И целая вечность впереди...

Миледи спросила у Ивана:

— А зачем вы такие праздники устраиваете?

— Чтобы люди себя дома почувствовали. А в доме есть и горести, и радости. О бедах и трудностях говорить не стоит, а праздники людям надо устраивать. Чтобы это не просто был перевалочный пункт, где можно побухать и подебоширить, но родной дом, который надо защищать и о котором надо заботиться.

— Хорошо задумано.

— Хорошо стараемся и исполнять.

Иван рассказал о всех традициях, которые установились в их стабе.

Особое впечатление произвело на других отдыхающих и то, как вновь прибывшие развивали свои дары. Ладно, глотали как бешеные красный и черный жемчуг под присмотром местного знахаря. Причем весь отряд. Даже на пацаненка истратили красную жемчужину. А двум мордоворотам, что с ним катаются, за что? Мало того, они еще одну красную выпросили для малышки. Вайт и Миледи на их просьбу только пожали плечами и разрешили.

Это, действительно, было правдой. Вот, как это случилось.

Макс каждое утро ходил на море. Он окреп, загорел, научился держаться на волне. Он уже и сам не сознавал, что ждёт восьми часов утра, когда придет маленькая девочка, и он будет катать её на водном велосипеде.

Каждый раз она начинала со слов:

— Максик, а ты покатаешь меня на велосипеде?

Макс качал головой в знак согласия, и они шли к водному велосипеду. Первый заплыв они всегда совершали вдвоём, потом девочка поворачивалась к друзьям и кричала:

— Идите к нам кататься.

Ребятня лезла в воду и забиралась на велосипед. До обеда Макс возился с ними.

Однажды он услышал неприятный разговор.

— Катька, ты всё врёшь, никакой он тебе не братик.

— Нет, братик.

— Тебя одну привезли.

— Меня одну привезли. Моя мама потерялася и братик потерялся. А потом нашёлся.

— Он с тобой из-за жалости возится.

— Максик, мой братик, поэтому он меня жалеет.

— Не нужна ты ему.

— Нет, нужна, — не соглашалась девочка, хотя уже её личико начало кривиться и слезы должны были политься из глаз.

Макс вмешался, ему было неприятно, что при нем обижают маленького человечка:

— Катенька, никто тебя не бросит.

— Вот видишь, меня так только мама называла и братик, — девочка крепко прижалась к плечу мальчика.

— А ты шёл бы куда-нибудь…

— А то что, — нарывался на ссору противник.

Тут вмешались два его телохранителя:

— Командир, не заводись, убьёшь сгоряча, потом доказывай, что ненароком писюненка зашиб, — попробовал погасить ссору Баламут.

— Ты лучше в скрыт уйди и пинка дай ему для скорости, — посоветовал Тугодум.

Макс презрительно плюнул под ноги:

— Солдат ребенка не обидит.

После этого он ушел в скрыт и взял на руки Катеньку. Они исчезли вместе.

В это время к ним уже бежала охрана. Макс проявился в машине и позвал Баламута и Тугодума:

— Эй, босота, кого ждём? Нечего на мелочь размениваться.

Подбежал охранник и тревожно спросил:

— Девочка, тебя хотят похитить.

— Что вы, дяденька. Меня Славик пытался обидеть.

Славик в это время стоял с открытым ртом.

— А это мой братик, Максик. Эти два дяди хотят стать моими папами.

Помолчав минуту, она уже обратилась к Баламуту и Тугодуму:

— Вы же хотите быть моими папами?

Те, широко открыв глаза, согласились:

— Хотим.

Охранник, услышав эти слова, схватился за живот:

— Ну вы, мужики, попали.

— Так мы поехали, а за эту крошку не беспокойся, мы голову отшибем тому, кто на неё только косо посмотрит.

Охранник глянул на этих двух амбалов с уголовными рожами, которые умилительными глазами смотрели на ребёнка, и махнул рукой:

— Вот в это я точно верю.

Весь день Баламут, Тугодум и Макс катали девочку по стабу, угощали мороженым, пирожными. Вечером два друга вытащили сонную девочку из машины и сказали Максу:

— Мы её с собой возьмём. У нас в номере устроим.

Девочка в это время прошептала «папочки» и крепко прижалась к Баламуту.

— Ну раз папочки, то устраивайте.

С утра все развлекались тем, как Баламут и Тугодум накупили платьев и кукол. Они продолжали бы скупать и дальше, но вмешалась Мария Петровна. Она хмуро покачала головой Баламуту и Тугодуму, сгребла их покупки в один узел, привезла все в магазин, потом набила морду продавцам и хозяину. Отобрала, по её мнению, то, что было необходимо девочки, презрительно сказала потерпевшим:

— Деньги вернуть. Это за моральный ущерб. Штраф вам уродам ещё придёт. Славик выпишет. Или мне Бандерше рассказать, как вы ребенка хотели обобрать.

— Так уже и обобрать? — попытался отговориться один из продавцов.

— Штраф в двойном размере. За препирательство с руководством стаба.

Хозяин завопил:

— Молчи, дурак. Второй штраф оплачиваешь ты.

Когда вышли из магазина, Мария Петровна улыбнулась им по-доброму и сказала:

— Не робейте, мужики, научитесь.

— С мутантом проще, — пробурчал Тугодум.

— Так, может, вы откажетесь?

— Нет, — вскричали они разом. — Никогда. Она такая маленькая. Такая беззащитная.

А Мария Петровна посмотрела на них внимательно и укатила по своим делам.

— А кто это была? — спросил у посетителя Баламут, немного пришедший в себя.

— А вы что, не знали. Мария Петровна. Её боятся больше Ивана.

— А кто такая Бандерша?

— Владелица борделей и жена Седого. Яйца мужикам влёт режет. Но только за дело.

— И все молчат? — спросил Тугодум.

— Можно подумать, ты с Миледи споришь? — ответил Баламут.

— Бог с ними, с этими озверевшими бабами, поедем Катеньку на катере прокатим.

— А потом на банане покатаем.

Все посетители магазина увидели, как маленькая девочка взяла за руки двух амбалов, и они втроем, счастливые от случившегося происшествия, направились к машине.

Привалило им счастье в лице маленькой девочки Катеньки, и они прекрасно это понимали.

Были в стабе и другие счастливые люди.