Хроники Обетованного. Осиновая корона

Мысли об этом вызывали у Шун-Ди горькую усмешку, а ещё - стыд. Не всем детям тех рабынь была дана возможность жить после так, как он жил у опекуна, - в чистоте и богатстве. Не все смогли научиться писать и считать, обрести собственный дом с садом и слугами, управлять сетью лавок, плавающих в ароматах густых мазей, снадобий и порошков.

Не все смогли просто выжить после Восстания.

Должно быть, он слишком редко в этом раскаивался, слишком не рьяно благодарил Прародителя - вот судьба теперь и наказывает его: порет плетьми неясности в уме и сердце. Шун-Ди не знал, чего хочет, и не знал, что будет дальше. День ото дня он видел всё меньше смысла в поездке с Уной и Лисом - и всё больше осознавал себя лишним. Это унижало, а унижение усиливало смятение и растерянность: кто я? Почему и зачем здесь? К чему ввязался в беды чужого королевства, когда в моём и без того неспокойно?..

В этот вечер, впрочем, Шун-Ди не волновало почти ничего, кроме возможности добраться наконец до тепла и лечь - вытянуть ноги, сведённые усталостью, онемевшие от ледяной воды.

Так много дождей. Много молний и грома. Здесь, за столом у очага, где Шун-Ди медленно просыхал, наслаждаясь вновь ощущаемыми конечностями, и смотрел, как растёт лужа под его плащом на гвозде, было вполне хорошо. Хозяин гостиницы - улыбчивый здоровяк вёсен сорока - вёл себя вежливо и даже попросил почти приемлемой платы. Ни у кого из троих не осталось сил торговаться, и Уна молча отсчитала одиннадцать золотых. Кровать, просушка вещей и горячий ужин - что ещё нужно для счастья?.. Хозяин "Зелёной шляпы" - к слову, никаких следов зелёных шляп или шапок Шун-Ди ни на нём, ни вообще в помещении не заметил - пообещал им цыплёнка под грибным соусом, свежего хлеба и эля; и теперь Лис, продолжая о чём-то болтать, время от времени голодно облизывался.

Так что на пару минут Шун-Ди, очутившемуся в тепле, показалось, что жизнь налаживается.

Но он всё равно слышал, как шумит и хлещет вода, стекая по желобкам во внутренний двор, как она бьёт по ставням и крышкам закрытых бочек. Много дождей. Вот и хозяин жалуется, радуясь разговорчивости Лиса: мест не напасёшься, и всё больше каких-то подозрительных типов проезжает то в Хаэдран, то из Хаэдрана, и ещё эти ливни - треклятая осень, помилуй нас водная Льер... Хаэдранцы же винят в этом своего бога морей - несчастные, до сих пор живут в смеси альсунгских и ти'аргских верований; господин менестрель, наверное, знает об этом?.. Снаружи хозяину вторили раскаты грома, убегавшие вдаль - на юг, прочь от приморских краёв. Уна, сидящая напротив, зевала в ладонь и сонно тёрла глаза.

Много дождей.

Шун-Ди скучал по тишине и удобству своего дома, по ежедневным делам... По звукам миншийского языка, по персикам острова Рюй и знаменитым базарам Гюлеи. Он и не подумал бы, что скучает, пока рядом с ним были только Лис и Иней. Но Уна Тоури... Эта странная, по-прежнему чужая для него девушка с тихим голосом и нездешне синими глазами.

Шун-Ди было тяжело проводить столько времени бок о бок с той, кого он едва знал. В Минши, конечно, тоже приходилось делать нечто подобное - куда денешь толпу купцов и торговцев, аптекарей, перевозчиков и капитанов, счетоводов и писцов, вельмож-покупателей, крестьян, выращивающих специи и травы для товара?.. Но с ними всё ограничивалось короткими, чисто ритуальными связями по делу. На другой день после закупки, к примеру, трёх тюков корицы для ароматических палочек, синего перца для согревающей мази, или после отправки корабля с грузом в кезоррианский порт Сарго, - уже на другой день Шун-Ди мог забыть имена и лица тех, с кем беседовал накануне.

А ради Уны Тоури он всерьёз собирается пересечь океан. Собирается помочь ей найти отца, и покончить с враждой с наместником, и приручить маленького дракона... Точнее, всё это собирается сделать Лис. Он-то этого действительно, со всей страстью хочет, - и его желание почему-то действительно, со всей страстью обижает Шун-Ди.

Почему, о Прародитель?

Потому что ради него Лис никогда не ввязался бы во столько авантюр сразу?..

– Ужин, Шун-Ди-Го!
– заметив служанку с подносом, Лис пихнул его в бок и с упоением потянул носом.
– Чуешь ли ты этот дивный запах? Ни одно из твоих благовонных масел, клянусь, не сравнится с ним!

Шун-Ди мог бы с этим поспорить: на его взгляд, ти'аргская жирная стряпня пахла не так уж аппетитно... Но, глядя на торжество Лиса, было трудно не улыбнуться.

– Пожалуй. Но необязательно с таким пренебрежением говорить о моих маслах.

– Боишься, что отобью покупателей?
– хмыкнул Лис.
– Не думаю, что тут останавливается много тех, кто интересуется ароматическими палочками или каплями для ушей.

Он уже схватил вилку - как и Уна; они почти одновременно и с одинаковым голодом, не глядя друг на друга, набросились на еду. Шун-Ди в который раз стало не по себе. Сам он был голоден не меньше этих двоих - но нашёл в себе силы аккуратно пододвинуть тарелку, достать чётки и прошептать короткую застольную молитву Прародителю.

В ответ на реплику Лиса Уна с энтузиазмом кивнула. Она ела большими кусками - как ни странно, совсем не аристократично. Не как в Кинбралане. Капли жира попадали на её блузу и женские штаны, наспех сшитые кем-то из служанок. Дорога, видимо, вымотала девушку, хоть она и изо всех сил старается казаться сильной... Или просто наконец-то решила, что рядом с Лисом можно не церемонничать.

Шун-Ди, признаться, больше устроил бы первый вариант.

– Вон та компания в углу странно выглядит, - тихо сказала Уна, притворившись, что занята отламыванием корочки от хлеба.
– Похожи на разбойников.

– Или наёмников, - Лис пожал плечами.
– Или людей какого-нибудь лорда... Какая нам разница?

– Это не люди лорда. У них нет герба.

– В "Зелёной шляпе" останавливаются все. И воры, и убийцы, и контрабандисты... И альсунгские двуры, и приличные купцы вроде Шун-Ди-Го. И наглые менестрели вроде меня, - Лис обсосал косточку цыплёнка и назидательно поднял палец.
– Тебе надо расслабиться, Уна. Нельзя ко всему относиться так серьёзно. И всюду видеть людей наместника тоже нежелательно.

Уна поморщилась.

– Тише. Ты видел их ножи? Настоящие кинжалы для боя. А у одного - лук и колчан со стрелами.

Лис всю дорогу подтрунивал над "запуганной миледи", но сейчас в голосе Уны звучала серьёзная, взвешенная озабоченность. На случай опасности у них, разумеется, есть Иней. Но бравада Лиса явно не к месту.

И зачем было выбирать заведение с такой неоднозначной славой - пусть даже на одну ночь?

Шун-Ди не осмелился спросить об этом вслух. Лису хватит круглосуточных разбирательств с Уной... Вместо этого он осторожно обернулся.

Компания мужчин в углу действительно наводила на размышления. На первый взгляд они всего лишь отдыхали вчетвером: потягивали эль, лениво закусывая его хлебом с морской капустой (хаэдранский деликатес, явно пользующийся спросом в "Зелёной шляпе"), играли в кости и изредка переговаривались на плохом ти'аргском. Но на боку у каждого, кого мог разглядеть Шун-Ди, и правда висело по кинжалу - в дорогих, усыпанных мелкими кристаллами ножнах. Кинжалы были узкими, довольно длинными, а концы их лезвий, судя по форме ножен, слегка изгибались. Шун-Ди видел такие на острове Дирхам, где ему пришлось однажды свести неприятное знакомство с торговцами оружием. В железе для боя он решительно ничего не понимал (чем немного гордился - Прародитель не зря учил, что убийство лишь плодит новую злобу и насилие), но знал: подобные ножи часто используют в незаконных боях на том же Дирхаме. Чтобы вскрыть доспехи врага или нанести рваные раны, которые плохо поддаются лечению.

Один из постояльцев вдобавок повесил на стул ножны с коротким мечом - небрежно, будто мешок хлама. Из-под воротов у всех четверых виднелись звенья кольчуг, а пальцы и тыльные стороны ладоней прикрывали тонкие, серебристо сверкающие пластинки - нашивки на перчатках. Странный блеск - неужели какой-нибудь гномий металл?.. Шун-Ди захотелось протереть глаза: настолько это было неправдоподобно.

Двое парней, сидевших поодаль (на вид - безобидные мелкие торговцы или фермеры), косились на компанию с опаской. Шун-Ди поймал взгляд Уны и указал глазами вниз: под столом в своём рюкзачке мирно дремал Иней. Дракончик поел незадолго до ливня, и теперь его сморило теплом.