И целая вечность впереди...

— Ой, Семен, ты так сложно объясняешь.

— Ты как инопланетянка, ничего не знаешь.

— А если я вправду инопланетянка, ты меня будешь меньше любить.

— Меньше любить тебя я не стану. Просто не стану больше объяснять, а просто отвезу на пасеку и всё покажу. Увидишь — поймёшь.

— А на чем мы поедем?

— До пасеки доедем на тойоте, а там мы будем рассекать на кировце.

— А что такое кировец?

— Кировец — это такой могучий трактор.

— И мы будем на нём рассекать?

— Да.

— А что мы будем рассекать?

— Пространство.

— Как всё сложно…

— Мили, ничего не сложно. Ты увидишь и всё поймёшь.

— Как нежно ты меня назвал. Мили. А мне нравится.

Мили и Семен уселись в тойоту и укатили на пасеку. Ехали они медленно.

— Вот смотри, мы сейчас поедем по балке. Балка — это такой длинный овраг. По ней будет дорога. Это я ее накатал. Справа белая стена — это белая глина. В ней попадаются большие куски мела.

Миледи только успевала головой крутить.

— Ой, вскрикнула она. Цветы на кустарнике. Останови.

Они остановились и Мили подошла к шиповнику.

— Это шиповник. Здесь на Стиксе время для растений течёт неизвестно как. Я тебе дальше покажу шиповник с плодами.

Миледи походила вокруг куста шиповника:

— Я впервые увидела на Стиксе красоту.

Она погладила шиповник руками:

— Поехали, ты мне обещал показать плоды шиповника.

Проехав с полкилометра, Иван остановил машину:

— Тут немножко пройти надо. Проехать трудно, да и смородину ломать не хочется.

Мили подошла к шиповнику:

— Какие интересные плоды. А их можно есть.

— Нет, их нужно заваривать и пить этот напиток. Он полезен для человека.

— А вот черную смородину можно есть. Здесь ещё есть кусты жёлтой смородины. У нее, мне кажется, более нежный вкус.

Семен нарвал две большие горсти желтой смородины и высыпал ее своей любимой.

— И правда, необычный вкус. И смотри, она как бы просвечивается. Я вижу ее зернышки.

— Нам мать в детстве часто варила вареники с вишней и смородиной. Мне очень нравились.

— А я никогда не ела ни вареников с вишнями, ни вареников со смородиной.

— Мы сейчас нарвём смородины, и нам Мария Петровна сделает таких вареников.

— А ей не будет это тяжело?

— Не будет. Мы с ней из одного села. Прибыли сюда все вместе. Иногда мы её называем мать-основательница.

— Красиво тут.

— Красиво. Поэтому я сюда часто и приезжаю. Воля, простор.

— А ты знаешь, я поняла, что такое простор, который мы будем нарезать…

Они собрались и вновь поехали дальше. Следующая их остановка была возле небольшого пруда.

— Откуда он? Здесь нет ни речки, ни родника.

— Мне отец рассказывал, что когда-то давным-давно люди выбирали место, куда скатывалась вода со всей окрестности. Потом сюда пригоняли отару овец. Они своими копытцами уплотняли землю. Её посыпали солью и опять прогоняли по кругу овец.

— А этот вал насыпной?

— Да, его специально насыпали, чтобы вода не ушла в балку.

— А зачем им здесь нужен был пруд? В нём же всё равно нет рыбы.

— А его строили, чтобы из нёго поить скот. В основном коров и быков.

— А сейчас?

— А сейчас мои пчёлки носят оттуда воду.

— Они ее ведрами носят.

— Не совсем. Сейчас увидишь всё сама и поймешь, что такое пчелки, и как они носят воду.

Тойота въехала на окраину небольшого редкого леса.

— Теперь мы пересядем на кировец и помчимся рассекать просторы.

Семён и Миледи подошли к огромному трактору.

— Это и есть твой любимый кировец?

— Он и есть.

Семен завёл трактор, и тот загудел яростно и протяжно. Чувствовалась мощь, которая была заложена в этой технике. Семен включил передачу, и они потихоньку поехали через море травы.

— Такую траву косили мои родители на корм скоту.

— А у вас были животные дома?

— Всегда. Две коровы, как правило. Я косил лучше всех. Мне об этом мать говорила.

— А что это за трава?

— Пырей. Он уже перестоял. Скоро ложиться будет. На его месте другой вырастет.

Трактор выехал на небольшую полянку, на которой стоял небольшой домик. Внутри была кровать, стол два стула.

— Сейчас я тебя чаем напою со свежим мёдом.

Семен зажег газовую горелку, и вскоре чайник подпрыгивал от усердия. Семен налил в чашки крепкий ароматный чай и поставил на стол мёд. Миледи взяла небольшую стеклянную вазочку и начала вертеть в руках.

— Это и есть мёд?

— Это и есть мёд. Бери ложку, можешь есть так, можешь намазывать на хлеб.

Миледи с интересом взяла ложку, набрала в неё меда и отправила его в рот. Потом запила чаем.

— Какой он сладкий… И вкусный…

— Сейчас допьем чай и пойдем знакомиться с пчелами.

Миледи становилось всё интереснее и интереснее. Они вышли из жилища пасечника, и она увидела…домики, но совсем маленькие.

— А это что?

— Это и есть ульи? В них живут пчёлы.

Семён протянул своей любимой головной убор пасечника — панаму с сеточкой.

— Бери. Меня они знают, а тебя могут укусить.

— А как ее надевают?

Семен бережно надел на неё маску пчеловода, оглядел её одежду, что бы не было незащищенной кожи.

— А теперь смотри, как живут мои пчёлы.

Семён снял крышку с улья, потом вытащил дошечки. Миледи увидела стройные ряды планочек.

— Это рамки с сотами.

Семён вытащил рамку и показал ее своей любимой.

— Вот эти насекомые и есть пчёлы? Это они носят мёд?

— Они носят не только мёд, но и пергу, и прополис. Даже их укус целебный. Правда после этого пчела гибнет.

— Теперь я понимаю, что такое соты. В них находится мед.

— И в них матка делает свой посев. Потом там растёт детва, а уже из неё вырастают рабочие пчелы.

— А если у них есть мамка, значит есть и папка.

— Есть и папка. Только его зовут трутень. Лодырь несусветный. Их сейчас много на улей. Только и делают, что матку удовлетворяют. Когда начинается суровая зима, их обычно выгоняют из улья.

— Бедные мужички, — пожалела трутней Миледи.

— На Стиксе зимы нет. Поэтому здесь трутням раздолье.