Хрупкая прочная связь

Я усмехнулся.

— Ни хрена не понял, что ты сказал. Что за ЕУС?

— Ежегодные учебные сборы, — пробурчал Ян, надевая «авиаторы».

— А Туэнтинайн-Палмс?

— Задница мира где-то в Калифорнии на пути к Неваде, но там расположена военная база морской пехоты, и это самое главное.

— О, так ты там тренировался.

Ян кивнул.

— К несчастью, да.

— И, значит, жара напоминает тебе об этом?

— Да в принципе все напоминает, — буркнул Дойл. — Вон та грязища, скалы, кактусы… Боже, как же я ненавижу чертову пустыню.

— Тебе не стоило ехать.

— Вот уж точно, — возразил он.

Я закинул руку на его плечи и притянул к себе, а затем зарылся в его волосы пальцами.

— Все не настолько плохо и не так уж и жарко.

Ян проворчал что-то о том, что я давно у психиатра не проверялся, и я не сдержал смех.

— Даже в тени невыносимо, — пожаловался он. — Все равно что в печке весь день провести.

— Если ты так не выносишь жару, — поддразнил я, уткнувшись лицом в изгиб его шеи, — то точно стоило остаться дома.

— Я же сказал… Ты что делаешь?

Я всегда искал тот единственный аромат, который мне понравится и которым я буду пользоваться всю жизнь. Я тратил кучу денег на одеколоны. Не сказать, что все свободное время я проводил в торговых центрах, но если там и оказывался, то неизменно что-то выбирал. Ян же, напротив, пользовался какой-то супердешевой херней из лавки в Чайнатауне, стоявшей на одной полке с непонятными аксессуарами, приправой и травами. Он ничего не покупал для того, чтобы приятно пахнуть. Такая возможность даже не рассматривалась в списке необходимых ему вещей. Ян всегда покупал лишь основное — шампунь и кондиционер, без намека на английские буквы на упаковке — и что-то еще, чем обильно мазался после бритья во избежание раздражения. Скорее всего, увлажняющим кремом, но я никогда не спрашивал его об этом. Все дело в том, что уход за волосами плюс средство — в единственном числе — которым он их укладывал, стоили максимум пятнадцать долларов. Я в курсе лишь потому, что когда у Яна все резко закончилось, пошел в магазин вместе с ним. Дойл был неотразим, и все, чем он пользовался, невероятно ему шло, но лучшей частью стала смесь ароматов.

Боже правый, как же от Яна пахло.

Каждый раз, когда я оказывался рядом с ним, то вдыхал ароматы цитруса, ветивера с нотками сандала, амбры, кедра и кожи. Вся эта смесь вызывала во мне желание вылизать его целиком.

— Ми? — Дойл рассмеялся, когда я вдохнул и одновременно присосался к коже за его ухом.

— Ты так вкусно пахнешь, — чуть ли не проурчал я.

— Я пахну потом, — буркнул он, но среди ворчания явно было различимо удовольствие. Мое желание как никогда заводило Яна. — Пойдем. Возьмем машину и наконец-то отчитаемся по делу, а дальше решим, где заночуем. Нам нужна кровать.

Нужна, это точно.

Спустя полчаса мы стали счастливыми обладателями «тойоты-секвойа», и Ян повез нас с парковочной стоянки к главной улице. Приборная панель показывала, что на улице 101 градус¹², но я был на сто процентов уверен, что больше парило от асфальта. Мне стало очень интересно, как люди летом ездят по дорогам и берут ли они с собой прихватки, чтобы можно было коснуться руля.

— Куда нам? — раздраженно спросил Ян.

— Так, сейчас мы на бульваре Восток Скай Харбор, прижимайся правее, потому что через минуту нужно съехать на автостраду I-10.

— Дальше куда?

— Ты знал, что летом здесь готовят яичницу прямо на тротуаре?

— Заткнись. Куда ехать дальше, после автострады?

— О, так мы уже там?

— Я же за рулем.

Естественно.

— Значит, дальше нужно выехать на Седьмую авеню, а это на 144 съезде.

— Принял… теперь что?

— Теперь едешь по Седьмой авеню на юг до поворота налево к Джефферсону. Там на Вашингтон, чуть восточнее Седьмой улицы, должно находиться здание суда, которое, кстати, окрестили «Адской печкой».

— Пошел на хрен, — прорычал Ян.

Я хохотнул.

— Летом всем сотрудниками и охране позволено носить рубашки с коротким рукавом.

— Не верю.

— Очень зря, но сейчас пока не настолько жарко.

— Да здесь как в долбаной доменной печи, — простонал Ян, указывая на температуру на приборной панели. 92 градуса. — На дворе, мать твою, октябрь.

— Ага, но я заметил, что с момента нашего выезда похолодало на девять градусов.

— Хочешь сказать, что можешь ощутить разницу между девяноста и сотней градусов?

Наверное, нет.

— Знаешь, Кейдж перед нашим уходом из офиса рассказал, что однажды был тут на задании и вместе с другими парнями прозвал это место «гигантским парником из ада».

Никакой реакции, а потом Ян повернулся ко мне.

— Ты что, блядь, издеваешься?

Выражение его лица было бесценно.

— Так и сказал?

— Он сказал, что это похоже на дьявольский террариум.

Ян застонал, и я сдался.

Окончательно.

Я ржал так сильно, что даже вдохнуть нормально не мог.

— Можешь, мать твою, угомониться?

Мне понадобилось несколько минут для этого, потому как уезжать из дома из-за преследования психопата было страшно, но Ян поехал со мной, так что это могло считаться отпуском. В общем, мне немного не хватало душевного спокойствия.

— Он сказал, — я вытер глаза, все еще посмеиваясь, — что здание полностью стеклянное, и внутри него летом появляется ощущение, будто ты в парилке, а зимой лишь немного легче.

— А все потому, что даже в октябре здесь девяносто два долбаных градуса!

— Уверен, что и по ночам не слишком прохладно, — заметил я. — Посмотри, здесь сплошной бетон.

Сначала мы долго не могли припарковаться у здания. Все места были заняты. Но Ян заметил какую-то огороженную зону, объехал ее сзади, и конечно же это оказалась служебная парковка здания суда.

Нам пришлось остановиться и предъявить охране значки и удостоверения, и только тогда нас пропустили в атриум. И наш босс оказался прав: роскошное здание, сплошь стекло и металл, и пекло стояло хуже адского. Снаружи казалось, что стоишь под турбо-грилем в режиме «хрустящей корочки», но внутри, по какой-то причине, было душно и влажно.

— Похоже на июль в Чикаго, — простонал Ян.

— И все же на улице лучше, там сухо.

— Я домой хочу.

Персонал в кофейном киоске и несколько других людей были в шортах и футболках — некоторые вообще в майках — и я их прекрасно понимал, сам бы так оделся. Если б они носили то же, что и большинство людей в здании суда, то просто растаяли бы на месте. В атриуме было жарко, и мне вдруг стало интересно: с приходом зимы здесь становилось так же холодно, как и на улице?

На пропускном посту мы снова предъявили значки и удостоверения, сдали оружие и наконец-таки нас допустили внутрь. Однако не успели мы добраться до второго этажа, как нас перехватил помощник маршала, с которым мы только что общались, и дал понять, что нужно доложить начальнику службы безопасности суда о своем прибытии. И он, как оказалось, находился в центральном здании, а не там, где сейчас были мы. Нам нужно было выйти на улицу и немного пройтись.