I wanna see you be brave

— Вероятно, нет, — произносит парень.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я, выходя из-за спины Четыре.

Нужно остановить то, что бы тут не собралось начинаться.

— Джексон, — парень переводит взгляд на меня.

Я замечаю, что он не просто симпатичен, он действительно красив. Я бы даже сказала, идеален. Я никогда раньше не видела таких черт лица. Он даже и на человека толком не похож, скорее, скульптура, или произведение искусства. Подхожу к нему и встаю за его спиной, так же, как и стояла рядом со Стайлзом. Джексон выше меня на две головы. Я хватаю его за плечи и слегка надавливаю пальцами на мышцы. Они оказываются крупнее, чем я думала. Довольно странно, учитывая тот факт, что он бывший правдолюб.

— Расслабь плечи и спину, Джексон, но ноги удерживай в жёсткой позиции, а иначе тебя отбросит после выстрела, — произношу я как можно твёрже. — И сделай милость, больше никогда не трогай меня, а иначе я тебе пальцы на руках отстрелю, каждый по очереди.

Прохожу дальше мимо Трис и Кристины. Поправляю позу последней, осторожно толкая её коленом в голень, чтобы та пододвинула ногу ближе ко второй.

Неофиты, один за другим, тратят все патроны в барабанах и опускают оружие. Четыре говорит им положить пистолеты обратно на стол. Я вижу, как их руки дрожат от напряжения и возбуждения, когда они подходят к друг другу, чтобы обменяться впечатлениями. Улыбаюсь. Стайлз закатывает рукава своей новой чёрной водолазки и хлопает Скотта по плечу.

Юноши смеются.

В обеденном зале мы с Четыре снова занимаем свой любимый стол с самого края комнаты. В этот раз Скотт, Трис, Кристина и Уилл сидят за отдельным столом. Я вижу, как Стайлз подсаживается к Лидии, которая расположилась особняком, и спустя некоторое время они вместе присоединяются к другим ребятам.

Четыре ковыряется вилкой в своём пюре, обваливая в нём кусок курицы.

— Спускайся уже оттуда, где ты застрял, парень, — я толкаю его в бок локтем.

Четыре вздрагивает и переводит взгляд на меня. Я отчётливо могу различить в нём волнение.

— В чём дело? — спрашиваю я.

— В Максе и Эрике, вероятно, — отвечает мне другой голос.

Кто-то ставит передо мной тарелку с большим куском шоколадного торта, который я так люблю. Я поднимаю голову и вижу знакомое лицо с вечной густой щетиной и до странности одновременно грустными и серьёзными каре-зелёными мутными глазами.

Дерек Хейл, ещё один лидер Лихости. Он тренировал неофитов-лихачей в то время, когда нас, неофитов-переходников, тренировал Амар. Я улыбаюсь ему, и он улыбается мне в ответ.

— В смысле? — спрашиваю я уже тогда, когда он садится напротив нас и начинает поедать куриные крылышки.

— Ты же знаешь, что лидеров Лихости пять именно потому, что мы принимаем решения голосованием, — Дерек тяжело вздыхает и отодвигает тарелку от себя. Вытирает пальцы от джинсы, игнорируя салфетки и все санитарные нормы, как он обычно это делает. — По крайней мере, раньше решали. Сейчас что-то происходит … И я не знаю, что именно. Никто, вообще-то, не знает. Макс и Эрик, они изменили уже семьдесят процентов правил инициации, и это, как мы с Четыре и Амаром думаем, только начало.

Вилка с кусочком торта на ней замирает на полпути ко рту. Я вспоминаю собственную инициацию — в первый день мы изучали основы рукопашного боя на грушах. Никто и не думал давать нам в руки оружие, тем более револьверы. Первый раз я нажала на курок спустя две недели после того, как спрыгнула в Яму.

— Именно поэтому я и отказался работать с ними, — произносит Четыре, и я перевожу на него взгляд. — Макс звал меня стать пятым лидером.

— Что? Почему ты мне не сказал? И что значит пятым? Разве их уже не пять?

— Ему было запрещено говорить, — отвечает Дерек. Он наклоняется вперёд, и я делаю то же самое. — Потому что сейчас нас только четверо — Макс, Эрик, я и Амар. Тимоти мёртв.

Ощущение, будто бы из моих лёгких высосали весь кислород. Я хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

— Мёртв? — переспрашиваю я. — Как давно? И почему это держат в секрете?

Дерек пожимает плечами. Я не знаю, пытается ли он скрыть что-то от меня, или же сам не в курсе событий. Я вспоминаю рыжие кудри, обрамляющие лицо Тимоти, его веснушчатый нос и ямочку на подбородке. Он был на четыре года старше меня, однако, всегда общался со мной на равных. Плюс Лихости — мы не делимся на детей и взрослых, мы делимся на опытных и новичков.

Я опускаю взгляд на торт. Впервые в жизни мне не хочется есть.

— Эрик и Макс, они задумали что-то страшное, — произносит Дерек. — И пока мы подчиняемся им — есть шанс, что мы не уйдём вслед за Тимоти.

Тимоти был переходником из Товарищества, я помню его ещё с тех времён, когда он носил красную рубашку и жёлтые короткие штаны. У него был красивый голос, я вспоминаю песню, которую он пел в саду в то время, пока остальные собирали яблоки. Там было что-то о Боге … Что-то о людях, которые верят.

— Я никому не скажу, — произношу я, вероятно, именно то, что Дерек хочет от меня услышать.

Однако я не вижу на его лице недоверия.

— Я знаю, — говорит он.

Я поворачиваю голову на Четыре, он, в свою очередь, смотрит на ребят-переходников. Я ловлю на себе взгляд Стайлза и хочу ему улыбнуться, но не могу. Эрик и Макс что-то задумали, и, похоже, это что-то касается инициации. Мой брат проходит инициацию, а значит, он в потенциальной опасности.

После обеда Четыре ведёт переходников в тренировочный зал. Он даёт короткие наставления по поводу техники рукопашного боя, пока я записываю имена ребят на доске для обозначения рейтинга. Вытираю ладони, испачканные мелом, о штаны, стягиваю резинку с кисти и завязываю волосы в тугой узел. Хлопки, обозначающие столкновение рук и ног с твёрдой поверхностью груши, разносятся по всему залу. В этот раз я решаю никому не помогать, чтобы не провоцировать новых конфликтов, и лишь встаю у стены, скрестив руки на груди. Слежу за тем, как Стайлз наносит несколько неумелых ударов рёбрами ладоней по груше и тяжело выдыхаю. Он безнадёжен. Если стрелять у него получилось хотя бы с пятой попытки, то рукопашный бой явно не его сильная сторона.

Вижу, как Четыре подходит к Трис и прижимает ладонь к её животу. Что-то шепчет ей на ухо, а затем идёт дальше. Трис бросает быстрый взгляд ему вслед, прекращает бить грушу и замирает, словно очарованная чем-то. Спустя некоторое время она снова начинает отрабатывать удары. Хмыкаю, думая о том, что большинство девушек-лихачек именно так реагируют на Четыре. По их меркам он загадочен и задумчив, что приравнивается к сексуальности.

Затем Четыре идёт к Стайлзу. Он хватает его за кисть, останавливая, когда тот собирается наносить новый удар. Встаёт перед ним и делает несколько показательных движений, а затем просит его повторить. Стайлз неуклюжий и нескладный, и я вижу, как Лидия, что тренируется у соседней груши, смеётся.

Единственный, у кого, кажется, получается всё с первого раза и практически профессионально — это Джексон. Он наносит груше точные и сильные удары, и мне кажется, что ещё чуть-чуть, и она лопнет. Надеюсь, у Четыре хватит ума не ставить его в пару со Стайлзом.

Краем глаза замечаю, как кто-то подходит ко мне, и оборачиваюсь — это Дерек. Я всегда удивлялась, откуда в его походке столько уверенности, словно он всегда знает, чего хочет. Юноша суёт руки в карманы, и, когда останавливается возле меня, встаёт боком, упираясь плечом в стену.