Хрупкая прочная связь

— Я бы и не догадался по тому видео, которое все только что посмотрели, — отрезал я, мое раздражение было заметно в резкости тона.

— Это нечестно, — сказала она, защищаясь. — Яна не было, и мы не могли получить от него информацию или фотографии. Я имею в виду, что у нас нет ничего ни о нем самом, ни о его матери.

— Ну разумеется, — ледяным тоном ответил я, — конечно же, нет.

Она молчала, закипая от злости передо мной.

В свою очередь, я тоже слегка дрожал, медленно осознавая, что руки сжались в кулаки. То, что они забыли про Яна, выворачивало меня наизнанку.

Мы все услышали, как Эрику окликнули из соседней комнаты.

— Ян, я позову тебя первым, — предупредила Эрика, и я услышал в ее голосе дрожь с намеком на угрозу. — Так что лучше будь готов и никуда не уходи.

Я схватил Яна за плечо и потянул еще до того, как она развернулась, чтобы вернуться в гостиную.

— Ян! — громким театральным шепотом произнесла она нам вслед.

— Знаешь, — заметил Ян, когда я толкнул его вперед к раздвижной стеклянной двери, а затем распахнул ее с гораздо большей силой, чем это было на самом деле необходимо, — ты ведь никогда не злишься.

Неправда. Я был так же подвержен ярости, как и любой другой человек. Разница лишь в том, что речь сейчас шла не обо мне. Речь шла о мужчине, которого я люблю.

К несчастью, дверь приняла на себя основную тяжесть моего разочарования, и я задвинул ее с такой силой, что она закрылась, а затем снова приоткрылась, создавая опасность для любого, кто последует за нами. Не то чтобы меня это волновало. Я был слишком взбешен, чтобы обращать на подобное внимание. Проскользнув мимо Яна, я сбежал по ступенькам и отбросил пластиковый стул, когда спустился вниз. Я понял, что рычу и с каждой секундой завожусь все сильнее.

Чем больше я думал об увиденном, тем хуже мне становилось. Как они смеют вести себя так, будто матери Яна никогда не существовало, а следовательно, и его самого? Какого хрена?

— Все хорошо, — сказал Ян, набрасываясь на меня со спины и притягивая к себе, когда я уже буквально обежал вокруг дома. Перекинув одну руку через грудь, другую он обвил вокруг моего живота и уткнулся лицом мне в шею, глубоко вдыхая и обнимая меня.

Я не мог дышать из-за гнева, кипевшего в глубине меня, и сдерживаемая агрессия искала другой выход, так как стул оказался плохой мишенью. Я был готов пробить дыру в стене.

— Миро, — прошептал он мне на ухо хриплым голосом. — Ты по-настоящему меня любишь.

Из-за комка в горле и ярости, пульсирующей в висках, я не смог ответить. Как смеет его мачеха играть на чувстве вины и заставлять Яна приехать, а потом обращаться с ним как с ничтожеством!

— В смысле, я знал, потому что ты мне это говорил, но видеть, как ты злишься из-за меня… Черт возьми, это горячо.

Я зарычал на него. Это единственное, на что я сейчас был способен.

— Я тебе дорог.

Нуждаясь в том, чтобы он отошел от меня, и не в силах успокоиться, я попытался вырваться.

— О, нет, я не пущу, — сказал Ян, его голос звучал хрипло и сексуально, и он усилил давление, прижимаясь ко мне. — Ты никуда не пойдешь.

У Яна имелся рычаг давления, но что еще важнее, мое тело начало реагировать на его пах, прижатый к моей заднице. Его руки сильнее сжали мне грудь, губы раскрылись на шее, целуя. И грубая сила, с которой он заставил меня подчиниться своей воле, превратила ярость в расплавляющее кости желание.

Когда рука Яна двинулась к моему члену, я задрожал в его объятиях, мечтая, чтобы он коснулся и приласкал меня, страстно желая, чтобы он опустился передо мной на колени.

— Миро, — выдохнул он. — Ты просто без ума от меня.

Когда я наконец заговорил, мой голос вышел грубым и хриплым.

— Ты все, что у меня есть.

Ян крепче прижал меня к себе.

— Поехали домой. Я хочу лечь с тобой на диван. Хочу ощущать твои руки и рот на мне. Везде.

О Господи, да.

Но я не мог пошевелиться. Волна жара прошлась по мне, и я запрокинул голову на его плечо, гнев рассеялся, а все чувства сосредоточилось на Яне.

— Я скучал по тебе.

— Я тоже скучал по тебе, — прохрипел он, сжав меня еще раз, прежде чем отпустить. — Пойдем. Следуй за мной.

Чего бы он ни захотел, когда бы он этого ни захотел, я был готов.

Мы добрались уже до ворот, когда кто-то закричал:

— Ты разбиваешь ему сердце, ублюдок!

Повернувшись на звук, я увидел, как Лоркан выходит из парадной двери, а за ним следуют другие парни его возраста.

— Возвращайся в дом, — крикнул Ян, открывая ворота и выходя. — Я ухожу, так что не беспокойся об этом.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, эгоистичный кусок дерьма, — продолжил Лоркан, ускоряя шаг, и остальные последовали его примеру. — Я хочу, чтобы ты вернулся в дом и попросил у отца прощения.

Я закрыл ворота за Яном, оставаясь во дворе, а затем повернулся лицом к Лоркану, ожидая, когда он приблизится.

— Миро, поехали, — приказал Ян.

— Вы не поместили ни одной фотографии Яна и его матери в свою гребаную презентацию, но это он эгоист? — атаковал я, вся моя враждебность всплыла наружу и нацелилась на сводного брата Яна.

— Убирайся с дороги, гребаный педик, — прорычал Лоркан, подойдя ко мне и положив руку на грудь, чтобы оттолкнуть в сторону.

И на этом все.

Глаза застлало красной пеленой, и я… сорвался.

Только что Лоркан прикасался ко мне, а в следующую секунду уже стоял на коленях. Я держал его запястье в своей руке, согнутое под таким углом, который не позволял даже пошевелиться. Это была самооборона, которой обучают в полицейской академии — как обездвижить людей, чтобы те не могли причинить тебе вреда. Для меня это было рефлекс, укоренившийся очень давно, задолго до того, как я стал маршалом, во времена, когда я был еще молодым и зеленым.

— Извинись, — потребовал я, мой голос звучал угрожающе и низко.

Я надавил на его запястье, что, как знал по собственному опыту, вызвало волны боли в предплечье и пульсирующую резь в бицепсе.

— Отпусти его! — вскричал какой-то парень, угрожая броситься в атаку.

Ян перепрыгнул через ворота и встал между приятелями Лоркана и мной.

— Отвали, мать твою. Он может вот так сломать его руку.

Все замерли.

Лоркан издал сдавленный всхлип. Нависая над ним, я смотрел, как капельки пота выступили у него на лбу.