Хроника лишних веков

– Брат мой Аэций, - глубоко и довольно вздохнул Аттила.
– Твоим коням и тебе - сила!

Аэций отхлебнул первым.

– Лёгкое вино, - оценил Аттила и спросил: - Чьё?

– Моё. С моих галльских виноградников, - ответил Аэций.

– Эта земля нашей встречи ещё не твоя?
– поинтересовался Аттила.

– Вожак готов, Теодорих, запросил дорого.

– О нём речь впереди...

Аэций не стал кивать - опустил на миг веки.

– Брат Аттила, у тебя появилась цель удивить меня?
– без недоумения, вкрадчиво вопросил он.

– Какие у нас цели?!
– словно бы изумился царь гуннов.
– Цели над нами, а здесь, внизу, - только средства к их достижению. Это твои слова... Ты говорил их пятнадцать лет назад, в Бургундии. Так умно говорят только римляне. А эллины - еще умнее... Я помню. А ты, брат?

На этот раз Аэций кивнул.

– Вот кто, - левой кистью Аттила указал на меня, - подтвердит твои слова... Ведь тебе о нём доносили. Ты хотел узнать о нём больше. Ты посылал людей - узнать больше. Я не ошибаюсь.

– Да, бывают слухи, отгоняющие скуку, - признался римлянин.

– Он сказал мне день смерти. Сказал точно, как мог подумать только я сам. Мои колдуны врут мне, я их по шерсти глажу... Вот этот чужак скажет тебе, как мне... Ты поймёшь, брат мой Аэций, что мы остались вдвоём. Одни... и последний раз поднять седло... вот зачем он нам. Правда в моих словах, гипербореец?

Он сделал ударение на слове "моих".

– Вижу, что истинным прорицателем снова быть не мне, - решил я на всякий случай смягчить обстоятельства.

– Не ползай, как муха в меду, - рыкнул Аттила.
– Твоё слово. Скажи.

– Правда будет нелегка, базилевс...
– предупредил я.

– Не для меня теперь.
– Аттила торжествующе улыбнулся римлянину.

– Скажи, посланник богов, скажи, - кивнул Аэций.

"Доставь удовольствие своему свирепому господину", - услышал я в словах Аэция.

– Мне уже за пятьдесят, - вздохнув, добавил Аэций для смелости - то ли для своей, то ли для моей.
– Мне довольно. Если ты подаришь мне ещё пару дней, буду рад.

Аттила коротко и очень сухо, с треском, рассмеялся:

– Мы тут все трое - лучшие в мире прорицатели... Может быть, в тебе, Николаос, скрывается от гнева богов сам властитель гиперборейцев?

Искушение нарастало с каждым мгновением, с каждым ударом сердца.

– Эта загадка давно мучает меня, - ответил я.
– Кто же от кого прячется...

Аттила рассмеялся так же. С треском раскалённой головешки.

– Мой брат Аэций ждёт твоего подарка.

– У игемона Аэция, - услышал я свой, глухой провидческий глас со стороны, изрекавший на эллинском, - на год больше, чем у тебя, базилевс.

Лицо Аттилы окаменело, у Аэция же - засветилось каким-то бледным и хладным огнём.

– Хорошо сказал, гипербореец, - с бесчувственной медлительностью проговорила голова Аттилы и повернулась на неподвижном теле к Аэцию.
– У тебя впереди долгая жизнь, брат мой...

– Сегодня не время для мелких огорчений, - усмехнулся Аэций.

Аттила ткнул в меня перстом, рука его застыла в воздухе.

– Три года...

– войдя в роль, охвачен ею, обронил я.
– Как только наступит осень...

Аттила убрал руку. Два титана пристально смотрели друг на друга.

– Я люблю осень, - сказал Аэций.
– И не стану жаловаться на судьбу... Обстоятельства значат мало, но всё же любопытны.

Вино в моем бокале, настоящем, стеклянном, было очень-очень тёмным...

Я стал вещать с душевным участием:

– Игемон Аэций, я не желаю никаких обстоятельств, но не я им хозяин... Тебя убьёт рука императора...

– Какого императора?
– шевельнул губами Аэций и остро прищурился.

– Всё того же...
– почти удивился я.
– Валентиниана. Третьего по государственному счёту.

Аэций кивнул... потом кивнул ещё раз - с улыбкой:

– Так или иначе она убьёт меня, в этом тайны нет.

– Но это будет именно его рука.

Аэций приподнял бровь:

– А чей меч?

– Не помню...
– проговорился я.

– Как хорошо сказал гипербореец!
– понравилось Аттиле.
– "Не помню"... Не худший конец, брат мой Аэций.

– О да!
– согласился Аэций мне на радость.
– Пожалуй, лучший из тех, что я перебирал в уме.

И вдруг на правой щеке Аэция стало медленно проявляться багровое пятно. Аэций посмотрел на меня. Менее всего я ожидал от него такого благодарного взгляда.

– Вот теперь мы можем поговорить о наших делах, мой брат Аэций, - решил Аттила.

– Пора, брат мой Аттила, - чинно кивнул римлянин.

Я стал подниматься. Без спросу.

– Сядь, гипербореец!
– приказал Аттила.
– Брат мой Аэций, наша встреча стоит того, чтобы посол богов присутствовал на ней.

Римлянин пошевелил складками пурпурной тоги.

– Нам предстоит тяжелый день, - сумрачно проговорил он.

Лицо Аттилы остыло вдруг:

– День будет стоить нашей встречи... Беда тому, кто станет беречь силы.

– Ты доверяешь прорицателям больше, чем я, - заметил Аэций.

– Да, я - варвар, - резко бросил Аттила.

– А я десять лет ел с тобой из одного котла, - примирительно добавил римлянин.

Я же догадался, что никаких обид не было. И нет.

– Было, - точь-в-точь как сам Аэций, кивнул Аттила.
– Скажу: Сангобан труслив и не видит дальше конского уха.

– Знаю, - кивнул Аэций.

Сангобан, с трудом вспомнил я, был вождём алан, и в Каталаунской битве он сражался на стороне Аэция.

И вспомнил я ещё про игральные кости стратегов. И едва сдержал усмешку.

– Но его нельзя отпускать. Он нужен нам обоим, - сказал Аттила, - и не в дровах, а прямо в котле.

– Я уже положил его в котёл, - улыбнулся Аэций.
– Он встанет в центре. Я подопру его со всех сторон. Это прибавит ему храбрости и отваги.

– Согласен. Тогда в центре останусь я сам. Придержи своих коней, пусть турмы не спешат в бой. Я не люблю оглядываться через правое плечо.