Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
– Приятного аппетита.
– Сколько сейчас времени? – спросил Собаку, мысленно зацепившись за «с утра громыхала». Внутренние же часы всегда работали со сбоями.
– Часов двенадцать, – парень взъерошил спадающие на лоб волосы, перетянул их повязкой и довольно потянулся. – А... Никуда идти не надо... Хорошо-то как.
Гаара прикрыл глаза на пару секунд. Полнолуние прошло спокойно и легко, более того – тануки чувствовал прилив сил.
Действительно хорошо.
– Кстати, чуть не забыл, – встрепетнулся Шукаку.
– М?
Тануки сунул руку под куртку и, вытащив оттуда
– Что это?
– Считай, что подарок.
– От кого?
– Пока секрет.
Но, на самом деле, Гаара догадывался. В его руках лежало длинное белоснежное перо.
Ханаби проснулась резко, со вскриком, села и схватилась за шею. Ощупав горло со всех сторон, девочка не обнаружила никаких повреждений и лишь тогда нашла в себе силы стереть липкую испарину со лба.
Ей впервые в жизни было так страшно.
Отдышавшись, Хьюга метнулась в ванную и вперила взгляд в зеркало, ища... А что ища? Синяк, след руки?
Шея была чистой. Разве что какой-то пятно, которое можно было принять за тень... или нет? Девочка хотела было нажать, проверить пальцами, болит или нет, но вдруг дверь распахнулась, и она, вздрогнув, одёрнула руку.
– Ой... Прости. Я не знала, что ты тут.
В зеркале отражалась Хината. Сестра стояла в проёме, комкала край майки и отводила взгляд. Её голос был как обычно тихим, с извиняющимися интонациями.
И почему так и не обернувшаяся Ханаби ожидала иного?
– Я.. пойду тогда... – старшая Хьюга попятилась.
– Да не, давай ты, – младшая развернулась. – Сама не знаю, почему проснулась.
С этими словами она быстро вышла, случайно толкнув сестру плечом, и, пройдя несколько метров и убедившись, что Хината закрыла дверь в ванную, ускорилась до бега. Ворвавшись в свою комнату, она нырнула под одеяло, прячась с головой.
Как же она ненавидела терять самообладание...
Но Ханаби было всего семь лет.
Ни она, ни сама Хината не заметили, что у старшей отчего-то грязные и пыльные ступни.
Дейдара работал осторожно. Ненавидя точность и педантичную аккуратность, он аккуратно выводил кистью на пустых свитках чёрные линии нужных печатей, добавляя пару иероглифов, чтобы бомбы не сдетонировали в дороге. Запечатывание взрывчатки – дело хлопотное, тем более такой, что взорвётся от воздействия любой чакры, а не только его.
Взгляд стоящего в дверях Сасори нервировал. Несмотря на то, что Акасуна**** куклой уже не был, Тсукури подозревал у себя гленофобию.*****
– Собираешься?
– Да, если вы этого и так не заметили. А что там с...
– Без изменений.
Конан до сих пор не очнулась. Крыть это перед Пейном становилось всё сложнее, и ей стоило бы прийти в себя на днях, иначе Лидер примется её искать. Хаюми сладко спала уже много дней, изредка морщась и ворочась. В какой-то момент, в очередной раз выгнав Дейдару из комнаты, Сасори переодел её в домашнюю одежду, увеличив иллюзию простого сна.
– А вот вы, Данна, были в отключке меньше.
Акасуна пожал плечами.
Чем старше человек – тем больше нужно изменений и тем медленней они буду проходить. И дело тут в возрасте тела, а у него на тот момент оставалась лишь ёмкость с переплетёнными жилами двадцатилетнего
его; новое тело Сасори «выросло» из него.А вот Конан...
Конан не знала, сколько прошло времени; прыжок, полёт и...
Бесконечный полёт.
Руки бесплотных духов поначалу помогали ей подниматься ввысь и дальше, а теперь она уже сама смеялась подобно своим сёстрам и тянула их за собой за руки. Хаюми чувствовала мимолётные касания и ласково дарила им свои, она летала и игралась с ними, наслаждаясь свободой и лёгкостью; не было у неё ни возраста, ни имени, не существовало селения Дождя и Акацуки, нигде не рождались Тоби и Ханзо и не умирал Яхико... Ей было радостно и хорошо, а мысли и сомнения растворялись в порывах кружащего её ветра.
– Идём с нами, сестра...
– Пойдём!
– Твоё тело такое тяжёлое...
– Отпусти его... отпусти себя...
Голоса были звонкими, но, сливаясь в общий шёпот, мягко обволакивали.
Поверить им... Послушаться их...
Это было бы прекрасно и легко.
– Забудь всё...
– Лети с нами...
– Позабудь свою грусть... избавься от скорби...
Забыть... Забыть всё... Грусть и скорбь...
Забыть... забыть Яхико?
Конан вздрогнула и вырвала руки из слабой хватки. У Яхико были такие тёплые глаза, такие забавно торчащие волосы, такая милая улыбка и яркие, солнечные мысли и идеи, которые могли бы изменить весь мир, так как Яхико любил его, этот убивший его мир.
Ещё он её, Конан, любил.
Хаюми замотала головой.
«Я не могу забыть».
– Почему?
– Сестра... останься!
«Нет... Мне надо назад!»
– Останься с нами, сестрёнка!
Женщина попятилась; ноги вдруг нашли опору. Откуда-то пришла полузабытая паника – назад, назад, ей надо назад! Домой, в Амегакуре, к Нагато, родному Нагато... Да даже Дейдару и Сасори она была б рада сейчас видеть!
Сасори нахмурился. Пульс Конан внезапно участился, и это ему не нравилось. Женщина задышала тяжело, часто и глубоко, сердечный ритм сбился.
Акасуна нахмурился. Могло помочь успокоительное, но он не был уверен, что стоит его вкалывать в момент перерождения. Но всё же он поднялся в края постели Хаюми и, взяв ампулу, отломал кончик.
Духи расстроились.
– Почему? Сестрёнка... почему?
«Там... дорогие мне люди... дорогой человек, – мысленно ответила Конан, позабыв, как говорить. – Мне надо назад...»
Сестры закружили её в объятиях и засмеялись.
– Дорогой человек...
– Как это так?
– Иди... иди сестра...
Её отпускали. Духи отдалялись, ветер усиливался, а Хаюми остро не хотелось оставаться здесь одной.
«Но... я не знаю как!» – отчаянно.
– Знаешь... не думай...
– Ищи...
– Тело... своё тело...
– Лети... ищи его и ты вернёшься...
Закружился ураган, и Конан закрыла лицо руками.
Тело... где же оно?
– Данна, я пошёл... – сообщил с порога решивший напоследок заглянуть к Хаюми Дейдара, но потерял конец фразы.
Замерший посреди комнаты Сасори не сводил глаз с Конан. Марионеточник словно окаменел, ни один мускул на его лице не был сейчас живым, а в руке он держал наполненный чем-то прозрачным шприц.