Игра Канарейки

Убийц всегда есть чем шантажировать.

Незнакомцу было всё равно. Его интересовало только дело.

Эльфка сдержанно кивнула.

Геральт повернулся к Незнакомцу, сказал:

– Она сделает то, что нужно.

– Она сделает то, что нужно, – негромко передразнила Канарейка.

Вся компания была уже под Оксенфуртом, вязала коней у восточной стены.

Геральт ничего не сказал Канарейке, только присел на колени, достал из сумки баночку с какой-то жидкостью и залпом выпил её. Его тело свело внезапной и оттого жуткой на вид судорогой, он поморщился.

– О, это знаменитые ведьмачьи эликсиры, полагаю? – с интересом спросил Квинто.

– Навёл марафет? – буркнул Незнакомец. – Идём.

Геральт пружинисто поднялся с земли, сложил склянку в сумку и бодро зашагал за Незнакомцем.

Эльфка будто в нерешительности переминалась с ноги на ногу.

Квинто чуть склонил голову к плечу, протянул руку в приглашающем жесте. Канарейка последовала за мужчинами. Квинто пошёл последним. Лучше доверить свою спину оксенфуртским стражникам, чем этой компании.

– А я ведь узнал тебя, ведьмак, – вдруг сказал взломщик.

Геральт выдохнул.

– На тебя тоже с год-два назад висели повсюду гончие. А назван ты был “Убийца королей”.

Ну вот опять.

– Лишал хлеба милсдарыню Канарейку? – хитро протянул Квинто.

– Я никого не убивал, – устало ответил Геральт.

– Никто у меня хлеб не отбирал. За все богатства Севера не согласилась бы убить монарха.

– Сколько же тебе заплатили, ведьмак? – продолжил Квинто. – Чисто практический интерес.

– Я бы на твоём месте меньше пятидесяти тысяч новиградских не взяла.

– Я же говорю, я не убивал…

– Заткнитесь все. Мы на месте, – Незнакомец грубо прервал зарождающийся распил несуществующих денег.

Они подошли к дому Борсоди со стороны реки. Стражи действительно было значительно меньше обычного. Отсутствовал как минимум каждый второй-третий патруль.

Канарейке это жутко не нравилось.

Она видела ведьмака в бою и знала, что вырезание целой казармы для Геральта составило бы не так уж много проблем.

Эльфка поджала губы, инстинктивно схватилась за клинок.

– Оставайтесь здесь, – почти в приказном тоне сказал Незнакомец. – Мы сходим проверим, какие у этих патрулей маршруты.

Мужчина надел капюшон, и его лицо растворилось в темноте. Геральт молча последовал за ним, на мгновение задержав взгляд на взломщике и эльфке.

– Ты полезешь в этой юбке? – тихо спросил Квинто. Ему определённо хотелось о чём-то поговорить с Канарейкой, она заинтересовала его. И пусть взломщик никогда не страдал особой приязнью к нелюдям (особенно к эльфам), но не уважать или хотя бы не остерегаться этой конкретной эльфки было сродни слабоумию.

Канарейка только взглянула на него как-то странно, будто через пелену, и вдруг осела на землю. Взломщик успел подхватить её за плечи. Эльфка вцепилась ногтями в траву, задрожала всем телом. Она потянулась к сумке, достала из неё баночку с резко пахнущим содержимым. Квинто сел на колени возле эльфки. Что за бес в неё вдруг вселился?

Судя по тому, как прихватило ногу, когда эффект обезболивающего спал, дела были очень плохи.

Канарейка оторвала полосу от подола юбки, обильно смазала её мазью и замотала распухшее колено.

Квинто замер. Она собралась с такой ногой карабкаться на колокольню?

Эльфка закончила с перевязкой и подняла глаза на взломщика. Он почувствовал, как холодок пробежал у него по спине. Этот взгляд был даже каким-то жутким.

Канарейка выхватила кинжал, приставила его к горлу Квинто.

– Если ведьмак или этот хмурый тип узнают об этом, я отрежу тебе кисти рук.

Ольгерд прав. Нужно срочно отдавать долги и уезжать. Канарейка и так достаточно вляпалась в не свою историю, в которой её вообще не должно было быть.

– Канарейка, я могу тебя спросить? – Квинто пришлось немного отклониться назад, чтобы лезвие не мешало говорить и не царапало кадык. Эльфка сместила лезвие ниже, подалась за взломщиком.

Хотелось спросить целую уйму всего. Начиная от бытовых вопросов о том, сколько берёт самая знаменитая убийца Оксенфурта, и заканчивая вопросами совсем уж личного характера, берущими своё начало из сугубо непрофессионального интереса к Канарейке.

– Ты ведь согласилась на это из личного интереса?

– Как и все, – сухо ответила эльфка. Обезболивающее ещё не до конца подействовало, нога тягуче ныла.

– Я имею в виду, у тебя интерес не денежный.

Канарейка изменилась в лице – с неё разом будто слетело лет сто. Квинто раньше не замечал за другими эльфами такого, его губы сложились в ухмылку.

Канарейка выдохнула.

– Я должна ведьмаку. Дважды. И не только ему. Не деньги. Вернее, не только деньги.

Взломщик отвёл рукой кинжал от своего горла. Эльфка посмотрела на него внимательно, убрала кинжал.

– Не думаю, что ты поймёшь.

Квинто не понимал. Вообще-то он был довольно практичным, если не сказать циничным мужчиной. Долги измеряются деньгами или не измеряются ничем. Благородство и гордость – красивые и важные вещи, но только не тогда, когда от этого может зависеть твоя жизнь. А загонять самого себя в ловушки, чтобы вернуть долги, о которых не помнят уже сами кредиторы по мнению Квинто – именно глупая благородная гордость. Ворам и убийцам их должны удалять при рождении.

– Потому что с такой ногой это более, чем самоубийственно, – наигранно равнодушно произнёс взломщик. Он встал с земли, отряхнул колени и протянул Канарейке руку.

– Впрочем, если это никак не повлияет на результат нашей работы, мне решительно всё равно.

Геральт и Незнакомец вернулись незаметно и абсолютно тихо.

– Я считаю до двадцати, и патрули разойдутся так, что у нас будет минута, – сказал Незнакомец.

Ведьмак быстро распахнул сумку и протянул всё ещё не очень уверенно стоящей на земле Канарейке верёвку и флягу.

– Сделай хороший глоток.

Эльфка послушно быстро открутила крышку, сделала большой глоток и, только когда горло внезапно обожгло, поняла, что ведьмак ей подсунул.