Ху Из Мы

– Система организации жизни в стране, - не моргнув глазом, обронил бородач, - вон у них спроси, они знают...

Гриша Бобёр оборотился, и нашёл себя в компании двух личностей, с которыми не очень хотелось встречаться в обычной жизни, страшновато как-то...

– Нет, у нас не так. У нас лучше...
– промолвил господин Пукин, зная, если сам себя нахвалишь, то и другие следом поддержат.

– И у нас тоже по-другому, - заверила не менее господствующая персона господина Потрошенко.
– У вас лучше тот, кто нарушает закон или тот который...

– Тот...

– Который из них?

– Тот, который лучше...

– И у нас тоже, - заверил господин Потрошенко, - тот, который лучше.

– Так кто же из них?
– недопонял Гриша.

– А оба. И тот и другой, но лучше...

И господин Пукин кивнул головой в знак согласия. Подумал, и добавил:

– И у нас лучше. Бывает, конечно, и хуже, но мало-мало... хуже.

Гриша Бобёр пожал плечами, как недоучка в разговоре с академиками и, повернувшись к Могелату, шёпотом спросил:

– Уважаемый, вы что-нибудь поняли из слов этих мужей? Я, наверно, недостаточно развит для общения с ними. Уж очень умны, с полуслова друг друга понимают. Одинаковые, бишь.

Могелат молчал, и как обычно смотрел потусторонним взглядом насквозь. И вдруг, словно чревовещатель заговорил:

"Что ж, продолжайте наслаждаться жизнью. Но когда придёт пора, вы поймёте, что нет возможности возвратиться обратно. А та дорога, по которой шли всю жизнь, вела к гнилому болоту".

– Это он о ком?
– обратился господин Потрошенко к господину Пукину.

– Не знаю. Похоже, общее определение свойственное философским рассуждениям.

– Мне кажется, это он нашего молодого собеседника на путь истинный наставляет, - высказал догадку Потрошенко.

– Согласен. Ему в этом надо помочь. Молодежь, она такая нетерпеливая и непоседливая. Вечно несётся, сама не зная куда. А там, впереди, куда несётся, ничего хорошего нет. Мы-то это уже знаем, - поддержал Пукин.

– О вас!
– вдруг вбросил слово Могелат и замолчал.

Господа пожали плечами с недоумением.

А тут ещё просветлевший Гриша наддал:

– Интересно, как такое "явление" отразится впоследствии на вас и ваших народах? Чревовещатель ясно дал понять, что вы не туда идёте, а значит и народ, следующий за вами, бредёт невесть куда. Эксперимент интересный, можно сказать: одни смеются, все остальные плачут...

– Чем хуже там, тем лучше вам, - снова выстрелил Могелат словом и умолк. Все отнесли это высказывание к противной стороне, но не к себе.

– Гриша, ты здесь?.. Заснул что ли от собственного словоблудия?

– Да нет, случайно задумался.

– С такими выводами взять пистолет... а там и застрелиться недолго.

– Застрелиться не проблема, отстрелиться тяжело. ...Но невероятно интересно, особенно второе. Чей только ум не бороздили подобные мысли?

– Иди работай, философ не дострелянный... И выбрось подобную чушь из головы.

– Чушь?..

* * *

Двенадцатилетний сын Любомира Ваты - Вадим, встретил отца с работы у порога дома. Отцу было приятно, сыну тоже. Оба улыбались желанному событию.

– Папа, а кто старше: Сталин, Ленин или Мао Дзедун?
– спросил внезапно сын, оборвав улыбки на лицах.

– Ты имеешь в виду старше по возрасту? Самый старший из них Ленин, потом Сталин, а после Мао Дзедун.

– Нет, папа. Это мне не интересно. Кто из них по работе, по должности самый главный. Вот, как у тебя - есть начальник департамента, министр... А те, как же между собой разбирались?

Любомир задумался и погрустнел. Он похрустел мозгами и выдал:

– Каждый из них побывал самым главным начальником в своей стране, - он остался недоволен своим ответом и добавил, - и вызвали в своих странах небывалые перемены. Можно сказать, время пустили вспять...
– После этой фразы он остался недоволен собой ещё больше.

– Нет, папа, - ответ отца не удовлетворил сына, - если у них одинаковые звания, то скажи, кто из них перебил больше всех врагов?

Любомир посмотрел на сына недовольным взглядом, но ответил:

– В этом вопросе разбираться надо. Людей-то положено немало во имя великих дел.

– Врагов?

– И врагов, и своих... Сосчитать трудно.

– Скажи, а правда, если убить не одного человека, а множество, тогда не так больно?.. Так кто же всё же больше настрелял?
– не мог угомониться сын от докучающего вопроса.

– Пожалуй, Сталин будет победителем в этом конкурсе...

– Вот так бы сразу и сказал - старший из них Сталин, - наконец добился сын нужного ответа. И тут же огорошил отца новым вопросом: - Папа, а кто такой "дундук"?

– Почему спрашиваешь?

– Меня мальчишки во дворе так дразнят.

– Да, был у нас сосед по фамилии Дундук. Его все обходили стороной.

– Он был такой толстый и сильный?

– Нет. Глупый...
– отец спохватился.
– Не то, что несообразительный, а вот какой-то такой... силён лбом, а не мозгами, и вечно сопля под носом висела. Одним словом, все его старались обойти.
– Любомир поймал себя на том, что снова нёс какую-то глупость.

– Пап, ну, у меня же нет сопли под носом!

Выручила жена:

– Мальчики! Мойте руки и идите кушать, жаркое стынет, - крикнула она из кухни.
– А кое-кого для душевного тонуса запотелая живительная водица ожидает, только что из холодильника...

* * *

Гарика Рыбчинского осадило нехорошее чувство, когда-то оно называлось совестью, оттого что он так лихо подтолкнул коллегу по работе в образовавшуюся брешь, тем более, сотрудника старшего по возрасту, должности и отданным работе годам. Хотя: его года, его богатство - никто на них не претендует. Но всё же, как-то нехорошо получилось. Ещё вчера на праздниках и прочих питейных мероприятиях вместе обнимались, клялись в вечном уважении, а уже сегодня...

Гарик решил скрасить провал, рвалось наружу примирение...

– Зиновий Вульфович, - обратился он к духом поверженному сотруднику, - не расстраивайтесь так, жизнь - портянка: поносил, истлела, выбросил...

– Легко говорить, тебе ещё носить и носить сию портянку.

– Если бы возможно, я с радостью отдал бы вам свою рогожу, носите на здоровье...
– расчувствовался Гарик мелодраматическому моменту.

Зиновий Вульфович взглянул на коллегу из-за плеча, оценивая предлагаемые мнимые безвозмездные дары, и рассупонился доброму слову. Лишь голова продолжала настаивать на