И в Бергамо придет весна

И ещё говорят: «Смотри вперёд, найди смысл жизни…» Словно этот так просто: взять и найти какой-то смысл во всем этом.

А может, убеждая меня, что всё будет хорошо, они таким образом убеждают себя? Хотела бы я найти ответы на все эти мои вопросы. Но не могу.

Ухожу на кухню и пока пью кофе, наблюдаю через открытую дверь в гостиную за моей мамой. Она занимается йогой. Плавными движениями не спеша меняет позы, спокойно глядя перед собой, а потом закрывая глаза и сосредотачиваясь на своих ощущениях. И я вижу, что еле заметная улыбка на её губах – искренняя, а её тихая и безмятежная радость – неподдельная. Она действительно наслаждается тем, что чувствует, и не испытывает никакой тревоги или дискомфорта в своей жизни. «Как у неё это получается?» – недоумеваю я.

Закончив завтракать, выхожу в гостиную и плюхаюсь на диван.

– Может, присоединишься ко мне? – спрашивает меня мама.

Молча мотаю головой и смотрю за окно. Моего соседа я не видела со вчерашнего утра. И если вчера он не выходил по причине дождя, то сегодня-то утром мог выйти. Погода была безветренная, теплая, солнце уже встало и проглядывало сквозь рассеивающиеся облака. Самое то выйти подышать свежим воздухом на балкон.

И продолжая смотреть за окно, снова ловлю себя на мысли, что стоит мне подумать о соседе, как у меня сразу же поднимается настроение, словно кто-то заряжает давно севшие во мне батарейки.

– Ты права, мам. Пожалуй, я к тебе присоединюсь. Где у тебя второй коврик?

– В шкафу, в кабинете Диего.

Прохожу мимо кухни, где вижу моего отчима, который взялся что-то готовить. «Да, сегодня воскресенье же. Он что-то вкусненькое придумает для нас». Что мне нравилось в моем отчиме, так это то, что он готовил получше любого повара. И по воскресеньям он всегда старался устроить нам какой-нибудь вкусненький сюрприз.

Зайдя в кабинет Диего, я открыла шкаф и, найдя там коврик для занятий йогой, уже было направилась к двери, как вдруг мой взгляд упал на свернутую газету, что лежала на кресле, наполовину прикрытая пледом. По оформлению страниц я узнала её – это была местная газета, что печаталась в Бергамо. Но что меня поразило на этой странице, так это малюсенькие фотографии людей. Одна к другой, словно из них составили пазл. Я вытащила газету из-под пледа и мгновенно почувствовала, как пол уходит у меня из под ног. Это некрологи! Словно ошпарившись, я швырнула газету на прежнее место и уже было повернулась к двери. Но что-то остановило меня. Любопытство? Не знаю.

Когда у нас три недели назад закрыли все школы и я позвонила своей однокласснице, чтобы уточнить у неё домашние задания, а в ответ она мне сказала, что у неё только что умерла бабушка, я искренне выразила ей мои соболезнования и перезвонила другой однокласснице. Но когда и та сказала, что ей не до уроков, потому что у неё умер дедушка, я почувствовала, что что-то огромное и чёрное накатывается на меня. Я больше никому не звонила. Я перестала просматривать в соцсетях посты в аккаунтах своих друзей, перестала смотреть телевизор и была рада тому факту, что и мама попросила Диего не смотреть при нас новости, а газеты, которые он покупает, держать только у себя в кабинете. Мы с мамой отключились от внешнего мира: она, чтобы сосредоточиться на ребенке и сохранять душевное спокойствие, я – чтобы больше не слышать, что у кого-то из моих знакомых или друзей умерли близкие. Да, мы отключились от внешнего мира, но сирены машин скорой помощи мы выключить не могли.

Я подняла с кресла газету с напечатанными на последней странице некрологами и развернула её. На весь лист – мелкие фотографии людей. Многие некрологи без фотографий, только тексты. Рассматривая фотографии, поняла, что ищу знакомые лица. И я увидела! Увидела его. Это был водитель нашего школьного автобуса. С тех пор как я поступила в лицей, я его больше не встречала. Но я, конечно же, не забыла этого никогда не унывающего мужчину, который часто по дороге к школе шутил с нами.

Дрожащими руками я перелистнула лист, открыв предыдущую страницу. Те же самые некрологи! Я стала листать ещё и ещё. Одиннадцать страниц некрологов! У меня потемнело в глазах, и швырнув газету на кресло, я выбежала из кабинета Диего. Но в коридоре я остановилась: «Мне нельзя к маме!» Юркнув в ванную комнату, я постаралась отдышаться. «Так, успокойся, дорогая. Маме нельзя волноваться», – уговаривала я себя. Я открыла кран и стала умывать лицо холодной водой. Мне стало лучше. Успокоившись немного, я присела на краешек ванной.

«Но почему?! Почему же столько людей умирает? Ведь папа и Диего говорят, что в нашем госпитале самое новейшее оборудование, что он – один из лучших в Европе! И вон он огромный какой, там столько врачей работает. Почему в Китае ничего подобного не произошло, а у нас столько людей умирает?» Надо мне Диего расспросить, что происходит. Но как мне сделать, чтобы мама не услышала?

Собравшись с мыслями, я вновь вернулась в кабинет и, стараясь не смотреть на газету, взяла коврик и вышла.

«Мама не зря занимается йогой», – мелькнуло у меня в голове. Может, мне это тоже поможет научиться контролировать мои эмоции и сохранять спокойствие, как она. Принужденно улыбнувшись маме и развернув на полу коврик, я постаралась заставить себя забыть то, что только что видела. Если бы это было так просто! Тревожное ощущение от того, что что-то вышло из под контроля в нашей размеренной, привычной и такой стабильной жизни, не покидало меня. Словно понимаешь, что оступился и начинаешь катиться под гору, но зацепиться не за что. А внизу пропасть. Её не видно, но ты знаешь, что она там. И продолжаешь скользить вниз.

Я встряхнула головой, стараясь отогнать от себя эти беспокойные мысли. «Делай, как мама», – приказываю сама себе и, сосредоточившись на музыке и повторяя мамины движения, я с облегчением понимаю, что дышу всё ровнее и ровнее. Ощущение умиротворения наполняет меня вместе с музыкой, которая своей волшебной мелодией окутала комнату. Успокаиваюсь постепенно. Дышу медленнее и чувствую, что тревога уходит. Меняю очередную позу вслед за мамой, и невольно мой взгляд снова останавливается на окне. Тут же испытываю легкое разочарование, заметив, что балкон моего соседа всё ещё пустой.

– Зачем прикидываешься, что хочешь позаниматься йогой? – улыбнулась мама. – Отнеси ты коврик на место, а возьми стул и сядь у окна. Так лучше видно будет.

Я резко повернулась к ней. Мои глаза, видно, настолько округлились, когда я в буквальном смысле слова уставилась на неё, что моя мама не выдержала и негромко рассмеялась. Чем и вызвала любопытство Диего, который тут же вышел к нам из кухни и, глядя на смеющуюся маму, с улыбкой спросил:

– Поделитесь веселой новостью.

– Это наше, женское, – быстро проговорила моя мама, за что я взглядом поблагодарила её.

А когда Диего вновь ушел, заговорщицки проговорила:

– Ну рассказывай. Шила в мешке не утаишь.

– А что рассказывать?

– Это тот, что на гитаре играл?

– Откуда ты знаешь кто там на гитаре играл?

– В окно видела, как ты на балконе слушала его.

Мне стало не по себе: «Она видела мои слёзы?» Но вслух я проговорила:

– Рассказывать нечего. Симпатичный парень. Хорошо играет на гитаре. Ничего особенного.

– Ну раз ничего особенного, то чего ты, как караульный, заступила на свой пост с утра?

– Мама, – запротестовала я, но не обижаясь на неё. Мне и хотелось, и не хотелось поделиться с нею всеми моими переживаниями. Но тут по комнате мелькнул солнечный зайчик, который отразился от открытого кем-то окна в соседнем доме. Я вскочила на ноги. Да, это был ОН! Мой сосед вышел на балкон.

Видя мою реакцию, моя мама снова тихонько рассмеялась.

– Ну иди, иди, что ждешь-то?

Я пулей выскочила в коридор, но стоило мне сорвать с вешалки куртку, как неожиданно возникшие в душе сомнения охладили мой пыл. «Если сразу выскочу, подумает, что я его и вправду караулю у окна… Хотя… Пусть себе думает. Что я буду строить из себя неизвестно что?»

Что это было такое «неизвестно что», я даже не стала задумываться. Я чувствовала, что увидеть его было моё самое искреннее желание, а значит, нечего прикидываться и делать вид, что мне этого не хочется.

На этот раз он сразу заметил моё появление. Облокотившись о перила, он отвлеченно смотрел по сторонам, но, увидев меня, тут же сделал легкий взмах рукой. И улыбнулся.

«Ну зачем у него такая сногсшибательная улыбка?! Так, дыши, девочка, дыши, приходи в себя». Мой внутренний голос, подтрунивающий надо мной, развеселил меня. Я помахала в ответ. И не сводила глаз с него. Несколько секунд мы просто стояли и пялились друг на друга, а потом вновь рассмеялись, как вчера.