Хроника гениального сыщика

– Россия спасена?

– Да и Запад прицепом.

Глава 28 Гибель кутюрье Мышкина

1.

В элитных слоях Москвы зароились зловещие слухи – зверски ограблен кутюрье мирового размаха Мышкин Лука Аркадьевич.

Рябов, как боевой конь, заслышавший горн, вскочил с зеленой софы.

– Петя, – спросил он меня, – вы когда-нибудь слышали о детской комнате кутюрье Мышкина? О его тридцати коллекционных плюшевых медведях?

– Признаюсь, я…

– И не могли ничего слышать, – с отеческой усмешкой глянул сыщик. – Эта информация прошла по моим секретным каналам.

Я вскочил с красной оттоманки и резко натянул пятнистые штаны.

– Инспектор, – воскликнул я, – мы беремся за дело?!

Вместо ответа Рябов перещелкнул затвор именного браунинга и бросил ястребиный взгляд в ночную жуть.

2.

В тот час великий кутюрье Лука Аркадьевич, пивший на брудершафт с самим Сен Лораном, в ужасе метался по разграбленной мастерской.

За компанию, и тоже в ужасе, метались с ним те люди, коих он так изысканно одевал, кои еще неизвестно кем бы стали, если бы они не носили платья, брюки, накидки от Мышкина.

Метались Алла Пугачева и Владимир Набоков, Константин Эрнст и Эдит Пиаф, Михаил Горбачев и Ал Капоне… Много еще кто метался.

На нас с Рябовым эта элитная братия взглянула с заметным презрением. Еще бы! Для расследования дела были привлечены сыщики Интерпола. Где уж тягаться с ними?!

Тем более, из нас двоих сыскарем являлся лишь Рябов один. Я же, как Санчо Панса, подрядился оруженосцем Мастера и, по совместительству, служил акушером второго (даже не первого!) разряда.

– Что вам угодно? – саркастически спросил нас кутюрье, отец ошеломительных виртуально-визуальных образов, Лука Аркадьевич.

– Разрешите, для начала, осмотреть помещения, – попросил Рябов.

Алла Пугачева с Михаилом Горбачевым неодобрительно покосились на нас. Владимир Набоков, поддерживая репутацию отчаянного эротического хохмача, прыснул в кулак.

От возмущения мне захотелось в туалет.

По-маленькому…

Однако я взял себя в руки и замаршировал за инспектором.

3.

Дом Мышкина поразил нешуточным размахом. Эдакий боярский расписной терем с ауди-видеотехникой. Восток и Запад в этой квартирище слились воедино.

Я вспомнил о своей убогой норе в Новых Черемушках и пригорюнился.

– Зависть – дурное чувство, – скосился на меня Рябов.

Я взял себя в руки и последовал за сыщиком к детской комнате.

Та оказалась наглухо заперта.

Сыщик достал раскладной ломик и поддел дверь.

…Белый рояль с клавишами из слоновой кости, парочка электромобилей фирмы «Ямаха», коллекционная гитара Элвиса Пресли…

– Зачем Лука приказал запереть детскую? – просипел я.

– Мы у кого-то под колпаком, – Рябов указал мне на глазок телекамеры, чуть торчащий из-за иконы Георгию Победоносцу.

– У кого?

– В операторскую… Живо! – гортанно вымолвил Рябов.

4.

За пультом, плотно приникнув к монитору, сидел сам Лука Аркадьевич.

– Что вам угодно? – словно не узнавая нас, вопросил он.

– Куда вы дели коллекцию плюшевых медведей? – с порога огорошил маэстро Рябов.

– Позвольте… – Мышкин встал во весь свой малюсенький рост.

– А вот этого вам мы не можем позволить! – жестко сказал я, акушер Кусков.

– Тридцать плюшевых медведей с символикой юбилея столицы! Где они?! – продолжал допрос Рябов.

Кутюрье попятился…

– Они в Нью-Йорке.

– Лука Аркадьевич, милый вы наш, а что находится внутри косолапых?

– Известно что, – Мышкин лязгал зубами. – Опилки…

– Неужели?

– А что же еще?! – в ужасе отшатнулся кутюрье.

– По сколько карат?

– Это последствие кризиса… – взвизгнул Мышкин. – Я спасал бизнес!

– Покупать такие квартирищи! Вы – плесень и накипь! – взвизгнул я.

– Опять завидуете? – прервал меня Рябов.

Тут произошло непредвиденное.

Кутюрье закачался и рухнул на шашечки паркета из карельской березы. Глаза его смежились.

Инспектор приложил ухо к сердцу кутюрье.

– Бобик сдох… – обронил он.

– Уснул?

– Капсула с цианистым калием в верхнем зубе.

5.

Когда мы вернулись в позолоченную гостиную, нас встретили волчьими взглядами.

Алла Пугачева что-то глумливо говорила на ухо толстомордому секьюрити.

Борис Моисеев нервно одергивал плиссированную юбку, отороченную лилльскими кружевами.

Владимир Набоков ядовито усмехнулся и быстро застрочил в сафьяновом блокнотике, инкрустированном самоцветами в виде австралийских бабочек.

– Господа! – обратился к этой развратной шобле Рябов. – Кто из вас еще шпигует косолапых для отправки в Нью-Йорк? А, может, на Кипр? Где у вас хаза?

Випы испуганно зашушукались и гуськом потянулись к выходу.

– И это цвет нации… – горестно произнес им в спину сыскарь. – Это джунгли! Причем асфальтовые…

Рябов достал мобилу, мизинцем настучал семизначный код.

– Таможня? – твердо спросил он. – Задержанный по моей просьбе груз у вас? Да, в Нью-Йорк… Да, от Мышкина… Отлично! Отправьте его прямым ходом в казначейство РФ.

Рябов сунул сотовый в карман клетчатого пиджака.

– Вы знали? – прохрипел я.

– Свой канал, – оскалился Рябов и добавил: – Я думаю, учителя и врачи из глубинки получат зарплату вовремя.

– У вас есть свои кадры в казначействе РФ? – вздыбил я бровь.

– Увы… Но где-то же должны быть честные люди?

Глава 29 Чебуречная мафия

1.

Желточный диск солнца плавился в немыслимой глубине небес. Золотистая рябь прыгала по гребешкам волн Черного моря. Мы с Рябовым лежали на камнях дикого пляжа в Туапсе и с наслаждением уплетали горячие чебуреки, истекающие мясным соком.

– Петя, – повернул мне лицо в защитных очках сыщик, – не правда ли, все суета сует, по сравнению вот с этим пляжем и этим солнцем?!