И немного волшебства

У окна возвышалась небольшая ель в кадке, но по посиделкам в студенческом общежитии я знала , что перед днем Зимнего солнцестояния гутгины, жившие на территории академии, непременно украшали все этажи и коридоры традиционными праздничными атрибутами. Вероятно, ели в каждом из профессорских домов тоже были частью университетских традиций.

Начерченная в воздухе руна огня озарила комнату красноватым светом. Рисунок сорвался с пальцев профессора, устремившись к небольшому подсвечнику, закрепленному на стене,и чернеющему зеву камина. С негромким треском вспыхнули фитили свечей. Задышали теплом черные обсидиановые камни.

Я сразу же поняла, отчего дом херра Хольмена так мало напоминал привычное человеческое жилье : профессор готовился к переезду. В углу комнаты были сложены коробки с вещами, у дверей стояло два дорожных сундука. Вероятно, сейчас профессор Хольмен, как и я, дожидался, когда откроют железную дорогу, чтобы сразу же отправиться в путь.

Он проследил за направлением моего взгляда.

– Меня призывают обратно на службу, – коротко пояснил он. Мне показалось, будто в голосе его прозвучала едва заметная горечь.
– Я уже получил расчет у херра ректора. Отправляюсь первым же поездом.

Не придумав ничего лучше, я кивнула. В конце концов, я тоже не планировала задерживаться в Риборге дольше необходимого.

– Располагайтесь, – херр Хольман обвел рукой гостиную.
– Если что-нибудь понадобится, скажите мне. я пока заварю чай.

Он скрылся в глубине домика. До меня дoнесся плеск воды и треск разжигаемой плитки. Я поставила принесенный фонарик-манок на столик у дивана. Руны на поисковом камне слабо светились – верный признак того, что артефакт работал. Но пламя свечи, все еще отдававшее красным, упрямо указывало в сторону кухни, чуть покачиваясь из стороны в сторону, когда херр Хольман перемещался по дому.

И это не имело ровным счетом никакого смысла.

Профессор вернулся, неся в руках две дымящиеся чашки, от которых приятно пахло травами и специями. Он поставил их передо мной и сел рядом. Несмотря на уверения хозяина дома в том, что он не предлагал мне ничего, кроме чая и своей компании, я чувствовала себя немного неловко, находясь в одной комнате ночью наедине с малознакомым мужчиной. Особенно с мужчиной,которого я совсем недавно поцеловала. Особенно потому, что поцелуй этот мне понравился.

лкогольный туман ещё не совсем выветрился из головы, и я искоса поглядывала на херра Хольмена, а в голове витали совсем не нужные мысли о том, что мне безумно хотелось узнать, насколько сильно понравился бы мне второй поцелуй.

– Откуда у вас этот артефакт?
– вывел меня из задумчивости голос профессора.

Я так засмотрелась на его тонкие губы, что не сразу поняла вопрос. Профессор Хольмен поглядел на меня и медленно улыбнулся, словно догадываясь, о чем я только что грезила. Мне стало до ужаса стыдно,и я поспешила уткнуться в кружку с чаем, к слову, оказавшимся невероятно вкусным.

– х, вы о фонарике, - с преувеличенным энтузиазмом откликнулась я, что бы сменить тему. – Я купила его недалеко от ярмарки у какой-то девчушки за один тор. Неслыханная цена для такой нелепой вещицы, но другой монеты у меня с собой не было.

Взгляд профессора Хольмена неожиданно стал невероятно серьезным.

– Я бы поостерегся называть это «нелепой вещицей», - сказал он.

Я пожала плечами.

– Обыкновенный фонарик. В детстве мы с отцом тоже делали такие. Правда, вряд ли этой малышке помогали родители – видите, как неаккуратно склеены стекла? Да и паста получилась слишком твердой и легла немного неровно.

– Да. Потому что это не паста. Это слюда. Ваша лампа, фрo Сульберг – работа горных троллей.

Кружка чуть не выскользнула у меня из рук прямо на колени. Слова херра Хольмена никак не укладывались в голове.

— Но там же была маленькая девочка, – пролепетала я. – Лет пяти, не старше. Крохотная такая, в лисьей шубке. тдала мне фонарик, взяла деньги… Откуда к ней мог попасть артефакт горного народа?

– То есть вас не смутило, что такой маленький ребенок оказался на улице ночью совершенно один, - хмыкнул профессор.

Я мысленно застонала. Как же я умудрилась упустить это из виду, погруженная в собственные проблемы? Почему я вообще решила, что передо мной стоял маленький ребенок – ведь девочка была закутана по самый нос в воротник и шапку, а в полумраке серую шкуру тролля легко было принять за бледную кожу. И маленькие пальчики даже тогда показались мне холодными, но только сейчас я отчетливо осознала нечеловеческую природу встреченного мной существа.

Мне несказанно повезло, что я все же решилась купить этот несчастный фонарик, отдав за него последний тор! Отказать горному народу, да еще и в ночь Зимнего солнцестояния… семь лет несчастий было бы меньшей карой за подобную дерзость. А ведь я даже не поняла, как близка была к тому, чтобы заработать себе огромных неприятностей в довесок к настойчивой тетушке и закрытой железной дороге…

– Вот уж не знаю, как вы решились изобразить руны на стекле троллей, – подлил масла в огонь моего запоздалого раскаяния профессор Хольмен.
– Впрочем, артефакт у вас получился крайне необычный, - он вопросительно посмотрел на меня и потянулся к манку.
– Позволите?

Получив мое согласие, он пододвинул к себе стоявший на столе фонарик и осторожно, чтобы ненароком не стереть нанесенные мелом штрихи и не уронить огарок свечи, осмотрел руны.

– Работа небрежная, - задумчиво проговорил профеcсор Хольмен, вертя в руках манок, – но, честно сказать, довольно интересная… – он вгляделся в руны, выгравировaнные на лежавшем на дне камне,и его светлые брови взметнулись вверх. – Нет, я бы даже сказал, блестящая. Определенно, у вас получился превосходный поисковый артефакт.

Я невесело усмехнулась . Пусть мне и удалось с помощью разрисованного детского фонарика найти в огромном университетском городке засидевшегося допоздна хeрра Хольмана, вовсе не он был изначальной целью моих поисков.

– К сожалению, он все ещё не работает, как надо. Ведь не думаете же вы, что я хотела встретить сегодня именно вас.

– Почему нет, - профессор как–то странно посмотрел на меня. – В университетском городке, что, должен был остаться кто–то еще? Кого вы искали?

Я замялась, не зная, стоит ли отвечать на этот вопрос, но, решившись, тихо произнесла:

– Отца.

Во взгляде херра Хольмена проскользнула жалость .

– Простите, фро, но xерра Сульберга в академии вы бы точно не обнаружили. н…

– Не смейте произносить это вслух, – я оборвала его на полусловe тихим яростным шепотом.
– Я достаточно наслушалась об этом от тетушки, ее поверенных и прочих подпевал. Мой отец пропал без вести. Я совершенно уверена, что это так.