Хранительница. Памятью проклятые

Одно короткое, смазанное мгновение понадобилось этому существу, чтобы выбить из моих рук фонарь.

Тот покатился по полу, отбрасывая на стены жуткие, дробящиеся тени.

Первой мыслью было паническое «зря в другой квартире решила спрятаться, Глеб меня теперь не найдет», потом меня впечатало в стену, по пути задев многострадальное кресло.

Напрасно переживала, грохот был такой, что не услышать его было просто невозможно.

И оборотень услышал. Его яростный рев ворвался в квартиру раньше звука быстрых, тяжелых шагов и хриплого дыхания:

— Прибью идиотку!

Фонарь продолжал лежать на полу, упираясь лучом в стену, и я не могла видеть, почему Глеб встал как вкопанный в дверном проеме:

— Только кровь получил и сразу решил шкурку примерять? — зловеще спросил он у того, что притаилось во тьме.

— Сложно было удержаться, — хихикнуло что-то знакомым голосом. Это тоже вроде как был голос Глеба, только чуть искаженный, клокочущий.

— Так понравился? — оскалился настоящий оборотень, и глаза его в темноте зловеще вспыхнули. — Черт с ним, можешь себе оставить, я сам виноват, что порезался и кровью тебя напоил, но на девчонку ты какого черта напал?

— Она сама пришла в мой дом.

— Она нечисть.

Еще один тихий смешок:

— Не совсем. Возможно, раньше я не стал бы ее трогать, даже несмотря на разящий от нее человеческий дух, но сейчас на ней метка охоты. Девчонка все равно, что мертва. Какая разница, как она умрет? Съем ее я или проклятые?

— Ну разумеется, ты знаешь о проклятых, — глухо отозвался Глеб.

— Я много чего знаю, — благожелательно подтвердил монстр, — просто вы не желаете это признать.

Я лежала у стены, стараясь не шевелиться, не замечать, как горит вся спина, и жадно прислушивалась.

— Возможно, делись ты своими знаниями с нами…

— С кем? — голос неприятно истончился, резанув по ушам истеричным визгом, а продолжил уже другим, совершенно незнакомым, густым и сильным, из которого, впрочем, так никуда и не делось напрягающее клокотание, — с вами? Кучкой самоуверенных слабаков, решивших, будто имеете право указывать остальным, как им жить? В былые времена мы не сдерживали свой голод…

— И что хорошего было в те времена? О нечисти знали, ее боялись, но ее же истребляли. Заговоры, обереги, обряды, — Глеб странно фыркнул, — нам нужно было стать осторожнее, чтобы люди о нас забыли и перестали бояться.

Темнота молчала, словно бы признавая его слова, но не желая сообщать об этом вслух.

— Что ж, в любом случае, ты и дальше можешь вскармливать в себе ненависть ко всему живому, — заговорил оборотень через несколько секунд, — а я, пожалуй, заберу Лесю, и мы пойдем. Не будем тебе больше досаждать. Надеюсь, Влад еще не…

Глеб захлебнулся словами. Не ожидавший нападения, он был совершенно не готов к тому, что его повалят на ноги, протащат по всей комнате и вышвырнут в окно. Звон разбитого стекла заглушил мой сдавленный стон, когда я с трудом поднялась на четвереньки.

— Уже уходишь? — зловеще спросили прямо надо мной. — Неужели я такой плохой хозяин? Почему все гости так и стремятся от меня сбежать?

— Справедливости ради, хочу заметить, что одного гостя вы самолично в окно вышвырнули.

— Да, — задумчиво подтвердил монстр, резко поставив меня на ноги.

Ветровка, за которую он меня дернул, больно впилась в шею и протестующе затрещала, но выдержала. Мне же оставалось просто бороться с тошнотой и головокружением и надеяться, что это не сотрясение сейчас делает из моего мозга отбивную. Два раза за одни сутки билась головой о твердые поверхности… бедная моя голова.

— Он оказался невежливым гостем, — пояснил свое негостеприимство монстр, — но ты же не такая?

— А если такая? Вы меня тоже в окно зашвырнете? — с надеждой спросила я. И пусть это будет значить еще один удар по моей многострадальной голове, я согласна. Лишь бы выбраться отсюда.

— Разве я могу поступить так с девушкой? — фальшиво изумился он. В темноте разговаривать с монстром оказалось даже просто. Я не видела лица и могла представить, что он достаточно человекообразное существо, чтобы не бояться его очень сильно.

— Но через всю комнату вы же меня швырнули.

— Ты собиралась визжать, а я ненавижу женский визг, — помолчав немного, монстр доверительно сообщил, — хотя мужской визг мне так же очень неприятен. Уши закладывает, знаешь ли.

— О… у вас даже уши есть.

— Вот чего у него нет, так это совести, — скупо раздалось от дверей, где мокрый и злой Влад стоял в компании мокрого, злого и побитого Глеба, — отпусти мою хранительницу.

— Твоя хранительница, — хмыкнул монстр, — что же ты своей хранительнице силу не отворил? Не обучил и позволил проклятым ею питаться?

— Тебя это не касается.

— Меня нет, а ее? — меня нежно погладили по волосам.

Меня всю аж передернуло, что вызвало тихий смех монстра.

— Что значит «не отворил силу»? — мужественно переждав приступ монстрячьего веселья, спросила я.

— Знак. — коротко ответил он, крепко сжав мою кисть. Я даже пискнуть не успела, как он накрыл моей ладонью свое запястье. Там, на положенном месте, на теплой, вполне человеческой на ощупь коже выделялись тонкие линии клейма. — Пока на тебе нет знака, ты не можешь считаться хранительницей, из чего следует, что твою силу можно будет легко перенести в другое…

— Заткнись, — глухо велел Влад, — молчи.

— Да что вы так нервничаете, будто он мне страшную тайну открыл? — удивилась я. Терпеть больше не было сил, и единственное, о чем я жалела — в темноте мне не разглядеть выражение лица городового. — Я уже и так знаю, что вы меня как временную камеру хранения для дара и приманку в одном лице использовали.

Глеб ругнулся. Растерянно так, наверное, забыв меня, он забыл и все планы Влада на мой счет. В общем-то, теперь у меня даже претензий к оборотню никаких быть не могло, он же ничего не помнил, да и так ли Глеб был согласен с планами нашего дорогого начальства? Если вспомнить, как он сначала пытался меня оградить от общения с городовым… Едва ли ему это все вообще нравилось.

— Лесь, — Влад сделал шаг вперед, и тут же был остановлен вредным:

— Твоя Леся теперь моя, и мне очень не нравится, что ты имеешь на нее какие-то права, городовой.

— Подавитесь, — на всякий случай предупредила я.

— Не буду я тебя есть, — возмутился монстр, — я проведу обряд. И тогда ты станешь моей личной приманкой. Будешь заманивать ко мне людей.

Я представила себе, как он сейчас жмурится от удовольствия, предчувствуя скорую сытую жизнь.

— А ведь еще несколько лет назад у тебя не было даже личности, — раздраженно заметил Влад.