Хроника гениального сыщика

– Происки ЦРУ! – витала над головами внутренних разведчиков крылатая фраза.

– Да, остановите же этого иуду, – рявкнул глава ФСБ. – И вон его! На помойку…

Дюжина крепких рук схватила котяру за шкирку и выкинула в окно.

Рябов молнией бросился к дверям.

– Благо первый этаж… – шепнул он мне на ходу.

6.

Вещуна принесли мы домой.

Падение из здания на Лубянки не причинило ему никакого вреда. Все обошлось разбитым носом.

Напоили животное парным молоком.

Рябов включил все освещение, вооружился хирургическим пинцетом, склонился над котом. Перебрал шерсть на голове скотинки, а потом, крепко схватив что-то невидимое пинцетом, резко выдернул.

Котяра истово взвыл.

– Ну, вот и все… – устало обронил Рябов.

Зажатая в пинцете, болталась длинная золотистая нить.

– Это антенна, вживленная в мозг Васьки, – Рябов пронзительно глянул на меня. – Им управляли молодчики из ФСБ.

– А что было со студентами? Беллетристами? Почему они приветствовали деспотию?

– Говорящий кот – мощнейшее гипнотическое оружие, – разъяснил Рябов. – Новейшие технологии спецслужб. Нанотехнологии. Ноу-хау.

– А медальон в виде черепа на груди котофея?

– Кстати, где он, – оглядел животное Рябов. – Нету… Видимо, слетел, когда наш друг летел из окна… Медальон – фикция, пустяк, фуфел. Не более того. Для отвода глаз.

– А какой сигнал вы посылали своей штуковиной с красной кнопкой?

– Сначала – просто помеху, а потом речь блогера Алексея Навального.

Сыщик склонился над котом, потер его загривок.

На месте, где была отчетливо изображена виселица, проступил поясной портрет Алексея Навального.

– Ну, вы видите?! – торжествующе рассмеялся Рябов. – Все коты в душе – единоличники-демократы. Они ближе к анархии, чем к тоталитаризму. Какая уж тут деспотия?! Бред!..

Глава 34 Мастер и Маргарита

1.

Петербург замер. Из могил бесцеремонно выкрадены тела А. С. Пушкина, Петра Первого, знаменитой певички Зойки Гунявой, пахана Литейного проспекта Васьки Резаного и скульптора-монументалиста Федора Барского.

– Петя, – резко спросил меня сыщик Рябов, – вы слышали, как поет Зойка Гунявая?

– Густой женский бас, рискованные эротические позы…

– Я все могу простить. Даже Петра Первого с Пушкиным. Им не привыкать. Их тела то появляются, то исчезают. Ан Зойку Гунявую – нет… Это же символ возрожденной России. Настоящий мастер!

Я, акушер второго разряда, Петр Кусков, напрягся:

– Мне пришло на ум название одного похоронного бюро. «Мастер и Маргарита». Они именно в Питере.

Сыщик натянул сапоги из кожи козла, передернул именной браунинг.

Я резко застегнул ширинку пятнистых штанов и был готов к самым отчаянным действиям.

2.

Похоронное бюро «Мастер и Маргарита» располагалось прямо на Невском. Огромное доходное здание… Хоть сейчас под снос. Всё в трещинах, швах и обвалах.

Тут же, к этому распадающемуся гиганту, лепилась прозрачная конструктивистская лесенка из пластика и стекла.

После чада и копоти Невского внутри все поражало великолепием. С густым начесом персидские ковры. Позолоченные кованые павлины, из носа и ушей коих курились благовония. На стенах висели странные картины с объемным изображением вип-покойников. На них крупно взяты детали – бакенбарды Пушкина, нос Гоголя, запонки Пастернака, носоглотка Зойки Гунявой, детородный орган Федора Барского.

Я невольно поежился.

– Ну, и где же начальство? – осведомился Рябов у охранника, ветхого, со старческой гречкой на лице и калашем за спиной.

– Мастер пишет эпитафии, – охотно пошел с нами на контакт дедушка.

– Маргарита?

– Ирина Арнольдовна, что ли? Она недавно поменяла имя. У имени Рита – тяжелая карма, – сощурился охранник.

– Так значит, ее зовут Ирина Арнольдовна?

– Ирина Арнольдовна Шварц! – и вдруг окаменел в позе караульного.

Перед нами стояла…

Нет, об этом лучше в другой главке.

3.

Перед нами стояла Ирина Арнольдовна Шварц, собственной персоной.

– Что вам здесь угодно, господа?

Я присмотрелся к г-же Шварц.

Почти двухметрового роста, с солидным брюшком, обтянутым лайкрой. Все пальцы, запястья, уши, даже шея – сверкали кольцами, сережками, браслетами и бриллиантовыми подвесками.

Эта гробовщица явно не бедствовала!

– Куда подевались трупы? – сурово сдвинул брови Рябов.

– Арсентьич! – взвизгнула дама.

Дед-охранник молниеносно снял калаш и передернул затвор.

– Й-а! – Рябов взвился под потолок, ударом ноги выбил автомат из старческих и дряхлых рук.

Арсентьич всхлипнул.

– Что же это, господа?! – запричитал он. – Я же на пенсии?..

– Ага, – подытожила происшедшее Ирина Арнольдовна. – Я вижу, вы пришли сюда с серьезными намерениями. Пройдемте в мой кабинет.

4.

Во всю комнату кабинета плескался бассейн, с подсветкой и, видимо, с подогревом. По поверхности воды плавали непотопляемые и непромокаемые ручки, карандаши, ластики и листы великолепной мелованной бумаги.

Иринка сбросила с себя платье и, оставшись в купальнике мини-бикини, вошла в воды.

Бассейн всколыхнулся.

По ассоциации я вспомнил о ритуальном купании слонов в Ганге.

Нам ничего другого не оставалось, как последовать за Ириной Арнольдовной.

Я стремительно расстегнул ширинку на своих пятнистых штанах.

Рябов через голову снял майку с изображением Георгия Победоносца, поражающего копьем Змея.

– Ну, так что, мадам, – выплевывая веселые фонтанчики, спросил сыскарь, – будем колоться?

В воде г-жа Шварц выглядела горазд симпатичней.

Единственно ее портили глаза, налитые звериной злостью.

– Ах, господа, господа! – оскалилась Ирина Арнольдовна, плавно разводя руками. – Я просто бизнесмен. Не более.

– Но где усопшие?! – с омерзением выплевывая хлорированную воду, спросил я.

– В могилках, конечно! Где же им еще быть? Похороны, кстати, через час. В Петропавловской крепости.

5.

Сеял нудный дождь.

Петропавловская крепость мне не понравилась.