Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Их шуршание успокаивало, Шукаку был где-то за спиной и занимался примерно тем же.

Гаара закрыл глаза. Дыхание ровное, полное спокойствие...

Тануки никогда не занимался медитацией, но ему казалось, что ощущения сходные.

Шукаку закрыл глаза – ему хотелось всё прочувствовать и услышать.

Гаара заставил песок метнуться влево. Плавно проскользнув одной ногой в ту же сторону и опустившись ближе к земле, парень в развороте пустил больше чакры, чтобы песчинки пошли по кривой линии вслед за его ладонью.

Шукаку заставил песок метнуться вправо. Плавно проскользнув одной ногой в ту же сторону и опустившись ниже, тануки, разворачиваясь, добавил ещё чакры, чтобы песчинки повторили движение его ладони по изогнутой линии.

На выдохе Собаку повернулся, шаг, ещё один – шуршание послушно следовало за ним, почти касаясь кончиков пальцев. Волос справа коснулся порыв воздуха, как будто там кто-то был, но тануки не стал открывать глаз – скорее всего, показалось, или же он подошёл слишком близко к Шукаку.

Шумно выдохнув, Шукаку развернулся на сто восемьдесят градусов, раз шаг, два шаг – песчинки слушались его, и парень давал им касаться своих рук. Левой скулы легко коснулось что-то невидимое, словно кто-то прошёл совсем близко, но он не стал смотреть, так как это могло померещиться либо между ним и Гаарой была слишком малая дистанция.

Младший тануки мягко присел, выставляя расслабленные руки впереди, чтобы песок расстелился над дёрном, словно скатерть. Замерев так – три коротких секунды – он снова развернулся, но теперь через правое плечо, и прошёл несколько метров назад.

Парень согнул ноги, плавным движением не напряжённых рук заставляя песчинки зависнуть ненадолго над землёй, расстелиться в воздухе. Застыв так – три долгих мгновения – Шукаку повернулся через левое плечо и прошёл пару метров спиной вперёд.

Песок прокружил у ног; переступая, Гаара убегал от него так, словно не управлял им сам.

Шукаку уходил от песчинок так, будто ими управлял кто-то другой, а они кружили в районе его коленей и слегка их задевали.

Поддаваясь внезапному порыву, Собаку вскинул руку вправо, давая песку небольшой разгон и, в полуобороте резко направил его назад, атакуя невидимого противника.

Песчинки нашли свою жертву.

Смутное желание сделать что-то эдакое, импровизация; тануки вскинул руку влево, чтобы песчинки разогнались этим резким движением, и в повороте устремил их себе за спину, чтобы поразить врага.

Песчинки настигли неведимку.

Тануки одновременно распахнули глаза, так как преграда оказалось неожиданной, и оглянулись назад. Каково же было их удивление, когда оба осознали, что песок одного в лоб встретился с песком другого.

Песчинки с шорохом осыпались – и Гаара, и Шукаку потеряли над ними контроль – а крохотные кристаллы, как пыль или пыльца, медленно оседали на землю.

Откуда-то сбоку донеслись редкие хлопки.

Как давно Шио сидела под деревом, скрестив ноги – трудно было сказать. Причёску она сменила, вернув её в обычное состояние, а теперь сидела и лениво аплодировала.

Юмия привычно держалась в тени.

– Знаете, есть много способов это определить, хотя чаще понимание приходит само...

– Определить что и понимание чего? – настороженно уточнил Собаку.

Ёко странно хмыкнула, поднялась и стала нарочито долго отряхивать бриджи от травинок и земляной пыли.

– Ваши движения были абсолютно синхронны, полная симметрия, – произнесла она, выпрямляясь.

– Зеркальная симметрия, – уточнила Орочи.

Гаара и Шукаку озадаченно переглянулись, после чего перевели вопросительные взгляды на Шио; где-то в глубинах сознания у обоих копошилась одинаковая догадка.

Радоваться ли ей?

Принять, как должное?

Кицунэ улыбнулась и задорно тряхнула хвостиками.

– Поздравляю, напарнички.

С Хинатой всё ещё взволнованный Гаара встретился на перекрёстке.

После появления асура Шио забеспокоилась. Каждый вечер она брала Юмию и Шукаку и уматывала патрулировать территорию, соревнуясь в этом с ниндзя Конохи и отчасти защищая их от неприятной перспективы быть сожранными.

Однако было пусто. Разумеется, и Ёко, и Орочи и не рассчитывали никого находить, так как ганкуин был беглым, но кицунэ разумно предпочитала излишние предосторожности внезапной атаке.

А потому девушка строго-настрого наказала Гааре провожать Хинату до дома с её отдельных тренировок.

Ни Хьюга, ни Собаку не посмели возразить или ослушаться.

Приветствие:

– Привет.

– Привет, Гаара.

Первые три их «прогулки» ушли на убирание от его имени суффикса «кун». Гаара не привык к такому обращению, оно его сильно нервировало, и ему становилось неловко от того, с какой интонацией это произносила Хината.

Вдобавок, стоило пойти вдвоём, рядом, меньше, чем на расстоянии вытянутой руки, на Собаку нахлынуло новое чувство, определение которому он нашёл не сразу.

Смущение.

Грозный демон Суны дико смущался этой самой Хинаты. Несмотря на то, что общение постепенно налаживалось, а осмелевшая Хьюга – она и сама была зажатой и не слишком общительной, но догадывалась, что у собеседника ситуация гораздо хуже – задавала ему больше абстрактные или, наоборот, сугубо конкретные вопросы, Гаара мог внезапно поймать её внимательный взгляд из-под длинной чёлки и понять, что не может выдавить из себя ни слова.

Какой у тебя любимый цвет?

Любимое блюдо?

Тебе нравится у нас тут?

Синий и серый, хотя ранее Собаку об этом не задумывался; курица в любом виде, но лучше жаренная; да, тут неплохо, но непривычно.

– Непривычно?

Вот тут-то от её искреннего любопытства он и поперхнулся, в полной мере ощущая себе идиотом.

– Э... ну... – Гаара нервно замялся. – В пустыне дни жарче, а ночи – гораздо холоднее. А ещё у вас тут много деревьев.

«Идиот».

Но Хината не засмеялась, поэтому Собаку выдал гениальное:

– А ты?