Идеальная ложь

— Я… я не знала… — пролепетала Элли. — Прости… Господи, как жаль…

— Да неужели?! — Лории шагнула к Элли. Теперь она стояла так близко, что Элли чувствовала исходящий от Лорин запах пота, видела, как влажно поблескивают ее глаза. На краткий миг ей показалось, что Лорин вот-вот ее ударит. Но вместо этого студентка лишь прошептала: — Иногда я жалею, что он меня не убил. Так было бы лучше.

Девушка решительно развернулась и побежала — на этот раз не останавливаясь и не оглядываясь.

Но если бы Лорин обернулась, она бы увидела, как Элли стоит, словно окоченев, повесив голову от стыда.

Эрин

Тогда

Кайл довозит меня до дома. К этому моменту он поддается на уговоры и соглашается встретиться завтра со мной за чашечкой кофе и рассказать, что же случилось с Лорин. Я ставлю себе на телефон напоминание, машу Кайлу на прощание рукой, после чего некоторое время хожу туда-сюда по мостовой, собираясь с духом, прежде чем войти.

Теперь мне придется жить в квартире одной — вплоть до того момента, пока у меня не появится возможность съехать.

Одной. Одной, совсем одной. Со мной лишь воспоминания о Дэнни.

Мне тридцать лет, и я уже вдова.

Мимо проезжает двое мальчишек на велосипедах. Они направляются в сторону Мейн-стрит. Один что-то сказал, и оба рассмеялись.

Может, отправиться на пробежку? Вроде бы самое время. Вымотаю себя до предела, позабуду о бедах. В лицо будет дуть ветер, развевая волосы. Пробегу пару миль и устану настолько, что смогу лишь принять душ и завалиться спать.

Я не замечаю, как у тротуара останавливается «Лексус», и обращаю на него внимание, только когда слышу, как хлопает дверца, и вижу, что ко мне идет Бен.

Ну и навороченная же у него тачка.

Мне приходит в голову, что если у кого из моих знакомых и есть деньги, которые взялись непонятно откуда, так это у Бена Митчелла.

— Сестра уехала? — спрашивает он.

Я смотрю на него во все глаза.

— Ты что, за мной следишь?

— Я бы сказал — приглядываю, — отзывается он. — Это немного другое.

— За Дэнни ты тоже приглядывал? — зло роняю я. Он конфузится, мрачнеет. — Если да, то хреново это у тебя вышло, — отвечаю за него сама. — Начальство могло бы отправить его арестовывать кого-нибудь другого. Ты со мной не согласен?

— Эрин, послушай…

— Зачем? Зачем мне тебя слушать?

— Помнишь, как мы с Дэнни брали одного мужика в Блю-Пойнт? Того самого, который завалил двух бандюганов в Бруклине.

— Это ты к чему?

Бен делает шаг назад, выставив перед собой ладони, и умоляюще смотрит на меня, всем своим видом упрашивая, чтобы я его выслушала.

Я стою, и с моих уст уже готовы сорваться жестокие, горькие слова. Стоит им прозвучать, и Бен непременно уйдет, но у меня пересыхает в горле, а ноги словно прилипли к тротуару.

— Этот мужик в Блю-Пойнте выскочил из дома… Орал, что завалит нас всех, сукиных детей, а потом наших жен и детей.

Я пожимаю плечами — история эта давным-давно стала байкой о мужской дружбе, рассказываемой на барбекю. К чему ворошить старье?

— Здоровый ублюдина оказался, — бубнит Бен. — Когда его в патрульную машину паковать стали, он вырвался и кинулся на меня. Дэнни преградил ему путь, закрыл меня, ну этот мужик всей тушей и врезался в Дэнни. Плечо ему вывихнул.

— Ну да, и что? — я смотрю Бену прямо в глаза. Пока его рассказ совпадает с тем, что я слышала от Дэнни. Ну отлично, хотя бы в этом муж мне не соврал.

— Если бы в меня стреляли, Дэнни бы тоже прикрыл меня, причем не задумываясь. И я бы на его месте поступил точно так же. Дэнни прекрасно это понимал. На свете есть только четыре человека, которых я любил сильнее, чем его. Я про свою жену и детей. Хотя, если подумать, сильнее всего — детей, только не говори Кристине. Мне надо думать о семье, Эрин. Моей настоящей семье.

Он открывает дверь «Лексуса», берет что-то с пассажирского сиденья и протягивает мне. Это большой конверт.

— Что это? — спрашиваю я.

— Доказательства. Ты же хотела доказательств, говорила, что без них не успокоишься. Ладно. Вот тебе доказательства. Держи.

Бен разворачивается и направляется к машине.

Я держу конверт двумя пальцами, будто в нем споры сибирской язвы.

Поднявшись к себе в квартиру, вскрываю его и обнаруживаю внутри выписку с банковского счета.

Дрожащими руками набираю номер Карлы.

Когда она отвечает, мне приходится набрать в грудь побольше воздуха — иначе язык отказывается повиноваться.

— Карла, я знаю, что на решение вопросов с имуществом Дэнни требуется некоторое время, но… Ты можешь сказать, что написано в его завещании?

Несколько секунд Карла размышляет.

— В общих чертах — да. Я вообще-то сегодня сама собиралась тебе звонить. Я… сейчас, секундочку… Значит, так, кое-какие деньги и личные вещи он завещал матери и брату, но по сути дела единоличным получателем основной части наследства являешься ты.

— А деньги? — спрашиваю я. — Деньги на счету? Тебе удалось выяснить, сколько их там у него?

Повисает пауза.

— О каком именно счете ты хочешь узнать? — уточняет Карла.

— О его счете, — отвечаю я. — Личном. К нашему общему счету у меня и так есть доступ.

Наш общий счет — наши основные накопления. Из него же мы оплачивали наши расходы. Большую часть наших зарплат мы перечисляли именно туда. Личные счета предназначались в основном для подарков — друг другу и родным. Мы договорились оставлять себе одну шестую часть зарплаты — просто чтобы сохранять определенную финансовую независимость.

Именно Дэнни настоял на том, чтобы у меня имелся свой отдельный счет.

— Я слишком часто видел, что женщины не уходят от мужчин только потому, что не могут себе этого позволить по финансовым соображениям, — пояснил он.

— Думаешь, мне захочется от тебя уйти? — рассмеялась я. — Ты собираешься меня бить? Оскорблять? Унижать?

— У тебя будет свой личный отдельный счет — и точка. Узнаю, что ты его закрыла, выдеру как Сидорову козу.

Я закрываю глаза. Открываю их, и образ Дэнни рассеивается.