Хранительница. Памятью проклятые
Шрифт:
Сколько же он стоит заброшенным, и что здесь произошло?
Подавив предательскую, но мимолетную грусть от того, что здесь нет Влада или Глеба, которые могли бы мне рассказать (но которые, вероятно, не стали бы этого делать), я решительно побрела в единственную комнату этой маленькой квартиры.
Постель была застелена, и даже годилась для того, чтобы на ней переночевать… если скинуть на пол, казалось, пропитавшееся пылью покрывало и вытряхнуть подушку из наволочки.
Не раздеваясь, я забралась под одеяло и попыталась уснуть.
Хотя, «попыталась» —
По спине поползли холодные мурашки, мне сразу же вспомнились слова Влада о том, что люди из этого дома не могут выбраться.
А вдруг я не совсем нечисть? Вдруг я пока в большей степени человек?
Одно радовало — дверь в квартиру я заперла перед тем, как ложиться спать. По старой памяти я все еще верила, что запертая дверь способна защитить от того, что может желать со мной познакомиться.
То, что обследовало соседнюю квартиру, осталось недовольно результатом и вновь вывалилось на лестничную площадку. Дернуло ручку входной двери, ведущей ко мне, не смогло открыть и на секунду затихло, о чем-то размышляя.
И пока там, по ту сторону моей единственной защиты царила зловещая тишина, я отчаянно ругала себя за глупость. Лучше бы в трехкомнатной квартире затаилась. Там много дверей, а тут только входная, остальные — арки. Арки!
Правда, еще одна полноценная дверь была в туалете, но для того, чтобы в него попасть и запереться, нужно было вылезти из постели и пройти мимо двери, так как арка, ведущая из комнаты, располагалась напротив и чуть сбоку от входной двери.
Попытка попасть в квартиру повторилась. Потом еще одна и еще…
А потом чудищу, которое мне точно будет сниться в кошмарах, надоело бессмысленно дергать ручку, и оно грохнуло огромным кулачищем по толстой стальной двери. Та вздрогнула, а вместе с ней вздрогнула и я.
— Алеся! — позвали меня с той стороны, неуверенно, — Алеся, ты здесь?
Так, наверное, и сходят с ума. Крыша едет на нервной почве, и появляются галлюцинации. Ссслуховые.
Потому что у меня точно были галлюцинации, ведь Глебу неоткуда было здесь взяться в первом часу ночи, если часам на телефоне можно было верить.
— Алеся! Открывай! Это единственная запертая дверь на первом этаже, и мне хочется верить, что ты достаточно умна, чтобы не забираться выше!
И еще один двересотрясающий удар.
Медленно откинув одеяло, я спустила ноги с кровати. Одноместная, с высоким деревянным изголовье, она была обладательницей качественного матраса, который, даже спустя столько времени, ни звуком не выдал моего шевеления.
— Алеся!
Глеб уже давно не звал меня Алесей, почти сразу перейдя к облегченному Леся. И нынешнее его обращение могло бы меня насторожить, не случись так,
что утром он меня попросту забыл. Как теперь узнать действительно ли это оборотень или домашнее чудовище, живущее в этом здании?Прокравшись к двери, я затаила дыхание, силясь понять есть ли там кто-нибудь живой.
— Я тебя слышу, — негромко сообщили мне с той стороны, — открой, пожалуйста.
Что ж, таиться, видимо, больше не было смысла.
— Тебя прислал Влад? Убедиться, что я еще живая?
— Нет, — Глеб помедлил и неохотно сообщил, — он сейчас в машине, у дома сидит, ему незачем кого-то присылать.
— Тогда ты здесь зачем?
— Я тебя не помню, но должен о тебе заботиться. Вот, — под дверь была осторожно подсунута записка, — когда вы с Владом ушли, я не мог успокоиться. Решил прогуляться, а когда вернулся… ее случайно под обувной полкой нашел. Она там давно лежала, я ведь…
— Терпеть не можешь мыть пол под той полкой, — перебила его я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Разделение труда у нас всегда было примечательным. Он моет полы, я мою посуду. И выполнял свои обязанности Глеб исправно, но полочка всегда была обделена его вниманием, потому я сама протирала под ней раз в месяц. А тут почему-то забыла… Хорошо, что забыла, наверное.
Записка, что он под дверь подсунул, была мне хорошо знакома. На вырванном из ежедневника листке, чуть кривоватыми от спешки буквами, но несомненно моим почерком было выведено беспечное:
«Пошла гулять. Вернусь не поздно. Не скучай, блохастик. Леся». И улыбающийся смайлик…
Это была моя записка, это я ее писала. Я.
Дверь открывала решительно и быстро, но на ощупь, потому слегка завозилась, зато когда открыла, была награждена за все свои истрепанные нервы. На пороге стоял Глеб с объемной сумкой.
— Я поесть принес, — с улыбкой произнес он, — давай знакомиться еще раз.
Едой оказались: батон колбасы, буханка хлеба, чай в литровом термосе и долька твердого сыра.
Бутерброды из всего этого предстояло ваять мне, так как Глебу хватило и заваривания чая. Я не спорила, послушно приняв из его рук раскладной нож.
Это были самые вкусные бутерброды в моей жизни.
— Может, позовем Влада? — предложил оборотень, с улыбкой наблюдая за тем, как я жадно запихиваю в себя уже четвертый бутерброд, изредка заливая плохо прожеванные куски горячим чаем.
— Зачем? Он вообще вроде как домой уехал.
— Он о тебе беспокоится.
Я злобно хохотнула, просто не смогла сдержаться.
— Обо мне, как же.
Знал бы Глеб, почему Влад со мной возится, так бы не говорил… Впрочем, он же и должен знать. Или, по крайней мере, знал раньше.
Настроение ощутимо испортилось. Он, Кристина, даже Богдан — городовой ведь посвятил их в детали своего плана. Не мог не посвятить.
— Алеся?
— Ммм?
— Не хмурься, — попросил этот предатель, — тебе не идет.
Я промолчала, заткнув себя очередным внушительным куском бутерброда. Одно слово — оборотень, даже в темноте видит. А мне бы вот хоть что-нибудь разглядеть…