Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

— Могу я спросить, куда он едет и зачем?

— На запад, действительно на запад, но тайно. О деталях я расскажу ему сам. Ты и Мар-Априм поедете по его следам. Вы посетите Тушхан, Хальпу, Арпад⁹, Маркасу. Тамошние наместники — сторонники Ашшур-аха-иддина. Однако, по моим сведениям, часть из них колеблется: не хочет питаться крошками со стола Закуту. Думаю, после того как там побывает Табшар-Ашшур, они станут сговорчивее.

— Мар-Априм? Почему он? — единственное, чему удивился Шульмубэл. — По-моему, он всегда стоял в стороне. Что изменилось? Чего я не знаю?

— Принцесса Хава нашла в нем утешение после смерти Нимрода. Известно это пока немногим, но Арад-бел-ит такому союзу только рад.

Расчет Набу-шур-уцура отчасти оправдался. В Тушхане наместник Ша-Ашшур-дуббу пошел на попятную и заявил, что Арад-бел-ит был, есть и будет для него единственным наследником престола, а все утверждения о поддержке Ашшур-аха-иддина — это происки врагов. В Арпаде наместник Зазаи был осторожнее, говорил о воле царя, которая для него священна, но при этом не удержался и назвал Закуту подлой змеей — что было более чем красноречивым свидетельством его нелюбви к царице. Встретиться с Набу-Ли, наместником Хальпу, не получилось. Жена сказала, что он болен. Тяжелое состояние подтвердил и его лекарь, дескать, господин третьи сутки мечется по кровати в бреду и никого не узнает. Правда или нет, выведать не получилось. Единственный человек, которому можно было доверять в Хальпу, — садовник Набу-Ли, шпион Набу-шур-уцура, — по странному стечению обстоятельств накануне их визита отравился грибами. Последним пунктом в этой поездке был Маркасу.

…Непрекращающийся ливень шел весь день и всю ночь и стих только под утро, но к полудню зарядил с новой силой. Наверное, от этого и вставалось тяжело. Шульмубэл долго лежал с открытыми глазами, бесцельно глядя в серый украшенный замысловатым орнаментом потолок и думал о том, как хорошо было бы сейчас оказаться дома. С годами он все меньше любил покидать Ниневию. Не то что раньше, когда ему приходилось сопровождать царя во время походов и во всех поездках по стране.

Было время, когда слова Шульмубэла значили для Син-аххе-риба больше, чем все советы Гульята. Все закончилось после того, как между ними встала Закуту, которая не могла не заметить, как глашатай все явнее становится на сторону Арад-бел-ита. Женщины умеют ссорить друзей. Причем сделано это было так тонко, что сама она оказалась ни при чем. Чего она не рассчитала — что Шульмубэл нисколько не утратит своего влияния на царское окружение, ибо на людях царь по-прежнему был чуток и добр к глашатаю. А тот после этого окончательно сделал выбор в пользу пасынка Закуту.

Сейчас ото всех этих воспоминаний у Шульмубэла почему-то навернулись на глаза слезы.

«Старею», — с тоской подумал глашатай и, чтобы стряхнуть с себя всю эту ненужную шелуху, рывком поднялся с кровати, босиком пробежался по каменному полу, после чего надолго заперся в уборной. Когда он вышел оттуда, на постели сидел раббилум Саси.

— Не бережешь ты себя, дорогой Шульмубэл. Того и гляди простудишься, — глядя на его босые ноги, усмехнулся министр.

Глашатай почувствовал, как у него нехорошо засосало под ложечкой. Однако он не подал виду, что испуган, и надменно спросил:

— Кто дал тебе право врываться в мои покои без разрешения?

— А кто дал тебе право совать свой длинный нос в чужие дела? — с явным намерением оскорбить Шульмубэла с вызовом произнес Саси.

— Ты знаешь, что сделает с тобой царь, если хоть один волос упадет с моей головы? — понимая, к чему ведет этот разговор, спокойно ответил глашатай, покосившись на свой меч, лежавший у изголовья.

Саси эти слова позабавили:

— О-о-о, тебе не стоит беспокоиться о моем здоровье — как, впрочем, и о своих волосах. Они-то останутся на месте. Чего не скажешь о твоей голове.

Шульмубэл больше не медлил — бросился к кровати, намереваясь оттолкнуть Саси и завладеть оружием. Но раббилуму, для того чтобы остановить его, достаточно было вынуть из ножен свой меч.

Стальной клинок вошел в рыхлый живот как в масло. Старик захрипел, попытался дотянуться руками до горла раббилума, но Саси брезгливо оттолкнул его, после чего грузное тело глашатая рухнуло на пол, как будто это был мешок с зерном.

Саси обошел вокруг него слева, справа, потом присел на корточки и заглянул раненому в лицо.

Шульмубэл тяжело дышал, глаза сверкали бессильной ненавистью, в уголке рта появилась струйка крови.

— Ты еще можешь спасти своего сына. Говори, если он тебе дорог, — сказал Саси. — Все те угрозы, что Табшар-Ашшур озвучил, встречаясь с местной знатью в Тушхане, Хальпу, Арпаде, Маркасу, — это всего лишь надежда запугать наместников, или за всем этим действительно стоит заговор, чтобы устранить сторонников Закуту?

— Да, заговор существует, — прохрипел Шульмубэл.

— Ну же! Ну же, говори! — подтолкнул его раббилум.

— Сына… Ты не тронешь моего сына?

— Нет — даю тебе слово.

— Набу-шур-уцур собирается расправиться сразу с несколькими сторонниками Закуту. Но с кем встречался Табшар, я не знаю.

— А что? Что ты знаешь?!

— Только имена… Дилшэд, Короуша, Кара, Мара…

— Кто они? Кто они? — попытался докричаться до него раббилум, но было поздно. Шульмубэл закатил глаза и затих.

Услышав, что сзади открылась дверь, Саси проворно поднялся и схватился за меч, но увидев Набу-аххе-буллита, прокравшегося в комнату, успокоился.

— Что ты узнал? — спросил тот.

— Неважно. Нам надо хорошо замести следы.

— Мар-Априм уже проснулся. Мне позаботиться о нем?

— Нет, — сухо сказал раббилум. — Приведи его сюда и будь с ним пообходительнее.

В комнате Шульмубэла Мар-Априм появился четверть часа спустя. Его не удивили ни труп глашатая, ни присутствие Саси.

— Вот уж не ожидал, что все повернется именно так.

— Набу, оставь нас и забери с собой стражу, — приказал Саси.

Набу-аххе-буллит не прекословил, хотя и не удержался от насмешливого взгляда в сторону Мар-Априма.

— Не беспокойся, я не собираюсь тебя убивать, как сделал это с твоим спутником, — сразу предупредил Саси, как только раббилумы остались в комнате один на один.

— Я это уже понял. Но когда мы с тобой договаривались тайно поддерживать друг друга, ты не сказал, что собираешься использовать меня как своего шпиона. Я не намерен выдавать тебе тайны, в которые посвящен, даже под угрозой жизни.

— Брось. У меня достаточно и своих осведомителей. Узнал же я как-то о вашей поездке, о ее целях. Так что ни о чем расспрашивать тебя я не буду. Однако, хочешь ты того или нет, в чем-то тебе придется поступиться, хотя бы потому, что моя голова мне дороже твоей.

— Хочешь прикрыть мною убийство Шульмубэла? — с полуслова понял Мар-Априм.

— Никогда не сомневался, что мы найдем общий язык, — рассмеялся Саси. — Тебе придется забыть о том, что здесь произошло. Стражники, с которыми вы путешествовали, убиты. Их зарезали во сне под утро, как только я прибыл в Маркасу. Так что ты — единственный свидетель нападения… скажем, разбойников… на следующую ночь после того, как вы покинули нашего гостеприимного Набу-аххе-буллита, где-то на полпути к Ниневии… Надеюсь, ты не забудешь, что я спас тебе жизнь.