И жили они долго и счастливо

Баюн позвонил снова, Кощей снова сбросил и вопреки своей воле заволновался, и пока ответчик, отказавшийся от представителя в пользу раскрытия своих недюжих актерских талантов, заламывал руки, рассказывая, как чудовищно несправедливо обошелся с ним истец, быстро набрал Василисе сообщение: «У тебя все хорошо?»

Сообщение было прочитано сразу, но ответ так и не пришел. «Да или нет?» успел напечатать Кощей, прежде чем пришел его черед задавать вопросы. Она снова прочитала и снова не ответила. Ответчик возопил что-то глубоко патетическое на тему неуважения к суду и к сторонам со стороны адвоката Константина Кощеева, который, видите ли, вместо того, чтобы уделять внимание им, пялится в телефон, и Кощей, подавив в себе всколыхнувшееся желание убивать, попросил объявить перерыв.

На лестничной площадке никого не было, и первым делом Кощей позвонил Василисе, и, кажется, перестал дышать, когда она сбросила звонок. Тогда он набрал Баюна.

— Царь мой, — без всякого подобострастия начал кот, и Кощей ощутил, как к горлу подкатила волна тошноты. — Полагаю, здесь необходимо твое присутствие.

— Василиса в порядке? — рявкнул Кощей.

— Она жива и здорова, — вздохнул Баюн. — Как приедешь, сначала зайди ко мне.

Никогда еще Кощей так сильно не ненавидел противную сторону, как в тот день, и, наверное, что-то все же промелькнуло в его глазах, всколыхнув в ответчике инстинкт самосохранения, поэтому судебное заседание удалось быстро отложить.

В конторе Кощей был через двадцать минут, ноги несли в сторону Василисиного кабинета, но он заставил себя остановиться и послушать Баюна. Тот не язвил и не источал яд, но и без того было ясно, что случилось что-то серьезное. И если он сказал сначала зайти к нему…

— Где Василиса?

Кощей ворвался в кабинет, ожидая увидеть там как минимум военный совет, но Баюн был один.

— Лекция у Василисы, — задумчиво мурлыкнул Баюн. — Послушай меня и постарайся не волноваться. Она тебя не помнит. Совсем. Она абсолютно уверена, что ни разу не встречала тебя с тех пор, как вышла из Леса по эту сторону.

Сердце Кощея пропустило удар, на место страха пришел гнев.

— Ты со мной шутки шутить вздумал?

— Если бы, — вздохнул Баюн, и Кощей почувствовал, как оборвалось что-то внутри. — Более того, она, скажем так, настроена по отношению к тебе враждебно. Примерно так же, как было, когда я первый раз объявил, что нанимаю тебя консультантом, только в этот раз со свойственными ей нынче уверенностью и независимостью.

— Что за бред? — выдохнул Кощей.

— Я не знаю, — честно ответил Баюн.

— Я должен…

— Подожди окончания пары, я вызову ее в кабинет, она…

— Баюн.

В кабинете внезапно стало значительно холоднее. Настолько, что стоящий на подоконнике мирт покрылся едва заметным инеем. Тени неспешно потекли к ногам своего хозяина. Над головой его стала вырисовываться ветвистая корона…

— Пр-р-равильно, — снова замурчал Баюн и добавил, растягивая для пущего эффекта гласные, — давай, устрой тут апокалипсис местного масштаба, это несомненно добавит в глазах Василисы очки в твою пользу.

Кощей заставил себя глубоко вздохнуть. Потом еще раз.

— Ты издеваешься? — прошипел он. — Забыл, кто я?

— Я никогда не забываю кто ты, — спокойно ответил Баюн, мирт на окне дрогнул, скидывая с себя ледяное крошево, и с негодованием распушил листья. — О царь подсолнечного царства, я может быть и хотел бы забыть, да кровь не дает. А теперь слушай меня. Василиса сегодня с утра пришла ко мне в кабинет и устроила скандал, потому что кто-то гадко пошутил над ней, повесив ночью на дверь ее кабинета табличку с твоей фамилией, и когда я по привычке назвал ее Кощеевой, она… — Баюн оскалил клыки, давя неприятное воспоминание. — В общем, она отреагировала на это не очень хорошо. И тогда я спросил, что по ее мнению должно быть написано на двери. И слово за слово мы выяснили, что она уверена, что тебя в ее жизни нет и не было. Все остальное за прошедшие двадцать лет она помнит, но тебя — нет. Очень избирательно. Понятия не имею, что это: порча, заговор, проклятье… И как снимать — тоже. Василиса отказывается верить, что вообще могла подпустить тебя к себе ближе, чем на несколько метров. Я позвал Варвару, но… У нее случилась истерика. Кричала, что мы издеваемся над ней. Уж не знаю, что вы там в прошлом не поделили, но видимо, для нее это было существенно.

Баюн встал с кресла, в один прыжок пересек кабинет и достал из шкафа два бокала и бутылку с чем-то темным.

— Выпей, — предложил он.

— Не пью, — тряхнул головой Кощей.

— Это валерьянка, — криво усмехнулся Баюн, демонстрируя клыки. — Тебе сейчас как раз.

— Я хочу видеть жену.

— Да пожалуйста, только когда она будет пытаться выцарапать тебе глаза, меня на помощь не зови, мне части моего тела пока что дороги и не только как память.

Кощей помолчал немного, а потом позволил себе рухнуть в кресло для посетителей. В отличие от мягкого вольтеровского кресла Баюна это было деревянным и явно позаимствованным из подвалов святой инквизиции, но Кощей не обратил внимания. Трон в его замке был куда жестче.

— Настолько плохо? — спросил он.

Баюн вздохнул. За последние пару веков они редко разговаривали как друзья, которыми никогда впрочем и не были, но сейчас коту вдруг вспомнился широкий темный пустой двор, тишина и холод парадных зал, ледяное дыхание подвалов. Кощеев замок был стылым гиблым местом, и он коротал в нем века, захлебываясь в своем одиночестве, позволяя холоду стен проникнуть внутрь, выстудить кровь, отравить себя. Когда-то давно Кощей любил остановиться возле Баюнова столба и поговорить. Он возвращался из дозора перед рассветом, и кот привык к нему, перестал бояться, хотя кровь кричала и требовала растечься лужицей перед ногами того, кто мог раздавить его, просто подняв бровь. А потом что-то случилось, и Лес стал открывать тропы в другой, ранее неведомый им мир, и по ним пошли те, кому было скучно, или мало, или кто просто быстро сообразил, как использовать эту возможность в своих целях. И в день Великого совета Лебедь собрала их всех и сказала, что исход должен быть проконтролирован, что нельзя наводнять человеческий мир без правил. Она поделила территорию, поставила во главе каждого куска своих ставленников, и там, где были несогласные, лихо орудовал меч Гвидона и тридцати трех его верных богатырей во главе с Черномором.

Кощей не явился на Совет. Он отказался вести переговоры с Лебедью. Ходили слухи, что она сама спускалась в Подсолнечное царство, но Баюн всегда думал, что это просто домыслы. С другой стороны, удалось же ей договориться с Полозом… Тех, кого Лебедь не могла одолеть, она предпочитала держать в союзниках.

Кощей в этом мире не показывался, Баюн был занят своей новой должностью, в Нави больше не появлялся, и понятия не имел, что Кощей бывает здесь, пока однажды его царь совершенно спокойно не зашёл к нему в кабинет и не положил на стол свидетельство о смерти. «Томилин Федор Адамович», — прочитал Баюн.

— Я тут умер недавно, — обронил Кощей так, словно в последний раз они виделись вчера, а не пару столетий назад. — Теперь надо бы воскреснуть.

— Что ж ты своими связями не воспользовался? — буркнул Баюн.

— Нужно воскреснуть без концов в человеческом мире, — спокойно пояснил Кощей.

— Лебедь узнает…

— Оно и к лучшему, — улыбнулся Кощей. — В конце концов, я на ее территории, пора поздороваться.

Баюн так и не понял, отчего пора пришла именно тогда. По своим связям он узнал, что Кощей все это время проработал в прокуратуре в Санкт-Петербурге и получил в криминальном мире прозвище Палач. Однако переехав в Сибирь, он с этим завязал и открыл частную практику в качестве представителя по гражданским делам. Все это выглядело странно, но особо думать об этом было некогда. Дел у Конторы становилось все больше и больше, а сотрудников отчаянно не хватало, и когда через год им срочно понадобился консультант по темной магии, Баюн рискнул спросить должок, а Кощей неожиданно легко согласился. Коту даже на мгновение показалось, что он ждал этого. А дальше все было тяжело и просто одновременно. И вот теперь…

Василиса вошла в кабинет с высоко поднятой головой и посмотрела на Кощея с таким омерзением, что Баюну, в принципе жалости не ведающему, наконец удалось испытать это чувство. Кощей подскочил.

— Я бы вас оставил, — вздохнул Баюн и уселся в свое кресло, — да боюсь, вы друг друга поубиваете.

— Мне тут сказки рассказывают, — холодно и резко начала Василиса, прожигая Кощея немигающим взглядом, — будто мы с тобой женаты. И я очень надеюсь, что сейчас ты прекратишь этот фарс, и мы больше никогда не увидимся.