Иду на вы

– Так ведь, как станут домочадцев за врата гурьбой выводить, посекут их поляне!

– Ведаю,-согласился Ставр.-Тогда и постараюсь хоть кого-то построить. Побить полян не побьём, но сдержим, покуда остальные бегут. Кто в лесу укрыться сумеет, тот убережётся.

Князь вздохнул тяжко.

– Что ж, видно прав ты,-признал он.-Стеречь Малые врата, всё одно, нужды не станет, так я тебе в подмогу младшую дружину пошлю. Покуда люди спасаются, отроки киевлян сдержат. Коли сумеешь, подсоби им, Ставр. А мы с гриднями, той порою, ударим по нурманам. Ежели оборим проклятых, то и вам на выручку поспеем.

Мал обернулся к ожидавшим его гридням.

– В сёдла, други! Идём на Свенальда!-крикнул он поспешил к своему коню.

Вышата придержал стремя и сам собрался, было, сесть верхом, но князь его удержал.

– Погоди старый друже! Тебе ныне со мною не бывать. Здесь, на дворе с людьми моими останешься.

Гридень открыл только рот, однако князь ему слова вымолвить не дал.

– Молчи да слушай! Двор мой повыше прочих стоит, а голубей Ольге я от себя не слал. Стало быть огонь до него не сразу доберётся, а как подступит, вы погасите. Добро моё, да серебро сохрани. Пуще же, сына да дочь! А ежели...-Мал запнулся на миг, но всё же продолжил,-не сумеем ворога одолеть, не отдай Добрыню с Малушей[113] в челядь полянам, да нурманам на поругание. Коль не животы их, так хоть честь сбереги. Тебе одному такое доверить могу!

Вышата отступил от коня и глянул на князя изподлобья.

– Прощай, княже!-прохрипел он.

* * *

До Малых врат духом домчали. Горожане ещё не переполошились. Те, кто повстречался гридням на улице, успевали уступить дорогу, провожая верховых взорами тревожными, однако, от страха пока не обезумевшими.

Когда рубили град, то над Малыми вратами башню не ставили. Вместо неё поверх воротной притолоки настелили крытый боевой ход с заборолом. На нём теперь у каждой скважни стояло по два княжих отрока. И сотник их, Любор, там же.

Мал спешился, не дожидаясь покуда успокоится конь, и бегом поднялся на стену. Огляделся.

С этого края густой подлесок подступал к Искоростеню шагов на двадцать, а то и ближе, однако, тын здесь высился не на валу, а на крутой скале. Такую, даже сумей ворог подобраться незаметно, приступом не взять.

От врат, вдоль стены убегала дорога-не дорога, а широкая тропа, что по реке потом огибала лес. В этой стороне чистого места было поболе. Там, на берегу у самой воды стояла плотным строем нурманская дружина.

– Недалече стоят,-молвил задумчиво князь.

– Так, княже,-согласился подошедший Любор.-Однако, стрелами их не взять. Пытались мы. Лишь на излёте достают.

Мал обернулся к сотнику.

– Свенальд - воевода опытный, под стрелы не полезет. Да, я-то о другом. Чаял верхом строй нурманский порвать, но на тропе коней в ряд не развернёшь, а после им для разбега места не останется. Пешими идти вернее было б, да скоро не получится. К тому ж, нурманы сулицами бить станут. Да, и не возьмешь их пешим строем с наскоку. Нет, верхом, всё же, пойду.

– Так ты, княже, с гриднями верхом,-пожал плечами сотник,-а мы следом пешими. Как выбьешь брешь в строю, тут и мы подоспеем. Ежели Перун не отвернётся, побьём Свенальда!

Мал со вздохом качнул головою.

– У тебя, Любор, ныне иная доля. Как выпустишь нас, врата оставь настежь, а сам с отроками поспеши на другой конец. Выведи ратников в поле и ударь по киевлянам. Обороть ты их не сумеешь, но тем дашь срок спастись горожанам. Потому, отступать не смейте! Погибайте, где стоите! Ставр с ополчением вам пособит чем сможет. Всё, ступай, да не мешкай! Скоро уже улицами не пройдёшь - заполыхает. Сделаешь как велю?!

Сотник кивнул, однако всё же спросил, нахмурившись:

– Как же врата без стражи, да распахнутыми оставить?

– То горожанам, какие с этого края обитают, во спасение. Коли сломим нурманов, стеречь не от кого станет, а не сломим,-махнул рукой князь,-так всё едино. Ну, вели отворять, да уводи людей.

Любор с Малом сбежали вниз и князь вскочил в седло. С глухим стуком упал сброшенный запорный брус. Скрипнули железные петли и разошлись тяжёлые дубовые створы.

Из города, что оставляли за спиною княжьи гридни, ветер, сын Стрибожий, донёс первые крики и смрад гари.

* * *

Прежде не одни нурманы с чудью но и прочие племена держались того обычая, чтобы кровлю соломой выстилать, а поверх засыпать землёю. Да, и как иначе, коли в ту пору сами жилища в земле и рыли. И древляне тож. А у полян и поныне, пусть не в Киеве, так в подолах да по весям, не диво увидать срубы, что лишь на пару локтей над землёю высятся. Однако, середь болот Полесья в землянках не больно-то поживёшь. Потому, должно быть, древляне давно уж стали избы рубить, а накрывать поверх соломы дранкой. Её-то, поди, дождями не размоет. Дерева же окрест вдосталь.

И во всяком дворе, под кровлею хоть терема, хоть невысокой избы, обустроена голубятня. Неспроста. Голуби Ладой[114] любимы, они в дом лад да мир несут. Не только древлянин, а и никто, пожалуй, из сварожичей не помыслил бы пустить с голубями погибель в дом, пусть и лютого ворога.

Нурманы смогли. Их Богу не голуби, но вороны любы.

По всему Искоростеню один за другим закурились во дворах чадные дымы, словно горожане удумали, вдруг, протопить чёрные избы да палаты. Только, кто ж в такую жару топить станет?! То скоро занялась от просмолённой дёгтем пакли сухая солома. А за нею вослед, полыхнула и дранка, давно не видавшая дождя.

Люди сложа руки не сидели - и сбивали пламя, кто чем мог, и водою заливали. Случись пожар хоть бы и в дюжине домов в одночасье, так поди, погасили б, однако, полыхнуло в каждой избе. Один сумел залить огонь, у другого не вышло, а третий кинулся прежде соседу пособить. Пока пособлял у себя разгорелось.

Много ли воды на дворе в запасе?! Скоро закончилась. Кинулись до колодцев, но те не на всякой улице вырыты. Да огонь-то не ждёт, скачет с кровли на кровлю, а где перескочить не может, там по плетню перебирается. Стоило одной избе полыхнуть, глядь, а уж и вторая горит. А где две, там и все четыре.

Да, что избы! Дворы да улицы, еловыми плахами мощённые, и те занялись!

Тут уж гасить перестали. Иные пытались ещё хоть какое добро вынести, но вскоре и его кинули. Не добро, а животы бы свои сберечь, да домочадцев. А как сбережёшь, коли даже под ногами огонь?!.

У Ставра всех домочадцев было - ключник да конюх, оба уж в летах. Овдовел он рано и бездетным, а овдовев, боле уж жены в дом не приводил. Так и жил, почитай, один. Потому, выйдя от князя, воевода не на свой двор поспешил, но к Большим вратам. Стражу у них несли люди и духом, и телом покрепче прочих. Чаял воевода застать их на месте. Небось, не осмелятся самовольно врата оставить, когда прям за ними вражья дружина стоит.