Хрустальное сердце короля

— Зачем? — удивленно.

— Надо! И еще пестик и ступку. И быстро!

Та удалилась, взглянув на княжну, как на сумасшедшую.

— Неужели и с ней папенька тешился? — подумала вслух Эверин.

Ее пернатый помощник уже сидел на окне. Несколько минут, чтобы отдышаться и привести мысли в порядок. Принесенные из леса травы и ягоды вымыты и подготовлены. Голубь бесшумно опускается на стол и, наклонив голову на бок, внимательно смотрит на растерянную, но решительно настроенную деву, которая, кажется, сама не верит в происходящее.

— Давай, показывай… — призвала она и работа в комнате закипела.

Девушка не успевала за собственными мыслями, когда заваривала, толкла, растирала. Птица поочередно порхала с места на место, указывая последовательность действий. Незаметно канул час и все остановилось.

Призвав одну из служанок, Эверин сумела перевернуть эльфа на бок и, промазав странной кашицей потемневшую рану с обеих сторон, снова перевязала того. Она попыталась напоить его отваром из трав, прибралась в комнате и устало опустилась на стул. За последними занятиями она и думать забыла о голубе, который, кажется, покинул комнату, когда в ней появилась служанка.

Дверь отворилась и осторожно ступая, вошла Дана. Она поставила поднос с едой для госпожи и поспешила уйти, пока та прибывала о оцепенении.

За всеми хлопотами Эверин и думать забыла о пище. И, что странно, есть совсем не хотелось. Отломив кусочек белого хлеба, она попыталась проглотить, но он словно застрял в горле. А потом, завидев на подоконнике птицу, попыталась предложить и ей. Та поначалу уворачивалась, но затем приняла. Девушка тепло улыбнулась и, присев на подоконник, взяла ее в руки. У Трандуила в тот момент в недоумении расширились глаза. Он словно чувствовал тепло ее тонких рук, столь непривычное, что захотелось отпустить «поводыря», но что-то держало. Что?

Она осторожно погладила хрупкое существо:

— Все будет хорошо… правда? Мы вытащим его. Отобьем его у смерти. — В голосе сквозило сомнение, но все же от этих слов на душе короля становилось светлее.

Эверин легонько коснулась губами головы голубя и, прижав его к вздымающейся груди, закрыла глаза. Это странное, давно забытое тепло сейчас обволакивало лесного короля. Он не знал и до конца не верил в то, что кто-то сможет услышать и помочь, но эта простая человеческая девушка отозвалась на его мольбы и только в ее руках теперь была жизнь его единственного сына и наследника. И Владыка был благодарен ей, как никому никогда, и не только за то, что та, не теряя надежды, помогала ему в столь непростой задаче, но и за то, что в этот самый момент, он чувствовал себя чуть менее одиноким.

Трандуил опустился в кресло и, расслабившись в окутавшем его душу теплом уютном коконе, закрыл глаза, впервые за несколько суток, позволяя себе немного поспать, отпуская «поводыря».

========== 4 Глава ==========

Уже стемнело, когда глаза голубя, сидевшего на ветке, распахнулись, осматриваясь. Недоброе предчувствие сковало сердце короля, и птица тотчас сорвалась с насиженного места. В гостевой комнате было темно, и только громкий храп пожилой тучной служанки, клевавшей носом на стуле, нарушал тишину. По всей видимости, она была приставлена к больному и вовсю старалась, неся свой караул.

Трандуил в очередной раз мысленно поругал людей за их беспечность и безответственность. Происходило бы такое в его дворце, виновник давно бы уже понес достойное наказание, а все, что может грозить этой — быть обруганной молодой госпожой, которая единственная в замке повышает на слуг голос. Но ее нет и это не странно. Девушка устала и должно быть отдыхает.

Осмотр Леголаса ни к чему не привел. Его состояние оставалось стабильно тяжелым. И пусть видимых улучшений не было, но и ухудшений тоже. К тому же, Трандуил надеялся на помощь трав. Странно, но беспокойство не проходило, и стрелой вылетев в окно, голубь понесся разыскивать свою новую знакомую, за столь короткое время ставшую ему хорошим другом. Он уже успел осмотреть замок, чья незатейливая конструкция не предвещала трудностей в поиске комнат, потому знал, куда летит. Комната Эверин оказалась пустой и тот кинулся искать, заглядывая во все окна подряд. Он почти пролетел неприметную серую комнатушку, в которой стояла большая медная ванна, ибо не заметил в ней никого. Но в комнате горели свечи и тот вернулся.

Уставшая от суеты последних дней, сомнений и переживаний молодая госпожа дремала в ванной. Ее голова была наклонена на бок, а щека уже касалась воды. Она медленно сползала вниз.

Птица кинулась вперед и забила крыльями у самого ее лица, желая разбудить. Получилось сразу. Эверин испугалась, чуть ушла под воду и, резко вынырнув, закашлялась. Над водой показалась пышная белая грудь.

Голубь опустился на край ванны у ее ног и застыл, наблюдая за девушкой. За прожитые тысячелетия король научился не реагировать на наготу любого, кто бы пред ним не предстал, и сейчас его больше волновало ее самочувствие, чем внешний вид. Потерять единственного помощника — непростительная роскошь.

Эверин протерла глаза и, снова прислонившись к стенке ванны, посмотрела на птицу. Улыбка расплылась по ее красивому лицу, когда она поняла, что именно для нее сделал голубь.

— Шпионишь за мной? — ласково спросила она. — Спасибо! Я, кажется, заснула. И вода почти остыла.

Она протянула руку, приглашая к себе на ладонь, но птица осталась на прежнем месте.

— Вот как? — та наиграно надула губы, показывая, что обиделась. — А ты серьезный.

Трандуил было хотел удалиться, но оставлять ее здесь одну снова не решился.

Недавнему возмущению быстро пришел конец, и сейчас он, не стыдясь, рассматривая юное тело своей помощницы, которая тщетно пыталась согреться в полу-остывшей воде. На поверхности плавали мелкие синие лепестки, но они никак не скрывали того, что было под водой. Он смотрел, дивясь ее слаженности, стараясь запомнить каждый участок стройного тела, сам не зная, зачем. Но отводить глаза не хотелось. Он любовался ею, как любовался бы изящной фарфоровой статуэткой, или драгоценным камнем — столь хороша была эта простая смертная девушка.

Она потянулась за полотенцем, наклоняясь через борт, а затем встала в полный рост, заставляя короля громко прерывисто вздохнуть. И хотя он отчетливо понимал, что некрасиво подсматривать за ничего не подозревающим человеком, отказать себе в удовольствии лицезреть столь совершенное существо, не мог. Стройные ноги, упругие бедра, тонкая талия, высокая грудь… она была идеальна и так недолговечна в масштабах эльфийской жизни, что это неизменно навевало грусть. Словно прекрасный цветок, распустившийся на рассвете… он стремительно увянет, не успеет солнце уйти в закат. Ее красота, вся ее жизнь — лишь мгновение. Этого не изменить.

Любуясь ее нетронутой красотой, Трандуил на несколько минут вырвался из угрюмого мира, где царили боль и тоска. И хотя мысли о сыне не отпускали его, он позволил себе эту слабость: просто смотреть.

Но всякие желания имеют свойства расти. И вскоре, поймав себя на мысли о том, как приятно было бы коснуться этой живой статуэтки, ощутив под своими пальцами ее влажную прохладную кожу, король резко отвел глаза и голубь выпорхнул из окна.

Направляясь по темному коридору в свои покои, Эверин услышала голоса, доносившиеся из комнаты отца, дверь в которую, к ее удаче, оказалась приоткрытой.