Иерархия

Данте: Интересно, оформится ли окончательно корпорация-государство и позднекапиталистическое/посткапиталистическое развитие пойдёт по «олигархическому» пути, или появится демократическая альтернатива?

Зиновьев: Этот вопрос открыт. Оформление социально-ориентированных форм государства или даже восстановление чего-то похожего на нацию-государство с её демократизмом (в России это возможно только в случае позитивного решения русского вопроса, который, похоже, становится главным социальным вопросом, на основе русского возрождения, на основе традиционно русских ценностей – таких, например, как социальная справедливость) зависит от конкретного расклада сил, от социальной борьбы.

Данте: Как может один человек изменить это сползание в социальный ад?

Зиновьев: Я телом в прахеистлеваю, Умом громам повелеваю, Я царь – я раб – я червь – я бог! Человек на самом деле всемогущ – силой своих мыслей, даже если телесно он ничтожен.

В наши дни эта суть человека как единства противоположностей: материи и духа, сделалась еще более драматичной. Материальный прогресс шагнул так далеко вперед, что дух просто не успевает адаптироваться. Вот и получается, что средневековый человек внутри нас, ослепленный открывшимися возможностями, не видит опасностей своих действий. Опасность в том, что старые формы социального устройства, сформированные устаревшим воспитанием и образованием – все равно что латы рыцаря, не спасающие от появившегося огнестрельного оружия, а наоборот, сковывающие и делающие его легкой мишенью. Иерархическое устройство общества и власти, предназначенное для контроля за распределением собственности, не приспособлено к эффективному и конкурентному оперированию интеллектуальной собственностью. А законодательство об авторском праве прямо ставит заслон на пути прогресса!

Но не для всех. Американцы, так настаивающие на ужесточении законов о копирайте во всех странах, сделали для себя исключение. Законодательство США дает преимущества своим компаниям. Двойная мораль распространилась с политической сферы, где США позволяют себе игнорировать международное право (в том числе уголовное) – на экономическую деятельность, где прав тот, кто первым запатентовал новую технологию. Это стало принципом процветания Америки – за счет остального мира. Но всякое действие имеет обратную реакцию.

Я пока один это вижу. Но общество с необходимостью порождает таких, как я, регулярно. Сходные условия жизни с необходимостью вынуждают их идти тем же путем, что и я. Со временем их будет много, и они своим примером изменят жизнь гораздо радикальнее, чем все реформаторы, вместе взятые. История уже знает примеры такого рода. Взять хотя бы христианство. Христос появился тоже как результат крайнего отчаяния. И он тоже утверждал, что Царство Божие в самом человеке. Он тоже говорил, что надо начинать с изменения самого себя. Правда, он уже мог обращаться к людям. А сейчас даже это пока еще невозможно. И прошли многие столетия, прежде чем программа Христа дала какой-то результат. А чтобы такие, как я, стали играть роль в истории, на это нужно время, причем время историческое. Нужно историческое терпение.

Построить индивидуальное государство (мое идеальное общество), изолировавшись от других людей, невозможно не только потому, что в такой изоляции нельзя выжить физически, да и не позволят так жить, но прежде всего потому, что в изоляции от жизни современного общества возможно лишь существование на примитивном интеллектуальном, духовном и культурном уровне. Мне же нужно было такое индивидуальное государство, которое использовало бы высшие достижения цивилизации и в некоторых важнейших аспектах превосходящее их. Практически это означало намерение завоевать исключительное положение в обществе. Но не путем проникновения в привилегированные и правящие слои и не методами делания карьеры и приспособленчества, а совсем иначе.

Я мог создать свое государство в границах возможностей, имевшихся в моем распоряжении. Я решил создавать его не как экономическое или политическое, а как социальное явление, т. е. в самих основах общества. Естественно, мне надо было выяснить, что вообще на этом уровне во власти отдельного человека и что нет. Почему люди не властны над своими же социальными законами, спросил я себя. Да потому, что в основе их лежат такие правила поведения людей, которые обеспечивают им наилучшее приспособление к социальным условиям существования. Без соблюдения этих правил люди живут хуже, чем с соблюдением их, или вообще погибают. Люди сами стремятся соблюдать эти правила. В основе того, что социальные законы неподвластны людям, лежит то, что люди не хотя г над ними властвовать, хотят, наоборот, подчиняться им. Социальные законы в той мере, в какой они касаются поведения отдельных людей, предоставляют им некоторую свободу выбора и принятия решений. От человека, например, зависит, предавать друга ради личной выгоды или нет, добиваться повышения по службе или нет, холуйствовать перед начальством или нет. От человека зависит, удовольствуется он данным жильем или будет добиваться лучшего, купит дешевую или дорогую мебель. Короче говоря, даже в условиях коммунистического общества человек в своих поступках имеет свободу выбора и принятия решений. Диапазон этой свободы вполне достаточен для того, чтобы я смог выработать для себя определенный тип внутренней и внешней жизнедеятельности, соответствующий искомому идеалу. Все это можно сделать в рамках общепринятых норм и законности, на первых порах даже заслужив одобрение. Когда же заметят, что из дозволенных по отдельности кирпичиков я сложил здание, которое как целое выглядит уже нарушением принятых норм, я уже завоюю экстерриториальность, и с ней вынуждены будут примириться, так думал я тогда.

К тому времени, когда я сам для себя объявил себя суверенным государством, я уже подготовил все необходимые предпосылки для этого. Я уже выработал в какой-то мере свое понимание мышления, познания, бытия, общества, а также свои принципы отношения ко всем явлениям моего социального окружения, к другие людям, к работе, к творчеству, к коллективу, к власти, к семье, к материальному благополучию. Конечно, я это выработал в той мере, в какой это дало мне основания на самое претензию стать автономным государством. Потом я все элементы моего государства достраивал, расширял, усовершенствовал, но уже вполне сознательно и планомерно.

Обратимся к Канту. Он связывал надежды на упорядочение необозримого количества эмпирических фактов с априорными, трансцендентальными формами опыта. Реакция на действительно обескураживающее настоящее провоцирует два качественно разных, хотя и перекрещивающихся типа сознания: с одной стороны, нетерпеливый утопизм, мнящий, что для воскрешения достаточно падения самого по себе и рассчитывающий на покровительство прогресса и другие гарантии счастливого исторического исхода, с другой – творческий альтернативизм, априорно исходящий из неизбежности контртенденций будущего, но не сводящий их к одному только обнадеживающему и спасительному варианту, а выстраивающий разные альтернативные сценарии. Бесконечное разнообразие возможного будущего, как и бесконечность Вселенной, сами по себе в значительной мере нейтрализуют преимущества заполучивших лучшие стартовые условия и дают шансы проигравшим и потерпевшим. Более того, в мире действуют какие-то законы, наказующие инерционные типы поведения, наиболее свойственные «удачникам» и победителям (ведь именно у них меньше оснований менять свои установки и стратегии). Действие этих законов в материальном измерении раскрывается в тенденциях исчерпания ресурсных возможностей уже освоенной экологической ниши, а в духовном измерении – в тенденциях иссякания воли и творческого вдохновения, отданных в услужение господам мира сего. В политике, как известно, служение сильным порождает преимущественно, мелкие характеры и слабые идеи. Напротив, защита слабых и потерпевших дает вдохновение, в ауре которого рождаются наиболее яркие таланты и характеры.

Раздвоенность эта достойна того, чтобы к ней присмотреться поближе. Банальной формой ответа, целиком запрограммированной уже имеющимися итогами холодной войны является новое восстановление биполярной структуры мира, в которой западному гегемону будет противостоять осознавший общность своих судеб и неожиданно расширившийся за счет постсоветского пространства «третий мир». США пошли по стопам гитлеровской Германии и назначили себе цели, подав их миру как врагов человечества. Сложилась и идеология этих глобальных агрессоров, сопоставимая с расовой идеологией фашизма и нацизма, – идеология превосходства людей западных стран над прочими народами планеты. Последние считаются недочеловеками. В первую очередь к недочеловекам относятся те люди, которые сопротивляются глобализации. Причем они считаются недочеловеками независимо от религиозной и этнической принадлежности. Нас, русских, тоже считали (и считают!) недочеловеками.

Данте: Каковы стратегические цели Запада на этом этапе глобализации?

Зиновьев: Разрыхлить незападный мир, лишить его способности создания серьезного сопротивления глобализации. Привлечь на свою сторону часть его в последующей войне против другой части. Овладеть стратегически важными ресурсами исламского мира.

Данте: Что потом?

Зиновьев: Политики и идеологи Запада открыто говорят, что XXI век будет веком войны Запада против Китая и вообще против азиатского коммунизма. Идет подготовка к этой войне, Спланированы роли участников ее, включая Россию (ее в первую очередь). Создание образа врага есть одна из характерных черт идеологии всякого большого человеческого объединения, ведущего длительную и жизненно важную борьбу с другими объединениями. Такой образ выполняет разнообразные идеологические функции: способствовать единению масс социально разнородных и даже враждебных частей населения, отвлекать внимание от внутренних трудностей, оправдывать поведение правящих сил, мобилизовывать массы людей на решение важных проблем и т. д. Образ врага особенно важен в периоды больших войн. Новая мировая война подготавливается пропагандистски, порождается сознанием превосходящей физической силы и самомнением «сверхчеловеков». Такое состояние наблюдалось в гитлеровской Германии в начале Второй мировой войны. Они, как и русские после развала СССР, 16 лет терпели, а потом пожертвовали демократией в пользу силы. Только немцы рядились в трагические костюмы вагнеризма. А тут все выглядит как в типично американском «костюмном» фильме.

Фундаментальной задачей Запада в борьбе с Россией было лишить ее статуса мировой державы, превратить ее в поставщика сырья для Запада (причем не только природного, но и человеческого сырья в виде проституток, программистов и т. п.), сделать производительную деятельность бессмысленной для русских, превратить самую жизнеспособную часть русских в торгашей, в прислугу, в развлекателей, в охранников, в мошенников и вообще в людей таких категорий, какие характерны для колонизируемых стран.

Данте: Да, это им удалось. Но по закону реакции это им еще отольется!