Хранительница. Памятью проклятые

— Мы все еще можем поехать ко мне, — терпеливо предложил Влад.

— Нет, спасибо, — взявшись за ручку двери, я резко выдохнула, — пойду знакомиться с местным злом.

— Подожди, — покопавшись в бардачке, Влад вытащил браслет. На первый взгляд обычная фенечка — узкая, черная, с выплетенными золотой нитью непонятными символами. Вот только на самом деле это могло быть что угодно, мне ж ее не кто-то, а сам городовой предлагает… — надень.

— Зачем? Это что такое?

— Защита от злонамеренных действий.

— А, это чтобы меня бомжи не побили, если вдруг окажется, что я по незнанию их место заняла? — едко поинтересовалась я, но браслет взяла.

— Там нет бомжей. Люди не входят внутрь.

— Это еще почему?

— Страх не пускает, — просто ответил он, внимательно следя за тем, как я пытаюсь застегнуть замочек, — дай сюда.

Я послушно протянула ему браслет. Если так хочет, пусть помогает, мне сейчас любая защита нужна, даже такая на первый взгляд ненадежная.

— А если у кого-то инстинкт самосохранения напрочь отсутствует, и он туда сунется? Такого не случалось?

— Случалось, — подтвердил Влад, обычно такие люди в скором времени становятся пропавшими без вести.

— В смысле?

— В смысле, страх, который они испытывают, находясь рядом со зданием, небезоснователен. Каждый, кто входил в дом, уже никогда из него не выходил.

Несколько секунд я пыталась вычленить из роя матюгов, что крутились у меня на языке, хотя бы несколько слов, способных культурно донести до Влада все мое возмущение. С трудом, но мне это удалось:

— И ты… посылаешь меня туда?

— Не нужно так пугаться. Нечисти в стенах этого дома ничего не грозит, поверь. Не одна нечисть до тебя провела здесь ночь, и никто не пропал. То, что живет внутри, питается только людьми. Именно поэтому здание до сих пор стоит, в противном случае мы давно бы его снесли.

— Ладно, — я уже почти открыла дверь, соскребая остаточки своего мужества (мне нужно было войти в дом и дождаться, когда Влад уедет), но была остановлена совершенно не успокаивающим:

— Но постарайся не подниматься выше первого этажа. Это… небезопасно.

— Ты же говорил, оно не жрет нечисть!

— Дом старый, — пояснил он, будто не замечая моей нервозности, — полы ненадежны, ты же не хочешь провалиться с третьего этажа и сломать себе шею?

— Вот уж проклятые расстроятся, — проворчала я, распахнув дверцу машины.

— Лесь, ты точно не передумаешь? — нахмурился Влад. — Поехали ко мне.

— Точно не передумаю, — подтвердила я, выразительно подняв взгляд к небу.

Низкое и хмурое, оно давило на плечи, обещая скорый дождь и приглушая дневной свет до неуютного, холодного полумрака:

— Ты извини, но мне спешить надо. Успеть обжиться перед тем, как дождь начнется… Да и устала я очень. Хочу спать.

Влад медленно кивнул, продолжая сверлить меня взглядом все те поросшие сорняком шестьдесят метров растрескавшегося асфальта, что отделяли меня от наглухо закрытой двери подъезда. Она не была зловеще приоткрыта и скрипела не устрашающе, а скорее раздражающе, да и взгляд в спину не давал мне скатиться в панику, подстегивая и зля.

Влад был уверен, что я передумаю, что, войдя в дом, через пару минут выскочу из него и буду слезно умолять его забрать меня с собой.

Он почти десять минут ждал моего возвращения.

Я стояла рядом с дверью, не отходя от нее далеко и выжидая. Темный подъезд, гулкий и холодный, пах запустением и болотом — в подвале, видимо, прорвало трубу, но чинить ее было некому.

И я стояла, слепо вглядываясь в темноту и в нетерпении дожидаясь, когда же он уже уедет.

Вот машина завелась, зашуршал песок под колесами, Влад уезжал. Медленно, подозреваю, часто поглядывая в зеркало заднего вида, до последнего надеясь, что я сдамся.

Я молча желала ему хорошей дороги, теребя застежку ветровки, накинутой на плечи еще в квартире Глеба, потому что, если дорога будет плохой, он вполне может и вернуться. А мне этого совсем не надо.

Дождавшись, пока вдали затихнет шум уезжающей машины, я досчитала до пятидесяти и потянулась в рюкзак, за телефоном.

Если Влад наивно считал, что я действительно останусь здесь ночевать… что ж, это его проблемы.

Я же планировала позвонить Илье и попросить меня забрать. Раз уж ему так нужна хранительница, которая поддержит брошенный им городовому вызов, то пусть о ней заботится.

Телефон нашелся не сразу, почему-то под руку то и дело подкатывался череп, но я упрямо отталкивала его и рылась дальше. Пока не нашла то, что так упрямо искала.

С облегченным вздохом вытащив телефон, я включила дисплей, сняла блокировку и застыла, не веря своим глазам. Связи не было.

И это было не простое отсутствие полосок соединения, все оказалось куда печальнее — перечеркнутая антенка, как знак того, что симка в телефоне недействительна.

А ведь Оксана говорила, что телефон у нее перестал работать после того, как на нее напали в подъезде.

Нервным движением сорвав с шеи пластырь, аккуратно приклеенный Ильей, я ощупала совершено целую кожу. Прокола больше не было.

— Черт! Черт! Черт! Черт!

С трудом поборов желание швырнуть бесполезный телефон в стену, я в сердцах пнула коробку, стоявшую сбоку от лестницы. Та была полна раскрошившихся камней. Ушибленная нога оказалась последней каплей. Присев на корточки у стены, я тихонечко заплакала.

Конечно, попозже я пойду искать себе место для ночлега, потому что пешком до дома Ильи мне идти несколько часов, причем полтора часа я буду просто добираться до ближайшего метро. Попозже я все обдумаю и приду к выводу, что не так уж все и плохо, что мне теперь будут помогать целых два городовых (и пусть у них свой корыстный интерес, это не важно), что у меня все еще есть шанс спастись, и все непременно будет хорошо. Успокаивать себя я буду позже, а пока мне просто хотелось поплакать.

* * *

Все квартиры на первом этаже были не заперты и даже обставлены. Жильцы будто бежали в панике, бросив все свои вещи, не имея возможности позже вернуться за ними.

Из четырех разнокалиберных квартир я выбрала самую маленькую и самую чистую. Однокомнатная и скудно обставленная, она устраивала меня своей незахламленностью. Ковер пыли на полу скрупулезно отслеживал мои передвижения, отмечая их четкими следами моих кроссовок. В темноте, рассеиваемой лишь фонариком на телефоне, сложно было оценить состояние дома, но выглядел он крепким, как и мебель вокруг.