспеченным хлебом и сдобой. Помощи от меня, конечно, было мало, скорее всего просто для того, чтобы без дела не болтался, так как быстро справлялся с поставленными задачами. Так я и познакомился в таверне с наемником, который дал мне серебряные монеты и рассказал о маге.

Жизнь продолжалась, и все бы ничего, но у мельника имелся толстый, скорее пухлый сын, всего на год старше меня. Местные уверяли, что мальчик не от рождения такой упитанный, а разъелся на выпечке, он постоянно что-то жевал. Уж больно любил свежеиспеченные сладкие булочки.

Лицо заплыло жиром, отчего глаза сузились. На губах вечно присутствовала недовольная, мстительная улыбка. Короткие толстые пальцы, кривоватые ноги, из-за чего походка была вразвалку.

Он постоянно за всеми тайно подглядывал, а затем ябедничал папе, сообщая, кто о чем говорит. Кто, по его мнению, плохо работал, что-то уронил, сломал или пытался украсть.

Местные дети ненавидели его, старались избегать, не общаться и вообще поменьше попадаться ему на глаза. Вот только он назойливо присутствовал везде, высматривая, вынюхивая, подслушивая и запоминая.

Из-за этого часто многим ребятам доставалось. Причем, никто их не спрашивал и не выяснял, на самом деле они провинились или толстяк все придумал.

Подобное произошло при мне на конюшне. Управляющий выпорол совсем маленького мальчишку только за то, что тот якобы уронил корзину с овсом и вместо того, чтобы аккуратно его собрать, сгреб метлой.