Хроники пилота: Звездолет для бунтаря

Экран вновь засветился изнутри, проявились ряды высоток мегаполиса, часть этажей разрушена, горой навалены обломки, куски арматуры, шины. Языки пламени лижут стены. И на фоне всего этого стоял высокий военный в черной экипировке, и все его вытянутое бледное лицо выражало нечто среднее между досадой и растерянностью, которую он пытался скрыть.

На стене полуразрушенной высотки раскрылся огромный плакат, на котором был изображен мужчина в камуфляжной форме, с оружием в руках. И сам этот человек на плакате очень сильно смахивал на меня. Размашистая надпись гласила: «Лазер — жертва режима! Мы отомстим за тебя!»

— Это еще что такое? — я машинально подался вперед, стараясь разглядеть лучше, что происходит.

Услышал, как военный рапортовал, торопливо, словно хотел побыстрее сбросить весь груз, и сбежать:

«Товарищ Главком, возник еще один очаг мятежа. Мы стянули сюда большие силы, но пока справится не можем. Хотя бунтовщики явно растеряли весь запал…»

— Что это, значит вообще?! — я вскочил, встал перед экраном.

— А это, значит, дорогой Лазер, что сейчас вся Земля объята мятежами, бунтами и внутренние войска режима пытаются их подавить. Но безуспешно. Они возникают то там, то здесь.

— И я тут при чем?! — отчеканил я, всеми силами пытаясь скрыть раздражение.

— При том, что они хотят отомстить за твою смерть. Они считают тебя освободителем. Которого казнили за то, что ты хотел помочь людям. Помнишь ты ракетами взорвал электростанцию, которая стояла на водопаде? Помнишь? Так вот. Электричество отключилось не только в мегаполисе и арсенале. Но и в самой большой тюрьме Синг-Синг. Энергощиты отключились. Заключенные вырвались на свободу, прихватив оружие охраны. И решили, что ты их освободил. Об этом на суде говорил прокурор Великого Вождя — Каланчевский. Гришка просто не стал это включать в подборку. Допросы, вопросы.

— Но это же случайно вышло! Я не собирался никого освобождать! И теперь из-за меня на вашей планеты беспорядки? Надо объяснить, что ничего я не хотел делать!

— Кому ты собираешься объяснять? — Крупа, вальяжно развалившись в кресле, бросил на меня снисходительный взгляд. — Ты не понимаешь. Казнь твоего двойника лишь горящая спичка, которую бросили в лужу с бензином. Бах. И все взорвалось. «Была бы причина, а повод найдется». Ты стал последней каплей, которая переполнила чашу терпения. Вот и результат.

Я вскочил с места, не помня себя, бросился к Крупе, схватив его за грудки. Приподняв, поднес кулак к его физиономии:

— Это ты, ублюдок, все придумал? Ты заманил меня сюда. Ради того, чтобы устроить на своей планете бардак?! Убью, мерзавец!

Крупа грубо оттолкнул меня, оторвав мои пальцы от воротника его рубашки.

— Кретин! Ничего я не устраивал. Как тебе в голову такое могло прийти? Как бы я мог все это просчитать?! Сам подумай!

Тяжело дыша, я доплелся до кресла, плюхнулся. Глаза щипало от слез, сердце бухало в груди, будто молот бил по наковальне. Конечно, Крупа прав. Не мог он составить такой план. Все произошло случайно. Но как я могу что-то изменить?

Зои подошла ко мне, присела напротив, положив ладони на мои колени. Я вздрогнул, открыл глаза. Увидел ее взгляд, который излучал такое сочувствие и нежность, что злость прошла, сменившись лишь на безысходность.

Глава 40

Я шел мимо выкрашенных оранжевой краской каменных холодных стен, рядом с которыми возвышались огромные позеленевшие от времени чугунные пушки. По выложенным серыми плитками тротуару. Слышал, как за моей спиной мрачно стучат шаги молчаливых охранников-амбалов в черной экипировке, с автоматами наперевес.

И вот она широкая и высокая арка с портиком и фронтоном, украшенным лепниной. И все это так знакомо. Широкий двор, выложенный розово-серой брусчаткой. Вход, куда сходились под углом стены, выкрашенные оранжевой краской, квадратные окна с широкими белыми рамами.

А за тяжелой деревянной дверью сферическое фойе, плоские колонны, сходящиеся на потолке, откуда нависла массивная чаша из бледно-жёлтого стекла, отделанная золотом. Залитая ослепительным светом широкая лестница расходилась в стороны на две пролета, словно лира.

Я поднимался по красной дорожке с причудливым геометрическим рисунком по краям, заботливо уложенной на ступеньки из розоватого мрамора. Высокие окна скрыты белыми собранными в волны шторами.

Вот и второй этаж, пол из благородного массива дерева, потолок, украшенный лепниной, поддерживают колонны.

Охранники не толкали в спину, чтобы я шел быстрее, не угрожали. Молчали, держались на расстояние. Прекрасно понимая, что я никуда не сбегу. Раз я пришел к ним сам.

Когда распахнул створку тяжелой дубовой двери, то амбалы не прошли за мной внутрь, остались около входа. И я вошел один.

Ничего не изменилось с той поры, как я побывал здесь вместе с маршалом Туровским и полковником Ковалевым. За тем исключением, что сейчас я пришел один.

Те же стены, отделанные красно-коричневым деревом, стол зеленого сукна. Стулья с высокими кожаными спинками и сидениями. В углу высокие архаичные часы из темного полированного дерева. Маятник размерянно ходит туда-сюда, отсчитывая мгновения вечности.

И Вождь также сидел за квадратным столом, со старомодной лампой с зеленым металлическим абажуром-чашей. Не приветствовал меня, когда я вошел. Не проронил ни слова. Я лишь отодвинул стул, и присел сам. Сложив руки на столе, вопросительно взглянул на Вождя.

— Это хорошо, товарищ Эдгар, что вы пришли сами, — подал голос он. — И согласились на все наши условия. Ведь так?

Я промолчал. И так все было ясно. Раз пришел, значит, согласен. Но разве был у меня другой выход?

— Вы согласны передать нам технологию каналов пространства-времени?

— Да, я освоил ее на том космолёте, на котором улетел с военного аэродрома. И могу рассказать о ней. Думаю, любой сможет повторить.

— Угнали с аэродрома. А скажите, товарищ Эдгар, каким образом вам удалось выдать себя за майора Кречета?

— Я включил фильтр восприятия, чтобы быть похожим на него.

— Ясно. Ну а как вам все-таки удалось спастись, когда космолёт, на котором вы летели за бандитом Крупой, взорвался?

— Крупа использовал «временной замок» и вытащил меня в последнюю секунду перед взрывом.

— И вы решили перейти на сторону бандитов. Что они вам обещали? Чем купили?

Вождь говорил абсолютно спокойно, нейтральным тоном, но от пронзительного, колючего, холодного взгляда из-под густых бровей меня колотила дрожь. Я пытался справиться со страхом, но он все сильнее и сильнее поглощал меня.