И.О. Злой Королевы

Вернув дар, она бы попросту разнесла бы замок Дун. Так мне, по крайней мере, казалось. Уж я-то точно поступила бы так на ее месте, после той истории с хрустальным гробом и серебряными цепями. Ну, возможно, замок бы и не сносила, а террор точно бы ввела. И Белоснежке не поздоровилось бы, и Раулю. А что сделала я на ее месте? Спряталась в норке.

Сижу вот на чердаке, гляжу на прекрасный вид из совиного окошка. Транслирую зеркалу свои эмоции, состоящие в основном из разочарования и тревоги. На язык просится песня о черном Вороне. Кстати, воронья вблизи Вайсдана заметно прибавилось. Их карканье угнетает. Учитывая, что в местных реалиях их появление почему-то знаменует всякие склоки и неприятности, позитива в нашу жизнь они не добавляют. Правда, вспоминается герб на луке и кинжале: роза в вороньей лапе.

Мысли все чаще разворачиваются в сторону Эвейна, и зеркало вспыхивает, жадно подсасывая энергию. Знаю по опыту, если мужчина так часто заглядывает в женскую голову, он отвоевал в ней для себя местечко.

Для меня стало неприятным открытием, что самое сложное – находиться с Эйвеном рядом… физически, без возможности прикоснуться или хотя бы заглянуть в глаза. Ведь все, что видит он, видят жрецы Ордена Света.

Однако если я ступенька в социальной лесенке, переживать стоит не мне. Не сомневаюсь, что тейр Фэрэли от всей души благословит родственника, сумевшего влезть в историю Черной Моргаты, неважно, чем она завершится.

— Все готово, — девушка в зеркале выглядит уставшей. — Смотри и не отводи взгляд. Отведешь или глаза закроешь – сказке конец, восстановить картинку уже не смогу, и так по-полной в защиту вложилась. Горшок ночной рядышком поставь, пригодится.

— Зачем?

— Затем. Ну... смотри.

Горшок пригодился. Меня в него вывернуло… дважды. Но я выдержала – досмотрела до конца, окончательно сдавшись только на ванне с кровью: Белоснежка выходила из нее медленно, позволяя тяжелым красным каплям ударяться о пол с непереносимым звуком. На накинутой на плечи ткани расползались алые пятна…

А после ванны Камилле гордо зачитали отчет – сколько свежей девичьей крови для омовения сумели заготовить королевские приказники. И для особого напитка – чистой детской…

Тогда-то я не справилась – отвела взгляд и рассталась с завтраком.

Впрочем, главное я увидела. В Дун везли гномье серебро… листами, брусками, слитками… Возле зверинца возводилась огромная клетка. Драконам в еду добавили зелья для сна, а когда те очнулись, на каждом был надет ошейник из проклятого металла.

Болат и Лагайн… они ревели громче всех. Метались по клетке мимо испуганно забившихся в угол подростков, пытались прожечь решетку драконьим пламенем. Проклятое серебро выдерживало огонь… оно выдерживало ДРАКОНИЙ огонь!

Барон Дьюз проводил Камиллу на обзорную башню. Оттуда она наблюдала за метанием плененных драконов.

— И я могу им приказывать? — зачарованно поинтересовалась Белоснежка.

— Все, что будет угодно вашему величеству.

— Пусть замолчат и успокоятся! Замолчите!!!

Рев смолк. Болат некоторое время пытался противостоять темным подземным чарам, но и он устало опустил голову на каменный пол.

— Это… замечательно! — восхищенно выдохнула Камилла. — Я ведь теперь… все могу!

— Абсолютно все, — льстиво пробормотал Дьюз.

— Приказать им отложить яйца… вырастить новую стаю…

— Отличная идея, ваше величество!

— Поразить любого врага… будь это даже проклятый Орден Солнца!

— Неблагоразумно…

— Я смогу!

— Разумеется, госпожа… Но чем вы в таком случае расплатитесь с Подгорным царством? На следующую партию серебра гномы вряд ли сделают скидку… да и долго ждать придется …

— Они намекали на ничейные земли на границе у Северного Гессена. Пусть забирают.

— Родерик тейр Ардайн провозгласил себя герцогом земель вокруг Тень-Долины, и вряд ли он позволит…

— Сколько каменных домов может уничтожить один-единственный дракон за короткий полет?

— Полагаю…. Много.

— А у меня дюжина послушных зверей. Какой еще тейр Ардайн? Забудь его имя и при мне не произноси! Ты бы еще барона Холенца вспомнил.

— Говорят, он жив…

— Ненадолго.

— Замок Вайсдан…

— Замок тейр Вайсланов? — Белоснежка изменилась в лице, но, поразмыслив, тряхнула волосами. — Нет, это тоже не проблема. Скоро мне доставят тело Моргаты. Это надежнее, чем созывать Совет, обвинять Катарину в убийстве Рауля и ждать суда. Есть кое-что срочное… и я должна это сделать. Магия требует… я почти готова, — Камилла нервно сглотнула, а я вместе с ней – от подступившей к горлу тошноты. — Я не сплю и не ем… Ночью в покоях душно… магия шепчет. Она обещает… всего лишь небольшой ритуал… древний… очень древний…

— Госпожа, — барон Дьюз нахмурился. — Что вы задумали?

— Всего лишь… ужин. С Моргатой.

— Мертвой? Вы упомянули о теле…

— Ну не живой же! Она объявила себя слышащей, значит, вернула себе часть былых сил… Нет, я ее не боюсь! Больше не боюсь! Черт возьми, Дьюз, это всего лишь небольшой ритуал, о котором я прочитала в древней книге по магии: добыть сердце врага и съесть крошечный кусочек.

Что?! Хрен тебе огородный, а не мое сердце!

— Еще череп… череп нужно сохранить… вместить в него душу одного из тех древних магов… Ты знал, что их души до сих пор бродят по свету? Разумеется, нужно будет провести ритуал… пару девиц… О боги, Дьюз, ты клялся в вечной преданности, а бледнеешь, как… мальчишка. Когда все силы Моргаты будут моими… когда ее артефакты вернутся ко мне… просто представь, — заговорила Камилла, облизнув губы и еще больше побелев.

Лицо – мраморная стена, и на ней мазок алым – губы. Нет, у девушки действительно проблемы с гемоглобином. Еще немного – и превратиться в вампира, вон уже в тени держится и морщится от солнечного света.

— … представь, какой могущественной я стану… Никто больше не посмеет мне указывать. Никто.

…

— Там было еще что-то? — прохрипела я, опасаясь пока расставаться с горшком.

— Было, — сделав паузу, коротко сообщило Зеркало.

— Не тяни, скажи!

— Камилла заказала артефакт… редкий… и он… похож на меня… будет. Только вместо живой магии – мертвая внутри с проклятым золотом снаружи. Золото мощнее серебра, но оно хрупкое… однако для ее задумок ей хватит. Артефакт, способный увидеть… все… прошлое и будущее…

— Это полный… капут! — выразилась я. — Она совсем спятила?!

— Сюда идут. Выключаюсь.

— Мара! — в комнату ворвался Эвейн. — Что… ?!

— Вали отсюда! — рявкнула я. — У нас тут… конфиденциальный разговор!

— С кем?

— С ночным горшком. Нет, честно, меня тошнит, наверное, съела что-то несвежее и…

— Так я поверил! — проревел паладин и подхватил меня на руки.

Чуть не выбив ногой чердачную дверь, он понесся вниз.

Как назло, вся компания была в сборе – лущила сухую зеленую фасоль за столом. Только матушка отдыхала у огня, тихо похрапывая, да Валатик тщательно пытался слиться с медвежьей шкурой. Вообще-то, заходить в дом Маленькому Крылу не разрешалось, но после помощи в прогревании дров Клара сама его пускала – поиграть с Унциком.

— Клара! Яд! Нужно определить яд! — заорал Эвейн. — Мару отравили!

Матушка подскочила в кресле-качалке и испуганно прижала руки к груди.

— Да хватит же! Отпусти! — я забилась в руках паладина, и ему пришлось крепче сжать мои плечи. — Меня никто не травил! Я просто…

— … надышалась ромашкой?! — взревел Эвейн. — Думаешь, поверю?! Где болит? Живот? Сухость во рту? Язык покажи!

Последнее требование я выполнила с удовольствием, потом вспомнила, как что меня только что стошнило, и вывернулась-таки ужом из сильных рук, благо паладин ослабил хватку. В ванной, приводя себя в порядок, слышала, как охает Клара и Трисс с Астой пытают Эвейна вопросами. А выйдя, плюхнулась за стол и с мрачностью сообщила: