Хрусталь
Шрифт:
– Вопросы…
– Вопросы по вашему здоровью и восстановлению, Григорий. – Говоря это она улыбнулась, что мне всё-таки дало маленькую надежду. – А не то, что вы меня спрашивали до этого.
– Что ж, раз в ординаторской такие вопросы запрещены, спрошу ещё раз сию секунду!
Она снова рассмеялась и похлопала меня по плечу.
– Выздоравливайте.
Девушка упорхала так быстро, что я даже не успел насладиться её обществом, а мне очень хотелось. Как она и обещала, через пять минут мою тушку отвезли в палату, а там уже я лёг в койку и начал думать
Тут же в голове промелькнула мысль, что Бусинка сейчас без корма, поэтому вечером нужно кровь из носа выписаться из больницы. Ещё через пару часов мне поставили несколько уколов, а на четвёртый рука полностью отошла от наркоза, и я мог спокойно двигать всеми пальцами. Лишь большой застыл на месте, но оно и понятно почему.
Я прошёлся по палате туда сюда, дождался обеда, поел варёных несолёных харчей и отправился в ординаторскую. Остановившись перед дверью, услышал заливистый смех, а также разговоры сразу нескольких человек. Такое ощущение, что там что-то праздновали. Мне стало интересно, толкнув дверь, постарался быть незаметным, но любопытные ординаторские глаза уставились на меня, поэтому отмалчиваться не представлялось возможным.
Софья стояла возле журнального столика, её халат был расстёгнут, поэтому я разглядел фигуру девушки ещё лучше. На голове уже не было хирургической шапочки, поэтому тайна волос оказалась раскрыта, хирург обладала роскошной шевелюрой, убранной в короткий хвост, светло-русого цвета. Рядом с ней стоял ещё какой-то высокий черноволосый ординатор, на диване напротив – старшая медсестра, а вокруг ещё несколько молодых врачей. На столике – тортик, у каждого по тарелке с кусочком, а чашки чая расставлены по кругу.
– Григорий, что-то хотели? – Софья нарушила тишину.
– Да… Софья… Вы знаете…
– Что случилось? Вам хуже? Как рука?
– А… Да нет… Всё в порядке. Вам спасибо! Кстати… Вот… Забыл сказать спасибо. Пришёл, говорю… Вот.
Она лучезарно улыбнулась.
– Приятно слышать такое от пациента, но право не стоит.
Я стоял и мялся как дурак, но всё-таки через несколько мгновений взял себя в руки.
– И я хотел ещё извиниться. Ну… Вы поняли за что. Что-то переволновался во время операции, в общем… Простите.
– Не знаю за что вы извиняетесь, но принимаю их. – Сказав это она хихикнула так, будто наш диалог был какой-то нелепицей.
Окружающие вернулись к обсуждению своих тем, а Софья сделала пару шагов в мою сторону, чтобы нам было удобнее поговорить.
– Мы тут празднуем, как-никак, моя первая самостоятельная операция… Простите, что не сообщила вам сразу… Боялась, что вы откажетесь. Так что должна поблагодарить, вы отличный пациент! И ваша рука – Она показала пальцем на мою забинтованную ладонь. – станет как новенькая.
Всё это сопровождалось какой-то сумасшедшей обаятельностью своей в доску девчонки, которая лишь по долгу службы обязана быть элегантной и вежливой. Ставлю сотню, что если бы мы встретились с ней в неформальной обстановке,
она вела бы себя гораздо более вальяжно, раскрепощённо и без напускной серьёзности. Складывалось впечатление, что девушка как будто сдерживала в себе огромное количество эмоций, которые перманентно переполняли её.– Я знал это с самого начала, ваш коллега оповестил всю больницу из коридора.
Она опешила, поджала губы, вытаращила глаза и повернулась к черноволосому.
– Ты опять меня подставил!
Тот пожал плечами, ничего не ответил и продолжил трапезничать с коллегами. Софья снова посмотрела на меня, но уже с более снисходительным и благожелательным выражением лица.
– Но в любом случае, всё прошло хорошо, хух… Мда, неловко вышло.
Хирург опустила глаза в пол, что продлилось пару секунд, потом она снова смотрела мне прямо в глаза с выражением собственной правоты. Ибо негоже такой крале перед кем-то стыдиться.
– Бывает, да… Я и сам фельдшер в карете, хотелось конечно внести пару правок в ваш процесс… Но ширма мешала, и я ничего не видел. Даже не представляете, как зудело. Думал зубы в порошок сотру!
– О, так вы из этих мужчин, которые всё любят держать под контролем? Ну-ну. Ширму придумали для таких как вы, получается.
Она как будто бросала мне вызов. Хоть изначально девушка выбрала позицию скромницы, которая переживает из-за первой операции, сейчас она показывала, что нечего мне выделываться.
– Нет, я скорее, как бабка на лавке, главное прокомментировать, а там уже разберёмся.
Она приподняла брови. Я ожидал, что эта фраза рассмешит хирурга, но походу был не в лучшей форме.
– В следующий раз подготовим для вас кляп, станете покорным и послушным.
– Думаете следующий раз наступит?
– О, нет, я никому не желаю следующего раза, но вы кажется любитель приключений. Впрочем, надеюсь, что я ошибаюсь.
– Единственное, в чём вы сегодня ошиблись, так это в том, что я всё люблю держать под контролем.
– Что ж…
– Я не люблю, но мне приходится…
– О-о!
Она прикрыла рот рукой и засмеялась. Ха! Знал, что у меня получится.
– Бравада достойная попасть в великие цитатники!
Она отхлебнула из чашки, мы встретились глазами и застыли на несколько мгновений. Не знаю, что это было, может именно такие моменты называют искрой? Я разглядел форму её пухлых губ, успел утонуть в янтаре её взгляда, а затем вынырнуть из них, да и в целом осознать, что плохо себя контролирую в присутствии хорошеньких девушек.
– До встречи перед выпиской. Вечером, да? – Я нарушил десятисекундную тишину.
Софья кивнула, пожелала хорошего дня, успешного выздоровления, и я снова побрёл в свою палату. Какое-то время из головы не выходила Лена, я прокручивал все наши редкие моменты близости, вспоминал её тело, движения, взгляд, теплоту прикосновений. Как будто, если всё было мимолётно, оно и проще переживается после потери… При этом в памяти не оседает ничего плохого, мы не ссорились, не дрались, не ругались. Лишь светлый, незамутнённый образ.