I'm all you see around

— Джинни, детка, иди сюда, — звала миссис Уизли, метнув взгляд разгневанной горгульи в сторону Малфоев. — Как ты можешь держать за руку слизеринца! Не предавай нашу семью!

Артур Уизли активно кивал, соглашаясь со словами жены, и вражески смотрел на Малфоя-старшего.

— Драко, дорогой, оставь этих маглоподобных Уизли и иди сюда, — требовательно сказал Люциус, опасно сверкая глазами, и стукнул об пол тростью, стараясь сохранять спокойный вид, присущий аристократам.

Джинни испытующе взглянула на Драко, и тот, набравшись храбрости, отказал отцу:

— Я уже не маленький, я сам могу принимать решения!

— Если у вас проблемы, разбирайтесь сами, а нас не вмешивайте в это, — крикнула Джинни, разгневанная настолько, что готова была пульнуть в каждого, кто посмеет к ним с Драко приблизиться хоть на миллиметр, летучемышиным сглазом.

«Как дети, ей-Мерлин», — Снейп закатил глаза и прошёл дальше.

Вот уже и балкон, Снейпа от неё отделяет всего лишь лёгкая чуть развевающаяся от тёплого ветра штора. Северус затаил дыхание и нерешительно сделал шаг вперёд.

Гермиона наслаждалась этим волшебным вечером, стараясь прогнать мучившие её мысли. Её друзья счастливы, все сейчас здесь вместе, кроме Рона. Но и Рон, наверняка, относительно счастлив, раз он предпочёл быть с опасной преступницей, а не с любящей его семьёй и друзьями. Это его выбор, возможно, когда-нибудь, она сможет понять его и простить. Сейчас ей было легче вовсе не думать о нём. Сейчас ей хватало мучительных мыслей о том человеке, который сидит за преподавательским столом, которому отдано её сердце, который снится ей каждую ночь, который весь вечер изучает её своим взглядом так горячо любимых ею тёмных глаз и бездействует. Что они выражают? Осуждение, за то, что она пришла на этот праздник с Джоном? Разочарование, от того, что они не вместе? Возможно, ненависть? Гермиона в горячах топнула ногой. Какой же он идиот, а она ещё большая идиотка. Возможно, легче возненавидеть его, если равнодушно относиться не получается? Он отвергал её все эти последние месяцы, хотя она старалась, как могла, помочь ему пережить горе. И даже, когда она сделала всё, чтобы вернуть Кэролин к жизни, и у неё это получилось, он не написал ей, не сказал ни слова, не попытался встретиться. Возможно, он более разумен, чем она? Он в полной мере осознаёт, что их паре не место в этой жизни. Как воспримут их окружающие? Её друзья, за исключением Панси, будут повергнуты в шок, а его коллеги осудят его. Реакцию своих родителей она и представить боялась — они теперь так прикипели к Джону, что наверняка уже распланировали их свадьбу вплоть до деталей. А что скажет Кэролин? Это пугало Гермиону больше всего. Наверняка, она возненавидит её. Это как-то неправильно — крутить роман с отцом подруги, неловко, неудобно, невозможно.

— Если бы он только захотел, я бы переступила через всех, ведь я люблю его, — горячо прошептала Гермиона самой себе и резко развернулась, ударив кого-то локтем в грудь.

Девушка застыла от неожиданности, увидев, кого именно она ударила в грудь. У неё перехватило дыхание, и она расширенными от удивления и страха глазами стала смотреть на него.

«Мерлин, он слышал», — мысленно простонала Гермиона.

— О ком вы говорили, мисс Грейнджер? — поинтересовался Снейп, намеренно напуская на своё выражение лица и голос безразличие.

Гермионе нужно было время, чтобы обрести дар речи и набрать воздуха в лёгкие, чтобы успокоиться.

— Профессор Снейп, — выпалила она чуть быстрее, чем планировала, а голос её предательски дрожал, — нехорошо подкрадываться сзади…

— Привычка, выработанная за много лет, — не сводя с неё изучающего взгляда, произнёс Снейп. Он видел, как прикованы к нему её глаза с расширившимися зрачками, он видел, как часто вздымается её грудь от сбившегося дыхания — она нервничает. — Так о ком вы говорили, позвольте узнать?

— Не ваше дело, — Гермиона изобразила возмущение, а сама стала ругать себя за то, что она упускает, возможно, единственный шанс снова всё наладить. Ведь она видела пробивающееся сквозь эту напускную маску безразличия волнение в его взгляде. Ведь это значит, что ему не всё равно, раз он пришёл к ней и спрашивает. Но обида грызла её изнутри, и она не могла ничего с этим сделать. Он так бесцеремонно подкрался к ней, и сейчас ждёт ответа, но почему он просто не обнимет и не скажет, что она ему нужна? Зачем эта формальность, зачем он снова холоден с ней?

«Ты выставишь себя дурой, если скажешь правду. А он посмеётся над тобой, ведь ты ему больше не нужна, это была мимолётная страсть, которая возникла у него, вызванная лишь временным одиночеством и нуждой в поддержке», — говорил разум.

«Ты нужна ему, он пришёл, чтобы вы были вместе, он сожалеет обо всём и ждёт сейчас встречного шага от тебя», — сказали чувства.

— Мне нужно знать, — Северус чуть приблизился к ней, и на мгновение его взгляд околдовал Гермиону, заставив замолчать разум и открыть чувства.

Гермиона, будто загипнотизированная, смотрела в его глубокие глаза, забыв, как дышать, и медленно стала говорить:

— Я говорила о…

— Гермиона, вот ты где, — на балкон вошёл Джон, а следом за ним с виноватым лицом вбежала Тонкс. — Профессор, и вы тут! Давно вас не видел, рад встрече! Гермиона делилась с вами её успехами в исследованиях на острове? Знаете, она просто молодец, сейчас мы вместе задумали один проект…

Джон подошёл к девушке и приобнял её, отчего та растерялась и попыталась даже отстраниться, увидев реакцию Снейпа. Лицо зельевара перекосила презрительная усмешка, и он, чуть кивнув в знак приветствия американцу, произнёс:

— Да, именно так. Я только что говорил мисс Грейнджер, что она очень способная волшебница, — он перевёл взгляд с Джона на Гермиону, собравшись уходить, но добавил: — И да, мисс Грейнджер, можете не утруждать себя ответом на мой вопрос.

Снейп быстро покинул балкон, а следом за ним последовала Тонкс, поймав на себе взволнованный взгляд Гермионы и её порыв остановить зельевара, но Джон не отпустил её, крепко прижав к себе, и до Тонкс долетели его слова:

— Гермиона, что с тобой? Почему ты расстроилась?

Тонкс вышла с балкона и уже не слышала ответа девушки.

***

Альбус Дамблдор в это время пристроился к фуршетному столу, поедая с удовольствием десертной ложечкой лимонный пудинг, как вдруг сзади него раздался голос:

— Привет, мой старый друг Альбус. Снова пичкаешь себя лимонными сладостями? У тебя ещё мозги не засахарились от них?

Дамблдор чуть не подавился пудингом, резко обернувшись и увидев Гриндевальда. Ему действительно не почудилось: перед ним стоял Геллерт Гриндевальд собственной персоной в праздничных одеждах и насмешливо наблюдал за произведённым его неожиданным появлением эффектом.

— Так любезно было с твоей стороны выслать мне приглашение, я думал, что не удостоюсь этой чести, — Гриндевальд говорил с явным сарказмом в голосе, махнув перед взором старого волшебника письмом, написанным изумрудными чернилами.

Дамблдор так и остался стоять с ложкой во рту, удивлённо рассматривая письмо.

— Что-то не так, Альбус? — усмехнулся Гриндевальд. — Или ты стал настолько стар и маразматичен, что уже забыл об этом приглашении?

— Кхе-кхе, — директор прокашлялся, — конечно же нет, мой дряхлый друг. Ещё милее было с твоей стороны притащить свои древние кости на наш праздник.