Хроники Потусторонья: Проект

— Первый?

Первое правило иллюзии: ничто из того, что ты видишь вокруг, не является тем, чем кажется.

— Ты слишком многое забыл, да, Гермес? — спросил он, ласково улыбаясь.

— Например?

— Например то, что в ту ночь майор Коростелёв был рядом с тобой.

— Неправда. Его убили, я видел это собственными глазами.

Он усмехнулся:

— А когда это одно мешало другому? Понимаешь, Гермес, я… волновался за тебя. Тебя ведь могли убить. Ты же был человеком, хотя и самосозданным. Я же тебя прикрывал. Помнишь, я толкнул тебя тогда, в дверях бара? Тебя могли подстрелить — а я тебя спас. Да и потом, если бы не я, ты бы никогда не решился выстрелить! И откуда только в тебе это взялось… Ты же без году неделя как человеком стал! Откуда гуманистические замашки-то? Тебе дали приказ — стреляй! А ты? Я хотел, чтобы ты хорошо показал себя в этой войне, ведь ты всегда был отличным Воином! А что в итоге? Ты меня разочаровал. Отказался от награды, подал в отставку… Между прочим, это я подстроил всё так, чтобы тебя не увольняли, а просто перевели в запас, да и то не сразу. Понимаешь? Я хотел поддержать тебя в этом Мире!

Я надавил на гашетку. Полумрак бара разорвали вспышки выстрелов.

Коростелёв нелепо схватился за живот, едва удержавшись на ногах. Из раны полилась кровь.

— Так это всё из-за тебя, гад? — прошипел я. — Из-за тебя?! Значит, если бы не ты, ничего бы не было? Если бы не ты, я бы не убил мальчишку? И кошмаров бы не было? Я-то себя проклинал, — а выходит, зря? Выходит, это ты так «волновался», да?!

Майор тяжело опустился на пол. Лицо его покрылось испариной и побледнело, он тяжело дышал.

— Придурок… чёртов. Да если бы не я, где бы ты сейчас был… Кретин… Ты что, забыл, кто твой враг? Ты…

Я выстрелил в упор, и он повалился навзничь, обливаясь кровью…

…

— …Герман, что с тобой? Герман?

Что?

Габриэль смотрит на меня, вид у неё встревоженный. Я оглядываюсь: вокруг пространство Шестого Тренировочного.

— Герман Сергеич, вы в порядке? — спрашивает Валя.

— А где?.. — начинаю было я, но потом умолкаю. Тут явно что-то не так, но давайте пока что придерживаться плана: — Неважно, я в норме. На чём я остановился?

Ребята молча переглядываются. Потом Сонни говорит:

— Вы начали рассказывать о том, в чём заключается истинная сила Духа.

— Вот как? И в чём же она заключается?

— Вы сказали только, что ключевое слово здесь — Баланс, — отвечает Валя. Похоже, им всё ещё кажется, что со мной что-то не так.

А со мной всё в порядке? Что там было, только что — Тадж-бек, Амин, Коростелёв… или Первый? И мальчик, который, очевидно, вовсе не мальчик… Или нет?

А ведь из меня и лектор так себе, забредает в голову заблудшая мысль.

— Всё верно, Валентин. Баланс. А знаете ли вы, что это такое — Баланс? Вообще, я хочу вас, ребята, заранее предупредить: я не Первый и не Эбби. Моей специальностью всегда была война. Однако лет… двадцать назад мне довелось преподавать в МГУ, и мои студенты говорили, что у меня неплохо получается. Представляете? Ну хорошо. Баланс, бойцы, есть не что иное, как соотношение первовеществ в организме Духа, — или любом другом организме. Или в Мире. И не просто соотношение, а гармоническое соотношение. Все вы помните: количество всех трёх первовеществ уникально для каждого существа, притом не только на уровне вида, но и в масштабах каждого конкретно взятого представителя этого вида. Понятно, да? Так вот: сила Духа — это, прежде всего, способность произвольно изменять собственный Баланс первовеществ. Именно поэтому, Сонни, тогда, возле «Космоса», я смог влить в Валентина и Шанталь столько Энергии, — несмотря на то, что мой энергозапас меньше, чем у рядовой Кошки. Я же один из старейших Духов, а значит, во мне огромное количество радужного вещества и весьма скромный процент пустотного. Всё понятно?

Они заулыбались. Похоже, мне удалось выровнять ситуацию.

— Ну и хорошо. Теперь второй момент: кроме корректировки Баланса (назовём это так), Дух обладает ещё одной важнейшей характеристикой. Имя ей — энергоёмкость, и она выражается в количестве Энергии, которую Дух способен пропустить через себя, не распавшись на Изначальные Структуры. Здесь у нас наблюдается прямая зависимость от возраста Духа: чем он старше, тем больше Энергии может «переварить» без вреда для себя. Эта зависимость объясняется Балансом: чем старше Дух, тем больше в нём радужного вещества. Чем выше процент радужного вещества, в тем более широких пределах я могу варьировать его Баланс с пустотным веществом, а значит, тем больше Энергии могу пропустить, не рассыпавшись в прах. Однако каждый из вас должен помнить: если Дух доведёт уровень одного из первовеществ до минимума, то такое критическое смещение Баланса приведёт его к гибели…

Я продолжаю говорить — но звуки в моей голове снова оглохли. Остался только тонкий противный писк: так бывает, когда тебя задевает взрывом. И-и-и-и-и-и-и-и-и…

…

…И вокруг меня снова бар. Снова прямо передо мной, в пропитанной кровью белой рубашонке, прошитой пулями в трёх местах, с запекшейся кровью на животе и коленках, на свёрнутом в рулон ковре, из-под которого вытекала струйка крови, застывая на наборном паркете, сидел он, снова сидел он.

Коростелёв вышел откуда-то сзади и, обойдя меня, уселся у соседней стены. Выглядел он неважно.

— Как там дела? И между прочим, Второй, я бы порекомендовал тебе держать себя в руках, а особенно воздерживаться от негативных эмоций: именно они его и питают. Видишь ли, эта тварь не в состоянии усваивать Энергию как она есть, потому что она разбавлена радужным веществом. Но злость, ненависть, гнев — сколько угодно, ведь они идентичны игрек-веществу, из которого он состоит.

Мальчик весело рассмеялся. Коростелёв помассировал виски:

— Кроме того, Второй, восстанавливаться после смерти, пусть даже и иллюзорной — довольно хлопотно в моём нынешнем положении, а потому прошу тебя, побереги меня немножко. Да, чуть не забыл! Слышь, ты, выродок, — окликнул он Искажённого, — имей в виду: ты просчитался. Поле созданной тобой иллюзии получилось настолько масштабным, что в него попали даже те, кто не должен был в него попасть. Например, я. И благодаря этому, Дзиттарен, ты ничего не сможешь мне сделать, — во всяком случае, пока я здесь.

И он засмеялся. А я вспомнил: Коростелёв вообще редко смеялся. Смех у него был неприятный, лающий, с подвизгиваниями.

Всё произошло в одно мгновение: мальчишка надулся и лопнул, словно воздушный шарик. В ту же секунду Искажённый — точь-в-точь такой, каким я видел его во сне Межмирья, или тогда, в первой битве Второй Войны — рванул к Коростелёву. Его руки стали двумя чёрными клинками, и в следующую секунду он проткнул бы майора насквозь — но мой «АКС-74» внезапно превратился в «Каратель», и я что есть сил рубанул по ним сверху, отводя удар от Первого.

Он снова рассмеялся, теперь уже своим привычным смехом, — скрипучим, ухающим смехом Великого Магистра.

— Не забывай, Дзиттарен: Гермес — мой меч, мой Паладин. Он может повергнуть меня сам — но никому другому не позволит. Мне жаль, но твоя месть не состоится.

Искажённый вытащил клинки из пола, на ходу превращая их в руки, и присел на корточки недалеко от нас:

— Может и так, Первый. Может и так. Но знаешь, что? Даже если я не смогу отомстить тебе лично, это не беда. Скоро Неназываемый дойдёт до Истока, и всем вам конец. Тебе, Второму, и всем остальным.