И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
8 октября, в воскресенье, я захожу в квартиру тёти Надины специально за военным билетом. Заодно моюсь в ванне, бреюсь, ем. Тёти Надины по-прежнему нет. Кормит меня Настя. И тут мне приходит в голову идея позвонить с городского телефона, что стоит в квартире, тому самому Сергею, с которым я обменялся номерами телефонов во дворе Максимилиановской больницы. Он ведь в течение лета и сентября несколько раз мне названивал на мой мобильный, да только я не мог подойти: был в дурдомах, и с мобильного не хотел звонить на его городской телефон. Тут же я подумал, что, возможно, у Сергея найдётся свободная для меня жилплощадь недели на две. Так что, прежде чем идти в Лавру, мне стоит ему позвонить, раз уж он названивал мне, и, следовательно, желал меня видеть. Интересно также мне, зачем именно? Просто попить пива, как он предлагал мне во дворе Максимилиановской
– Алё!
– Здравствуйте! Сергея можно?
– А кто его спрашивает?
– Ангел, - представился я так, как захотел, а потом добавил: - Алёша, ангел.
– Сейчас я узнаю.
– Да, ангел, привет!
– подошёл к телефону Сергей.
– Привет, Сергей! Ты мне всё лето названивал. Чего хотел?
– Да так. Пообщаться. Встретиться. Попить пива, например.
– А как ты отнесёшься к тому, что я к тебе приеду и поживу у тебя недели две? Мне очень надо! Я в беде.
– Ну, если очень надо, то приезжай хоть сейчас!
И мы с Сергеем договариваемся, что он через час встречает меня на станции метро "Новочеркасская" у схода с эскалаторов на выходе.
Поступок
До
Я поднимаюсь на эскалаторе метро и с трудом узнаю Сергея, так сильно он изменился в худшую сторону с момента нашей с ним встречи в июне во дворе Максимилиановской больницы: лицо у него опухло, и глаза заплыли. И одет он был по-осеннему в какую-то неприличную куртку, прямо скажем, гопницкую. Так что у меня промелькнуло в голове: "Ещё не поздно якобы не заметить его и пройти мимо, ведь его внешний вид, вид лица и одежды, пугает-с таким не то, что каши не сваришь, а жди беды". Но боль в правой половине тела толкнула меня в сторону Сергея.
– Сергей?
– не очень уверенно спрашиваю я.
– Чего, не узнал?
– Да нет...
– Ну, привет тогда!
– И ты здравствуй!
– поздоровался я, а сам подумал, что и цвет лица у Сергея какой-то неживой, так что моё пожелание ему здоровья будет не лишним. Пьёт, наверное, много, - заключил я.
И мы прошли пешком до его дома. Две трамвайные остановки до многоквартирного дома 12 по Новочеркасскому проспекту. Я приехал к Сергею не в бушлате, а в подаренной Алексеем Виноградовым кожаной куртке, джинсах, подаренных мне Романом Герасимовым и тех кроссовках, уже старых, рваных, о которых писал, что их купил для походов в казино, и в которые успел влезть при встрече с дворниками 14 июня на лестничной площадке дома на Набережной. При мне была чёрная сумка от ангельского костюма с привязанным гвардейской ленточкой к её лямке штопором. В сумке паспорт, ключ от чердака дома на Набережной, зарядное устройство к мобильнику, зубная щётка, маникюрные ножницы, к сумке привязан зонтик.
На лифте доехали до восьмого этажа. Вход в квартиру - это железная дверь, установленная в дополнение к типовой двери, скрытой за ней. В металлической двери глазок (про дверь пишу, потому что это важно, в дальнейшем будет важно).
Войдя в квартиру (открывал ключом сам Сергей) и сняв в коридоре обувь, Сергей указал мне на дверь в комнату (я заметил, что эта дверь без ручки):
– Проходи!
Я прошёл. Я понял, что это жилая комната Сергея.
– Здесь я живу. Тебе предлагаю жить со мной в этой комнате. Других комнат нет (во второй живёт моя мать). Так что, если тебе очень надо, то ты согласишься спать со мной на одном, во этом, диване - я не против потесниться.
Меня это не устраивало, лечь спать с каким-то мужиком на одном разложенном диване. Но меня бы устроило спать в широком кресле, о чём я сказал хозяину комнаты:
– Я буду по ночам спать в кресле, а когда днём тебя не будет дома, то я буду спать на диване.
– Как хочешь, - был мне Сергеев ответ, а затем вопрос: - Есть будешь?
Я отказался, давеча хорошо поужинав на Набережной у Насти. И Сергей стал смотреть телевизор. Я тоже. Потом мне надоело его смотреть, но мне больше ничего не оставалось делать как это делать сидя в кресле. А Сергей всё смотрит и смотрит, бросив в рекламную паузу фразу:
– Как у тебя дела, расскажешь завтра.
Часа в два ночи
я выключаю телевизор, заметив, что Сергей уснул за его просмотром. А там было с чего уснуть, глядя на экран: показывали всё какую-то ерунду, по мне, так смотреть было нечего. Я вспомнил Толика с Малого проспекта Васильевского острова. Так у того было хоть место на полу и подстилка в комнате. Здесь же в комнате на полу было расположиться негде. И мне пришлось спать сидя. Правый бок и рука болели. В дополнение к неудобству спать сидя это было препятствием для крепкого беспробудного сна. Отосплюсь днём на диване, - думал я, - когда Сергей уйдёт на работу или по делам.Но настал понедельник, и Сергей никуда из дома не пошёл. С утра шёл дождь, и поэтому и мне не хотелось вылезать на улицу. И я решил сегодня никуда не ходить, тем более, что Сергей напоил меня чаем и накормил бутербродами. За чаем, который нельзя назвать утренним, так как мы проснулись около полудня, Сергей говорил:
– Как видишь, я живу скромно. С матерью. И книжек не читаю... Я ведь лежал в дурке, то есть психбольнице. У меня диагноз: изменение личности. И инвалидность есть. Живу как дурак на пенсию. Я скоро её получу. Тринадцатого числа. А сейчас денег нет. Даже на пиво. Так что сейчас я спокойный. Изменение личности происходит, когда я выпью. Вон, видел: дверь в комнате новая и без ручки. Это я старую дверь разбил, когда пьяный был. А ручку всё поставить не могу. А в коридоре электросчётчик разбит! Это я, пьяный, в одного кренделя молоток запустил, да промазал - попал в счётчик. И в туалете я дверь разбил... Но ты не бойся! Я тебя, ангел, не трону - ты мне нравишься!
Как понимать последнее заявление Сергея, я не знал. Уж не голубой ли мой новый знакомый, хозяин комнаты? Я отгоняю эти мысли.
– А теперь, ангел, расскажи ты о себе, и что привело тебя ко мне?
И я рассказал никуда не спешащему Сергею всё по порядку, и своё прошлое, и свой план в самом ближайшем будущем уехать отдыхать в Германию, и о заболевшем правом боку и руке, побудившим меня напроситься к Сергею на постой. Одно я не рассказал ему, что у меня есть 500 рублей, так как понял, что Сергей непременно начнёт вымогать их у меня на выпивку или на еду. А я решил в этот период растягивать эти 500 рублей, что у меня были, как можно дольше, желательно числа до девятнадцатого, ведь Дима по телефону обещал подкинуть деньжат на автобус до Хельсинки в районе этого числа для получения мной визы в финском консульстве.
– Ну, тогда живи до отъезда у меня, - сказал по окончании моего рассказа Сергей и добавил: - Я верю, что у тебя в будущем всё будет хорошо, и ты мне ещё сможешь помочь.
Поскольку я не раскрыл Сергею тайны, что у меня есть 500 рублей, то вечером понедельника он меня угостил каким-то ужином, заметив, что я целый день ничего не ел.
Телевизор, работающий до глубокой ночи, показывающий всё какую-то галиматью, стал моим врагом. Но высказывать своё недовольство им я не стал. Не в моём положении - на птичьих правах - командовать работой телевизора.
Во вторник я проснулся в кресле от включённого телевизора. Дождя не было, и я решил пойти на Сенную, чтобы покормиться. Ну и прогуляться, ибо голова от моего врага - телевизора уже опухла. Вечером я вернулся с Сенной (ходил туда-обратно пешком, 500 рублей не трогал). И только вечером вторника я встретился в квартире с матерью Сергея. Мы с ней всего лишь поздоровались в коридоре, когда я проходил в комнату Сергея. Сергей, открывавший мне дверь в квартиру, вошёл за мной в комнату почти сразу и сказал, что его мать хотела хотя бы взглянуть на мой паспорт. На глазах у Сергея я достал паспорт из своей чёрной сумки и вышел в коридор, где и передал его его матери, после чего демонстративно ушёл обратно в комнату, давая возможность матери Сергея поизучать мой паспорт, переписать с него мои данные, или же вернуть его мне без этого действия, переписи. То есть я умышленно не стал стоять у неё над душой, ибо не хотел видеть, что она будет делать. Так что для меня осталось тайной, запомнила ли она мою фамилию, выписала ли её вместе с именем и отчеством, или же попросила мой паспорт только ради соблюдения формальностей. Своим действием я хотел показать матери Сергея своё безразличие к процедуре проверки моего паспорта. Очень быстро Сергей вернулся в комнату с моим паспортом и отдал его мне. И я его засунул в свою сумку опять-таки на глазах Сергея. Про то, как я беру - кладу на место свой паспорт, это я специально заостряю. Во вторник вечером угощаться ужином я не стал - поел на Сенной.