И в Бергамо придет весна

– Если б у нас был ещё и тортик сегодня, – мечтательно проговорила мама.

– Не проблема. К следующему воскресенью куплю всё, что нужно для торта, – непринужденно ответил Диего.

И тут вдруг что-то в один миг разрушило магию беззаботной атмосферы. Словно хрупкий стеклянный купол, накрывавший нас и защищавший от внешнего мира, разбился. Разбился, как в замедленной съемке, плавно и беззвучно.

И мы тут же поняли, почему он разбился. Во время обеда мы говорили только о прошлом. Не о настоящем, не о будущем. А о прошлом. О ТОЙ жизни. Которая была. Была, но не вернется. И стоило Диего заговорить о следующем воскресенье, как нас из сказочных воспоминаний прошлого выбросило в реальность настоящего. Мы не озвучили эти наши мысли. Но мы поняли, что думаем об одном и том же.

Мама попыталась спасти атмосферу и улыбнулась.

– Возможно, к следующему воскресенью и вправду понадобится торт. Ведь срок-то у меня – к концу недели.

– Уже?! – испуганно спросила я. В одно мгновение передо мной пронеслись картинки, мелькающие одна за другой. Как Диего увозит маму на машине в роддом. Как её там встречают акушеры в этих белых скафандрах. Как на маму одевают маску, кладут её на покрытые белой тканью носилки и увозят… увозят неизвестно куда. Я почувствовала, как у меня холодеют руки.

Мама встала из-за стола, подошла ко мне и обняла. Её голос, спокойный уверенный голос повторил мне ту же самую фразу, которую она мне не раз говорила в последние дни.

– Не переживай. Всё будет хорошо. – А потом ещё раз повторила, глядя мне в глаза и произнося слова с расстановкой: – Всё… будет… хорошо.

Это подействовало. Я попыталась улыбнуться, и мы обнялись. Крепко-крепко.

– Ну, кто моет посуду? – с принужденной улыбкой сказала я, пытаясь показать моей маме, что я уже больше не волнуюсь.

Когда мы убрали стол и помыли посуду, мама усадила меня рядом с собой на диван и, словно моя самая лучшая подружка, заговорщицки сказала:

– А теперь расскажи мне о нем.

– Что рассказывать? – начала отнекиваться я, хотя мне жутко хотелось рассказать ей всё-всё-всё про Маттео.

Диего ушел в свою комнату, не желая стеснять наши «женские разговоры», как он их называл. Но я позвала его. А когда он пришел в гостиную, я обратилась к нему:

– Когда Маттео узнал, кем ты работаешь, он сказал, что после окончания университета сделает запрос на Fer-GLT, потому что он ещё со школы мечтал работать только у вас.

– На кого он учится?

– На инженера. Но он не хочет проектировать оборудование, или станки, или как вы их там называете. Он не хочет работать здесь, на предприятии в Бергамо, а хочет как ты – быть техником-инженером, чтобы устанавливать ваше оборудование в разных странах. И ездить по всему миру!

– Ты разве не сказала ему, что я давно не «езжу по всему миру», а в последние годы работаю практически только в Китае?

– Нет, Маттео, конечно, знает об этом. Но всё равно. Иногда же ты бываешь и в других странах. Кто нам сувениры привез из Австралии и из России в прошлом году? – улыбнулась я, – В общем, Маттео ещё со школы мечтает делать тоже, что и ты. Забавное совпадение, не правда ли?

– Забавное, – небрежно повторил Диего и задумался о чём-то при этом.

– И возможно даже, ты знаешь его отца, потому что тот работает на фабрике, которая вам что-то там поставляет. Маттео говорит, что его отец часто ездит на ваше предприятие по работе. Потому-то Маттео так хорошо знает всё, что делается на Fer-GLT.

– На какой фабрике работает его отец?

– Не помню названия.

– А зовут как?

– Ой, тоже не помню, – улыбнулась я. – Но фамилия у них Бальди.

– Что-то знакомое. Может, если вспомнишь имя, то и я вспомню.

Немножко перед ужином и даже после мы снова вышли с Маттео на балкон и болтали, болтали не переставая по телефону. Порой даже перебивая друг друга в нетерпении высказать свои мысли по тому или иному вопросу. Единственное, что заставляло нас делать паузы – это периодически оглушающие нас сирены. Мы умолкали, ожидая когда они стихнут, а потом продолжали дальше наш разговор, словно негласно договорившись между собой, что обсуждать происходящее в нашем городе – это табу. Мы не хотели говорить об этом. Категорически не хотели.

Как и в беседе с мамой и Диего за сегодняшним обедом, мы в основном обсуждали наше прошлое. Один раз только мы упомянули про настоящее. Я поинтересовалась, почему он выходит на балкон в джинсах и кроссовках, а он усмехнулся, когда услышал, что я подумала сначала, что он хочет показать какой он модник и поэтому надевает кроссовки, а не домашние тапочки. Причина оказалась слишком банальной. Маттео давно не живет со своими родителями, и у них в доме просто нет ни тапочек его размера, ни подходящей ему домашней одежды, потому что он намного выше своего отца и своего младшего брата.

– А из миланской моей квартиры я приехал без вещей. Даже зубную щётку не взял. Кто бы знал, что всё это так надолго будет?

Это упоминание про тапочки и зубную щётку было единственной фразой в течении всего нашего разговора, которая имела отношение к тому, что со всеми нами случилось в эти дни.

Часов в девять вечера мы с неохотой решили, что пора прощаться. Становилось слишком холодно, даже несмотря на то, что одеты мы были в куртки. Мы, конечно, могли бы продолжить болтать и дома, в теплой комнате. Но нам как-то даже не пришло это в голову. Необычность разговора на балконе мы не хотели менять на банальный разговор по телефону внутри квартиры. Да и потом, пора уже было и заканчивать это затянувшееся на весь день знакомство. Мне, да и Маттео, наверняка тоже хотелось перед сном подумать о всём том, что с нами произошло сегодня: как так случилось, что из совершенно незнакомых соседей мы превратились в близких друзей.

Лежа в моей постели я подумала о том, что мне казалось, что этого парня я знаю всю жизнь, с самого детства. Мы родились в соседних городах, всего лишь в семи километрах друг от друга. Возможно даже, что наши жизни и пересекались когда-то, как это произошло с отцом Маттео и с Диего. Бергамо не такой уж большой город всё-таки.

Не знаю, сколько времени я пролежала в темноте, думая о моем соседе, но в какой-то момент я поняла, что не засну. Я встала и взяла телефон. Там мигало новое сообщение. Открываю и читаю: «Жду тебя в парке». У меня перехватило дыхание. Тихонько одевшись, чтобы не разбудить маму и Диего, я вышла на улицу. Было холодно и пустынно, но я не чувствовала холода, а быстро добежала до парка, который был по другую сторону проспекта. Там был Маттео. Он ждал меня, прислонившись к толстому стволу старого дуба. С замиранием сердца я пошла к нему навстречу.

Вдруг совсем рядом громко завопила сирена скорой помощи. Я в ужасе оглянулась и… увидела, что лежу в своей комнате. «Это был всего лишь сон!» – чуть не плача от разочарования, поняла я. По стенам и потолку сквозь полупрозрачные шторы бегали ярко-синие лучи. Скорая помощь мне не приснилась. Сирена была уже выключена, но мигалки включены. Я тихонечко встала и подошла к окну. Внизу, на обочине дороги, напротив нашего подъезда стояла машина скорой помощи. Двери были закрыты, никого не было видно. Только тёмный силуэт водителя в кабине. Машина стояла в тишине и освещала ярко-голубым мигающим светом стены домов по другую сторону улицы.