И уйти в закат

— Вот это вряд ли, — сказала я. — Я регулярно посещаю стоматолога. Родители настаивают, знаешь ли.

— Посмотрим, как ты запоешь, когда я убью твоих родителей твоими собственными руками, — заявил он. — Когда я вспорю им животы и выпущу кишки наружу, как они будут распространять вокруг себя зловоние, привлекающее сонмище мух. Посмотрим, много ли останется от твоей храбрости, когда трупные личинки будут пожирать их тела, а сладостный запах гниения коснется твоих ноздрей. Посмотрим, как ты будешь смеяться надо мной, когда я насажу их головы на пики, и вороны выклюют их мертвые глаза, а в пустых глазницах заведутся черви. Думаю, для тебя это будет слишком, девочка Бобби. Думаю, что в тот же момент ты исчезнешь, и я взгляну на ваш мир твоими глазами.

— Как говорил мой старик-отец: “Слова дешевы, а виски стоит денег!”.

Удивительно, но при упоминании моего отца поплохело даже Пеннивайзу. По его разрисованной нечеловеческой роже трудно было что-то определить, но на мгновение он отшатнулся, и в глазах его отразился страх.

— Он не поможет тебе, девочка Бобби, ведь он не знает, что опасность для него будет исходить от тебя самой. Вряд ли он будет готов к нападению, когда твоя рука вырвет из груди его сердце.

— Слушай, Пенни, мне кажется, мы не с того начали, — сказала я. — Давай попробуем еще раз. Давай попытаемся поговорить, как цивилизованные люди. В смысле, как цивилизованная женщина с не в меру агрессивным клоуном. Чего тебе от меня надо, если конкретно?

— Ты хочешь со мной договориться, девочка Бобби?

— Иногда мне кажется, что переговоры у меня в крови.

— Не выйдет, девочка Бобби, — сказал он. — Все, что мне от тебя нужно, я возьму сам.

Я подумала, а что, если тот голос, который подначивал меня броситься на мужика с ножом, на самом деле принадлежал Пеннивайзу? Если то, что он несет, это не просто воловья чушь и детские страшилки, а настоящий его план, и он уже начал проникать и в другую мою реальность?

Что если Пеннивайз отнюдь не является плодом моего подсознания, которое таким способом хочет мне что-то сказать, если он реален, если он на самом деле там? То есть, тут?

Страха все еще не было, но чертовому клоуну удалось заронить в мой разум сомнения. С другой-то стороны, теперешней версии меня оставалось жить всего несколько дней, так чего я теряю?

***

Даже самый продуманный план (а мой таким не был) может обрушиться на стадии исполнения. Немногие наши замыслы достойно выдерживают проверку практикой, большая часть утлых лодок или белоснежных яхт наших мыслей разбивается о безжалостные рифы реальности.

Или как-то так.

Этой сентенцией я плавно подвожу вас к мысли, что я снова получила по морде.

Щелкнул замок, скрипнула начавшаяся открываться крышка багажника, и я выпрыгнула, как чертик из табакерки, целясь головой в лицо Дона.

Как чертик на сломанной пружине из чертовски старой табакерки.

Моей неудаче сопутствовали два фактора. Во-первых, пространство багажника было слишком стесненным и не позволило мне занять идеальную стартовую позицию. А во-вторых, я неверно рассчитала место, где должен стоять поднимающий крышку здоровенный мужик, и промахнулась на добрых полметра.

Причем, я заметила, что промахиваюсь, еще в прыжке, и попыталась хоть немного исправить положение, воткнув отвертку ему в шею. Но и тут что-то пошло не так, мой импровизированный стопор сместился, и полотно отвертки, вместо того, чтобы пробить шею Дона насквозь, повредив сонную артерию или яремную вену, лишь слегка поцарапало ему кожу.

Я упала на обочину, быстро вскочила на ноги и развернулась к ним лицом, и даже умудрилась при всем при этом не выпустить из руки баллонный ключ, но битва уже была проиграна.

Дон потер шею и изумленно посмотрел на измазанные кровью пальцы. Кайл тоже выглядел удивленным. Похоже, они думали, что сломали меня еще в прошлый раз и совершенно не ожидали подвоха.

Кайл вытащил пистолет, который держал за поясом сзади.

— Брось железку, — сказал он.

Солнце уже почти зашло, но было еще достаточно светло. Багровеющие небеса, бесконечные поля кукурузы… Шанс сбежать или просто хорошее время для того, чтобы умереть?

Я швырнула баллонник ему в лицо (и, кажется, попала), а сама бросилась бежать в поле. Кукуруза еще не достигла высоты человеческого роста, и затеряться в ней было невозможно, но я надеялась, что они не станут стрелять мне в спину, потому что их Пророк этого не одобрит.

Стрелять они не стали. Вместо этого бросились следом.

Может быть, у меня и были какие-то шансы, если бы у меня была обувь. Но босиком по полям хорошо только бродить, особенно если ты натура романтичная и любишь собирать росу со стебельков цветов, плести веночки и делать пафосные селфи.

Я наступила на острый камень, сбилась с шага, запнулась о какой-то корень и полетела на землю. Падение было не только обидным, но и фатальным — оно катастрофически замедлило темп и сожрало все те несколько секунд форы, что у меня были. Я только поднялась на ноги, как сильный удар в спину повалил меня обратно.

— Я бы избил тебя по полусмерти, — сообщил мне Кайл, потирая ссадину, оставленную баллонным ключом на его лице. — Но Пророк будет недоволен.

— Слава Пророку, — прошипела я.

Он схватил меня за волосы и потащил к машине. На глазах выступили слезы. Боль, унижение, бессилие. Может быть и хорошо, что следующая я ничего этого не вспомнит.

Мы уже подошли к машине, когда я вцепилась здоровой рукой в его волосатое запястье и ударила его гипсом под колено. Это была уже не попытка сопротивления, я понимала, что оно бесполезно.

Это был манифест. Знак, который должен был им сообщить, что я не собираюсь сдаваться до самого конца. И пусть они лучше прикопают меня в этом кукурузном поле… Так будет лучше для них.

Интересно, моя эта мысль или Пеннивайза?

— Сучка, — равнодушно сказал Кайл и приложил меня головой о бампер. — Но все-таки не ведьма.

— Моя бабушка бьет сильнее, — сообщила я, борясь с потемнением в глазах. Кровь из рассеченной брови снова заливала лицо.

Кайл намотал мои волосы на кулак, и я поняла, что сейчас он повторит попытку.

И это странным образом разблокировало воспоминания о другом здоровом мужике, который наматывал мои волосы на кулак и бил меня по лицу. Это было в Городе, я сидела в его машине и, кажется, на мне были наручники, а он собирался сделать что-то очень плохое, и мне тогда казалось, что выхода нет, вот как его нет прямо сейчас.

Может быть, это и было то происшествие, которое люди из ТАКС окрестили автомобильной катастрофой? Может быть, тогда со мной случилось что-то ужасное, что я предпочла забыть?